себя на мысли, что готов на любой безрассудный поступок, лишь бы Королёва переключилась, перестала думать о плохом. Может то был личный договор с совестью, желание попробовать и отбежать, как от удара тока после, или еще что-то… Но я внезапно потянулся к ее лицу, будто одурманенный одним желанием – поцеловать. Всего секунда разделяла нас от запретной близости, но нарастающая паника в ее глазах, как сигнал бедствия, подтолкнула меня, срывая спусковой крючок. И я под властью неконтролируемой силы накрыл губы Полины, коротко целуя девчонку.
Сердце чуть не остановилось, и нет, дело было далеко не в подъемнике, который почему-то решил дать сбой. Это Максим, его чувственные губы, вкус ментола и обжигающее дыхание, а еще горячие руки, что сжимали мои плечи. Я будто упала куда-то на мягкое облако, ощущая безграничную свободу, теплоту за ребрами и безмятежность, которая накрыла мое тело.
Однако не успела я осознать, что произошло, как вагончик неожиданно сдвинулся с места, а Ледовский отстранился, разрывая наш короткий, но столь сладкий поцелуй. Пожалуй, это можно было бы назвать моим первым, настоящим поцелуем, потому что от него трепетало все, даже пальчики на ногах поджались.
Максим смотрел на меня немигающим взглядом, словно не особо понимал, что между нами произошло. Я и сама не поняла, лишь ощущала, как щеки накрывает жар, и губы покалывает от волнения. Но когда Ледовский убрал руки с моих плеч и отвернулся, я растерялась. В голове посыпались тысяча и один вопрос: зачем парень напротив поцеловал, а главное, почему он сейчас сделал вид, будто ничего не произошло?..
Я хотела спросить, да только люди, сидящие в кабинке, не давали подобной милости – они и так слишком активно на нас поглядывали, словно мы были их личной кинолентой, в которой пришло время для развязки.
Густо покраснев, я тоже предпочла отвернуться к окну и постараться сосредоточиться на видах, что открывались перед нами. Тем более пейзаж был неповторим, словно какой-то художник расписал картину, где изобразил бесконечное белоснежное покрывало, которое украшало величественные пики гор. Однако, чем больше я смотрела, тем меньше могла думать о местности, возвращаясь к поцелую, что застыл на моих губах.
Когда подъемник остановился на станции «Мир», мы по очереди вышли, и я выдохнула с облегчением, ступая на землю. Все-таки высота – не мое. Воздух на втором уровне оказался не сильно разряженным, но я все равно ощутила давление на виски и небольшую тяжесть в ногах.
– Как ты? – спросил, наконец, Максим. Мы остановились напротив деревянного столика и двух лавок, которые стояли на склоне. Отсюда открывался потрясающий вид на заснеженную трассу. Рядом сидела молодая пара, они пили облепиховый чай, и терпкий запах ягод вперемешку с медовыми нотками парил в воздухе.
– Нормально, спасибо, – тихо ответила, ожидая дальнейшую реакцию.
– О! Ребят, вот вы где! – раздался позади голос Дениса. Они с Ниной шли вразвалочку, улыбаясь.
– Какие виды! – воскликнула брюнетка, ускоряя шаг. Она вытащила телефон и принялась снимать видео, наговаривая что-то следом.
– Поехали дальше? – предложил Дэн.
– Да нет, поезжайте сами, – отказался внезапно Ледовский. Я осторожно глянула на него, с некой благодарностью даже. Мне ведь еще нужно как-то спуститься, наверняка это будет веселым, в кавычках, испытанием.
– Ой, ребят, гляньте, снегоходы.
– Реально, а разве они не на третьей станции тусят обычно? – удивился Денис. И я подумала, что проще будет спуститься таким образом, нежели на подъемнике. Пусть дорого, зато безопасно.
– Я пойду, спрошу, сколько стоит, – сообщила, разворачиваясь на пятках и устремляясь по заснеженной тропинке.
– Зачем? Королёва! – прилетело мне в спину.
– Хочется, – сказала, не оборачиваясь. Складывалось впечатление, что Максиму плевать на тот поцелуй, словно для него это ерунда, не больше, чем выпить кофе на завтрак. Мне сделалось обидно, под ребрами болезненно укололо. Да, мое сердце ненормально реагирует на Ледовского, да, оно едва не выпрыгнуло от внезапной близости, нежась на волнах счастья. Но если я права, если все так, и для Макса поцелуй ничего не стоил, значит, я серьезно оступилась.
– Королёва! – снова разлетелся эхом его голос, однако в этот раз я предпочла не отвечать. Быстрым шагом достигла снегохода, им управлял молодой парень, лет двадцати шести. Он засунул телефон в карман куртки и уже планировал сесть за снежный мотоцикл, но тут появилась я.
– Простите. Сколько стоит доехать вниз?
– Нисколько, – удивленно ответил, всматриваясь в мое лицо. У парня была леопардовая шапка с забавными ушками. Хотя здесь многие были одеты в костюмы зверей или героев мультиков, склон ведь.
– В смысле?
– В смысле, я не спускаю вниз, для этого есть подъемник. Даже наверх сегодня не поднимаемся до пяти тысяч, снег идет, довольно туманно.
– Возможно, это звучит дико, но… – помявшись, я опустила голову. Голос звучал довольно жалостливо, что было в корне не похоже на мою привычную интонацию. – Я просто боюсь на подъемнике ехать. Давайте я заплачу две или три тысячи, только спустите меня, пожалуйста, вниз.
– Серьезно боишься? – парень выгнул бровь, продолжая внимательно изучать, словно я какой-то научный объект.
– Да, думала, преодолею страх, но не получилось. Не хотелось бы замерзнуть на склоне и превратиться в снежную статую.
– Ладно, садись, – он неожиданно улыбнулся он, жестом показывая, чтобы я уселась на снегоход.
– Королёва! – послышался опять голос Максима. И минуты не прошло, как Ледовский оказался рядом, вырастая буквально в метре от меня. Его лицо, ранее не выражающее никаких эмоций, вмиг наполнилось серьезностью, словно сейчас происходило нечто важное.
– Я на снегоходе спущусь, – сообщила коротко.
– В смысле? Зачем?
– Потому что мне вообще не следовало подниматься сюда.
– Слушай, – Максим повернулся всем корпусом ко мне, и я почему-то подумала, что он возьмет меня за руку или положит ладони на мои плечи, также как в вагончике на высоте трех с половиной тысяч метров. Но Ледовский ограничился лишь взглядом, будто намеренно выкладывая между нами дистанцию. Это был еще один знак: поцелуй – ошибка.
– Вы поднимайтесь, а я подожду вас в кафе.
– Поехали вместе вниз, Полина, – предложил Максим.
– Не стоит, – я сделала шаг назад, придвигаясь ближе к снегоходу.
– Слушай… – он облизнул нижнюю губу, будто нервничал, пытался подобрать правильные слова, а может и извиниться за недоразумение, чему виной чрезвычайные обстоятельства. Однако мне не хотелось слышать ни этих извинений, ни аргументов, мне хотелось, чтобы Макс взял меня за руку, чтобы дурацкий поцелуй что-то значил для него, хотя бы крошечный процент.
И я вдруг поймала себя на дикой мысли – мне нравится Максим. Еще в тот день, когда он
