слегка пробирает дрожь, когда я вспоминаю тот свой отчаянный звонок. А ведь действительно, если бы Лёша не снял блокировку, я могла бы ещё долго пролежать в том тоннеле избитая и без сознания. Не факт, что меня смогли бы вовремя обнаружить. И не факт, что это были бы подходящие люди.
— Не переживай ты так, — почти шепчу я, не зная, кого больше успокаиваю из нас двоих. — Всё закончилось благополучно.
Лёша чуть кривится, но кивает. А через паузу продолжает, уже более спокойно, но всё ещё нервничая:
— В общем, услышав это, я в первую очередь кинулся к вам. Ломился, как псих, осыпал тебя и Макса звонками, он не отвечал, ты тоже. Не знаю, что бы было, если бы я в какой-то момент уже ломать дверь не начал. Мне открыл заспанный Макс с наручником на запястье, и я сказал ему о твоём звонке. Мне нужна была помощь в том, чтобы знать наверняка, где ты. Он сказал, что ты хотела уйти из дома с чемоданом, опоила его какой-то хренью и приковала наручниками к столу. В общем, мы разделились, один в аэропорту тебя искал, другой на вокзале.
Хмурюсь, осмысливая новую неожиданную информацию. Почему-то я не думала, что Макс принимал участие в моих поисках. Несмотря даже на то, что Лёша теперь знает правду от него. И несмотря на то, что пойти к нам в квартиру было логичным решением после такого звонка.
Хм… А так называемый братец знает меня лучше, чем я думала. Ведь парни даже не рассматривали вариант, что я с вещами к какой-нибудь подруге собиралась. Решили, что именно из города собираюсь — уезжать или улетать. Уверена, что до этого догадался именно Макс, а Лёша спрашивал его.
Сглатываю, отбрасывая мысль, что оба волновались за меня слишком сильно, раз снова действовали вместе. Оба отбросили прошлое.
— И нашёл меня ты?
— Да. Но сразу позвонил ему. Я был в ужасе, увидев тебя в том тоннеле без сознания и всю побитую. Макс очень быстро приехал. Так быстро, что я аж офигел, ведь аэропорт на другом конце города. В общем, в итоге мы в первую очередь доставили тебя в больницу, а по пути он рассказал мне всю правду про то видео. А потом исчез выяснять, кто те уроды, которые тебя побили. А я не мог тебя оставить. Я был тут все три дня, пока ты не приходила в себя.
И хотя новость о настолько ярких проявлениях неравнодушия Макса почему-то заставляет сердце волнительно сжаться, я мгновенно переключаюсь на последние слова Лёши. Мне не послышалось?..
— Три дня? — неверяще переспрашиваю.
Даже представить себе не могу, что я настолько долго не была в сознании. По ощущениям будто и секунды не прошло. Хотя пробуждение было, безусловно, трудным.
— Да, Мил, ты долго была в отключке, — с сожалением подтверждает Лёша, чуть сжимая мне руку. — Представить себе не можешь, как я себя ненавижу за то, что не стал тебя слушать сразу. А его, что довёл до такого.
Упоминание о Максе неожиданно отвлекает меня от собственного состояния и мыслей, что я должна сильно хотеть есть. Вспоминаются слова Лёши о том, что сводный сразу кинулся искать моих обидчиков, как только меня поместили в больницу. Даже по обрывкам информации меня пробирает силой эмоций сводного братца, сметает буквально. Я словно вижу перед собой его дикий взгляд, с которым наверняка бросался то в одно, то в другое.
И, как ни странно, меня греет мысль, что у меня есть такой заступник. Вот только где он сейчас?
— Что-нибудь удалось выяснить про тех типов? — осторожно спрашиваю, почему-то снова не решаясь узнать у Лёши про Макса. — Если что, я хорошо помню, кто как выглядел.
— Посмотри вправо.
Сердце почему-то подскакивает в груди при мысли, что, возможно, сводный брат сейчас здесь. Хоть и разум подскакивает, что Лёша не стал бы с такой улыбкой предлагать взглянуть в ту сторону, да и вообще вести со мной весь этот разговор. Но даже понимая это, я поворачиваюсь вправо, чуть ли не затаив дыхание…
И то, что я там вижу, всё-таки ошеломляет. Наверное, не меньше, чем если бы и вправду там сидел до сих пор молчавший Макс. Но там не он, а тумбочка. И совсем не пустая.
— Мои вещи…
Тут ведь и сумка, и телефон. Чемодана только не хватает, но тот наверняка дома. Логично — зачем заносить его в больницу?
— Макс нашёл их, тех уродов, — доносится до меня снова напряжённый голос Лёши. — Им хорошенько досталось, прежде чем их взяла полиция. Макс умудрился добраться до них раньше и…
Пауза почему-то отдаётся набатом в ушах. Какая-то она неестественная, тяжёлая. И этот новый вздох Лёши…
Да что Макс сделал?
Сердце ускоряет темп, и я снова поворачиваюсь к Лёше. Он смотрит мне прямо в глаза тревожным взглядом.
— Мил, я никогда не видел его в таком бешенстве. Замечу, что довольно справедливо, что полиция в итоге задержала и его. Но он отделался штрафом, — вроде бы лаконично излагает Лёша, но я ведь чувствую, что за довольно простыми словами скрывается куда большее.
Отвожу взгляд. Макс перегнул — это ясно. Но почему-то это не пугает, насколько должно. А судя по взгляду Лёши, опасаться есть чего.
— И бабку тоже избил? — просто спрашиваю. Если да, то это, конечно, ужасно.
— Нет, но ей и так плохо стало. Вроде приступ был, — меня немного настораживает, что Лёша даже не удивляется моему скорее абсурдному вопросу. Я, наверное, и сама не воспринимала его всерьёз, а потому не боялась ответа. — Не знаю, откинулась или ещё жива, но мне пофигу, — это Лёша добавляет с презрением.
— Вряд ли она от хорошей жизни так, — тихо и без эмоций подмечаю я.
Мне на самом деле безразлична её судьба. Новость о приступе ничего во мне не вызывает. Хотелось просто узнать, насколько Макс потерял тормоза. Потому что Лёша говорит о нём так, будто капитально. Но мне всё равно не верится. Я будто тоже знаю сводного брата, настолько, что уверена — даже если ему полностью сорвёт крышу, какие-то границы останутся. Есть вещи, которые ему не свойственны. Пусть даже Лёша так, судя по всему, не считает.
— Ни разу не оправдание, — отчеканивает он, и я не сразу улавливаю, что речь о
