— Действительно, никакого уважения, — холодно произнесла я, пытаясь имитировать строгий тон Оли, отлично умевшей ставить зарвавшихся сотрудников на место. — Ни грамма! А самое главное, ни единой мысли о чужом здоровье, я уж не говорю о чужом личном пространстве.
Василиса Михайловна только хмыкнула, явно не собираясь всерьез реагировать на мою претензию. Но я точно была не в том настроении, чтобы просто так спустить ей всё это с рук.
— Зачем вы это сделали? — спросила я. — Зачем подбросили мне под комнату мышеловку:? Думали, вытравите меня? Так не сомневайтесь, я вот с этим схожу к Анжелике Пантелеевне. И вашей ноги в этом доме не будет.
В ответ на мой выпад женщина только засмеялась. Никакого страха в её глазах даже близко не промелькнуло, напротив, мне показалось, что Василиса Михайловна просто издевается надо мною, наслаждаясь произведенным эффектом. Может быть, она и не смогла достичь успеха с мышеловкой, но зато выбить меня из равновесия ей удалось, вот она сейчас и ликует: испугала же! Думает, что я, опасаясь мышеловок, просто сбегу с работы? Так Васнецов же сам не хочет меня увольнять, так бы я уже вчера сбежала б отсюда с удовольствием!
Теперь вот понимаю, что нет, надо стоять на своем до конца. Чем дольше я продержусь, тем больше шансов получить желаемое.
Хотя, я сама не в курсе, чего хочу.
— Это клевета, — заявила тем временем Василиса Михайловна.
Она уже успела успокоиться, черты лица разгладились, в глазах больше не было отчаянного желания убить меня или хотя бы проклясть как-нибудь пострашнее. Что ж, нельзя сказать, что подобная перемена меня порадовала. Слишком уж двуличной казалась женщина.
— И даже если ты Анжелике Пантелеевне раскажешь о том, какая я плохая, она всё равно ни единому твоему слову не поверит, — уверенно продолжила женщина. — Потому что я на эту семью работаю уже бог весть сколько лет! Я Кирюшу ещё маленьким мальчиком помню, я ему няней была и лучшим другом. И никто тебя защищать не станет. Скорее, уволят за то, что ты гадости обо мне всякие рассказываешь, вот и всё.
— А вы думаете, я терпеть стану? Или считаете, что никто не замечает, как вы Лизу и Вику шпыняете, руководите ими, как тот Сталин в голубом переднике!
Василиса Михайловна уперла руки в бока.
— Послушай, девочка. Мне всё равно, что ты там обо мне думаешь. Хоть безусый Сталин, хоть кучерявый Ленин! Но это мой дом, я тут всю жизнь проработала — и собираюсь работать и дальше! И просто так я со своим местом не расстанусь! А если ты не хочешь уходить сама, так Кирюша сам тебя за дверь выставит, как только наиграется. Ни на какие чувства с его стороны можешь даже не надеяться. У него и невеста уже есть, а Асенька тебя тут не потерпит. А меня она любит. Так что иди отсюда!
Если женщина рассчитывала на то, что я испугаюсь увольнения и задрожу пред её гневным ликом, то она очень сильно ошибалась. Во-первых, мне плевать было, что случится с этим рабочим местом, я сюда пришла точно не для того, чтобы надолго задержаться, а во-вторых, это не я за Кириллом бегала, а он за мною. Сама не знаю, чем так зацепила, но Воронцов же всё ещё покоя не дает. И хочу я того или нет, а он пока что меня не уволит.
А уж желание Василисы Михайловны меня уж точно не беспокоят.
— Можете говорить всё, что хотите, — пожала плечами я, — но сходить к Анжелике Пантелеевне и обсудить вопрос мышеловок — святое дело! И я эту отличную возможность открыть ей глаза на ваши действия, уж поверьте, не упущу. Правда должна быть всеобщим достоянием, вам так не кажется?
Не сомневаюсь, что экономке так не казалось, потому что она потянулась, чтобы отобрать у меня мышеловку, но не успела. Интересно, боится, что на той будут её отпечатки? Не думаю, что кто-то проведет дактилоскопическую экспертизу, скорее тут вопрос в том, поверят ли на слово.
— Ну-ну, иди. Выстави себя дурой, — с трудом сдерживая клокочущий в груди гнев, протянула Василиса Михайловна. — Посмотрим, что Анжелика Пантелеевна тебе скажет! Но только если вдруг выставит за дверь и велит больше на глаза ей никогда не показываться, ты не обижайся. Понимаешь ли, так бывает, когда говоришь всякую ерунду!
— Ну да, конечно же, — ухмыльнулась я. — Всякое бывает. Приятного дня, Василиса Михайловна.
Женщина явно порывалась схватить меня за руку, остановить каким-то образом, но всё же не посмела этого сделать. Я же, чувствуя себя по меньшей мере героиней, которая только что победила злого демона, ну, по крайней мере, нанесла этому демону приличный такой урон, уверенно направилась к кабинету, где всё своё время проводила Анжелика Пантелеевна. Я не знала, поднялась ли она уже, но, если на рабочем месте, значит, молно и поговорить. Лишним точно не будет.
Быстро преодолев коридор, я уж занесла руку, чтобы постучаться в нужную дверь, но с удивлением обнаружила, что та была приоткрыта. Анжелика Пантелеевна — я увидела её в щель, расхаживающую туда-сюда по кабинету, — разговаривала с кем-то по телефону и металась из угла в угол кабинета. Да, ей точно было сейчас не до мышеловки, а разговор, судя по всему, получался очень напряженным.
Я уж думала было уйти, но, услышав отрывки фраз, остановилась. И, сама не зная, что меня заставило это сделать, осталась на месте, вслушиваясь в обрывки разговора.
— Нет, ты точно меня не понимаешь! — нервно произнесла женщина. — Как ты можешь во мне сомневаться? Разве я тебя когда-нибудь подводила? Ну, любимый…
Кажется, разговаривала она со своим женихом. Я вспомнила, как Кирилл рассказывал об этом неуловимом мужчине, ни разу за то время, что я здесь работаю, не появившемся в доме Воронцовых. Что ж, возможно, его недолюбливал сам Кирилл, или Анжелика Пантелеевна не особенно хотела демонстрировать свои отношения с человеком, который не был ни хозяином её дома, ни отцом её сына… Кто знает. Далеко не все вторые мужья хорошо вливаются в первые семьи.
Я отступила на полшага назад, рассчитывая на то, что сейчас просто тихонечко уйду, оставив Анжелику Пантелеевну и дав ей возможность поговорить с женихом, но следующие слова приковали меня к земле.
— Разумеется, он ни о чем не догадывается! Или ты считаешь меня идиоткой, которая просто взяла и рассказала о своих задумках сыну, зная, что он точно их не одобрит?
И что это она такое, интересно, замышляет?
— Ну, конечно, он будет против, — хмыкнула женщина. — Но не думаю, что это так серьезно по нему ударит. Не маленький, переживет. Будет нести отвестветнность за свои поступки.
Судя по всему, такое отношение Анжелики Пантелеевны к сыну нисколечко не смущали её мужчину. По крайней мере, я не слышала, чтобы он с нею спорил. Но я всё равно осталась на месте, посчитав, что могу услышать что-то и о себе любимой. Теперь, когда я слушала отрывки этого разговора, почему-то уже совершенно не сомневалась в том, что Анжелика Пантелеевна неслучайно выбрала меня в качестве соблазнительницы для собственного сына.
— Нет, он об этом пока даже не задумывается, — вздохнула она. — Ты же знаешь, Кир способен бегать за любой юбкой. Ему приглянулась его помощница, Ксюша. Симпатичная девочка, неглупая вроде. Она его отвлечет.
Возмущенный мужской голос зазвучал так громко, что я даже услышала отрывки разговора.
— Постель не… сынуля… — донеслось до меня, и я скривилась.
Да, постель её сынулю точно не отвлечет, не тот человек. Тут жених Анжелики Пантелеевны совершенно прав.
— Нет, конечно же, — закатила глаза Анжелика Пантелеевна. — Она отвлечет его иначе. Слушай, Валерчик, — я только сейчас узнала, как звали этого таинственного жениха, — не нагнетай. Всё будет хорошо… Покрутится перед ним, она Киру понравилась, а потом пошлет. Мой сын на такое обязательно поведется.
Она фыркнула.
— Да, я знаю о чем я говорю! В конце концов, этого мальчишку воспитывала я! Никто никому не разобьет сердце, но она хоть немного поиздевается над ним. Нет… — Анжелика Пантелеевна вздохнула. — Нет, Валерчик, не жалко. Я не привыкла жалеть мужчин. И тебя тоже не пожалею, если ты продолжишь задавать мне такие дурацкие вопросы.
