только я одна. Никаких клининговых служб, помощниц по дому, нянь и кухарок — никаких посторонних в доме! Мой муж панически боялся, что в квартире окажется кто-то чужой, и даже курьерам и водителям детей никогда не позволял переступать порог. Да что там водителям… он даже своих родственников не подпускал к нашему жилищу. А если те и бывали в гостях, то речь шла исключительно о загородном доме, который Сергей приобрел специально для этих целей.
Мы достигли кухни. Муж усадил меня за стол, где уже ждали дети. Три пары глаз уставились на меня в предвкушении веселья.
— Пап, — не отрывая от меня взгляда, сказал Влас, — а может, позовем к нам собаку? Чего она сидит там одна? Собака должна ужинать с нами.
— Влас, хорош, — осадил его Сергей. — Дай матери оклематься. Мы же не хотим, чтобы она попала в больницу?
— Я не оклемаюсь, пока здесь эта чертова собака, — процедила я.
— Придется, мам, — усмехнулся Влас.
— Да, Нин, — кивнул муж, поставив на стол большую деревянную миску с салатом, — придется прийти в себя. Завтра понедельник. Твои домашние дела никто не отменял. Да и Принцессу нужно будет выгуливать. Ты ведь не хочешь, чтобы она загадила всю квартиру, правда?
— Ты знал, как сильно я боюсь собак! — закричала я, и слезы брызнули у меня из глаз. — Знал и все равно притащил ее в наш дом! За что ты так меня ненавидишь, за что??
— Опять разнылась… — сказал Валя. Это были не его слова — он услышал их от одного из старших братьев. — Истеричка!
Сергей поставил передо мной тарелку со стейком и сказал:
— Я не ненавижу тебя, Нин. Ты моя жена, как я могу тебя ненавидеть?
Его тон заставил детей захихикать.
— Ты притащил в дом собаку. Как это тогда называется?
— Забота, Нина. Забота. Мы с детьми решили, что пора бы тебе начать избавляться от своих страхов. Перестать быть их заложницей. Это ведь ненормально, что ты боишься собак. Собака — друг человека. Завтра начнешь убеждаться в этом на собственном примере.
Дети прыснули от смеха.
— Завтра я не выйду из комнаты, пока вы не вернетесь домой, — сказала я.
— А кто же отведет Валю в сад?
— Ты.
— По понедельникам я веду совещание, и ты об этом знаешь. Я не успею отвезти его в сад.
— Значит, он туда не пойдет.
— Пойду! — заверещал Валентин. — Пойду, пойду, пойду!! Завтра в саду бассейн!
— Слышишь, Нина? Ребенок хочет поплавать в бассейне.
— Я не поведу его в сад, — повторила я.
Вероятно, в моем голосе муж расслышал нечто такое, что заставило его угомонить кричащего сына и согласиться отвезти его завтра самому.
Мы начали ужинать, но кусок не лез мне в горло — за стеной время от времени подвывала собака, которой явно не нравилось сидеть взаперти.
— Ешь, Нина, — велел Сергей. — Набирайся сил.
— Мне не нужны силы, чтобы лежать на кровати.
— А ты и не будешь лежать. Повторюсь: завтра у тебя много дел. Готовка, уборка, стирка, выгул собаки.
— Я не выйду из комнаты.
— А собака? С ней нужно гулять, кормить ее.
— Мне плевать. Пока она живет здесь, я буду сидеть в спальне.
— У тебя нет выхода, Нина. Собака будет жить здесь. Мы в ответе за тех, кого приручили.
— Не я ее приручала, не мне за нее отвечать. Если ты хочешь, чтобы я готовила и убирала, верни собаку в то место, откуда ее взял.
— Нет.
— Нет! — хором заорали дети.
От их визгов, строгого взгляда мужа и поскуливания собаки за стеной у меня в голове что-то перемкнуло. Перед глазами заплясали темные пятна, лоб покрылся испариной, сердце бешено забилось о грудную клетку, а из горла вырвался нечеловеческий вопль. Я упала на пол. Что было потом — помню нечетко. Когда ко мне снова вернулась ясность ума, и муж усадил меня обратно на стул, еда была практически не тронута. Значит, мой припадок длился не больше пяти минут.
— Успокоилась? — спросил муж. — А теперь ешь. Твои истерики уже ни на кого не действуют.
— Или я, или она, — заявила я мертвым голосом.
— Или ты, или собака? — Сергей усмехнулся. Ты ставишь мне ультиматум, Нина?
— Называй, как хочешь.
— Парни, мама спрашивает, кого мы выберем: ее или Принцессу? Что скажете?
— Принцессу! — снова хором крикнули дети.
— Вот и я так думаю, — хохотнул муж. — Слышала, Нин? Манипуляция не удалась.
Я оглядела свою семью безжизненным взглядом:
— То есть, для вас всех собака важнее?
— Конечно, — сказал Глеб.
— Конечно, — подтвердил Влас. — Ты просто чокнутая тетка, а собака — это собака. Она не может быть чокнутой.
— Ну-ну, парни, хватит, — осадил Сергей. — Конечно, мама нам важнее, но это не значит, что мы должны бросить собаку. Теперь она член нашей семьи, и это ее родной дом. Я прав?
— Да, пап, — вяло согласились дети. — Но скажи маме, что Принцесса теперьвсегдабудет жить с нами.
— Да она и так уже это поняла. — Сергей посмотрел на меня, как вассал на рабыню. — А если тебя что-то не устраивает, можешь идти на все четыре стороны. В этом доме тебя никто не держит. Но если решишь уйти, то только в гордом одиночестве. — Он выдал уничижительную, полную триумфа улыбку. — Ты знаешь правила, дорогая.
Я помню, как лежала и смотрела в потолок, а в голове крутились слова детей: «Принцессу! Ты просто чокнутая тетка!». Они, не думая, поставили собаку выше собственной матери. А потом слова мужа: «Манипуляция не удалась. Ты знаешь правила, дорогая». И так всю ночь без сна, без мыслей о чем-то другом, безо всякой надежды. Утро наступило неожиданно — на телефоне Сергея сработал будильник и выдернул меня из оцепенения.
— Нин, иди готовь завтрак, я Власа отправлю погулять с собакой, — раздался сонный голос мужа. — Давай, не разлеживайся, сегодня мне нужно выехать пораньше.
— Я не пойду на кухню, пока собака в коридоре, — еле слышно отозвалась я.
— Хорош, а. Пошли, я сам проведу тебя в кухню. Вставай.
Я поднялась, накинула халат, муж открыл дверь, и к нему, виляя хвостом, тут же подбежал серо-белый монстр.
— Принцесса! Доброе утро, девочка! — муж ласково плющил морду псины ладонью. — Эй, Влас, — крикнул он, двигаясь вместе со мной и Принцессой в сторону комнаты старшего сына, — давай поднимайся, иди гулять с собакой, пока мать готовит завтрак. — Он открыл дверь и включил в комнате свет. — Живо, сын! Принцесса, буди его.
Собака вбежала к Власу и запрыгнула к нему на кровать, а Сергей взял меня под локоть и
