— Итак, полагаю, что это всё, не так ли? — я огляделась и убедилась, что вокруг нет никого, кто мог бы услышать, как я с ним разговариваю. — Когда я обещала, что буду ждать тебя, никогда не предполагала, что всё будет именно так. Не представляла, что буду разговаривать со стеной… хотя именно это я чувствовала половину времени, когда пыталась поговорить с тобой, — я хихикаю, потому что это была своего рода шутка между нами.
Брайан всегда был в движении, и заставить его посидеть спокойно, чтобы серьёзно поговорить, было трудно. А когда я заговаривала, его обычно отвлекало что-то другое. Я так привыкла к этому, что это не беспокоило меня, но, когда я говорю сейчас, а Вон слушает, это лишь ещё одна отличительная черта, которую нужно добавить к моему списку особенностей, отличающих его от других.
— Я люблю тебя, я любила тебя. И я знаю, что ты любил меня. Когда выйду отсюда, я хочу избавиться от чувства вины, Брайан. В последнее время я пытался двигаться дальше, и мне хотелось бы знать, что у меня есть твоё благословение. Но даже без этого, надеюсь, ты понимаешь. Я ждала тебя… правда ждала. Я скучаю по тебе, но не могу прожить всю оставшуюся жизнь в наших воспоминаниях.
Я встаю и провожу пальцами по его имени. Моя голова падает вперёд и упирается в мраморную доску с выгравированным на ней его именем; слёзы текут из моих глаз и падают на носки моих ботинок.
— То, что у нас было, всегда будет для меня особенным. Я буду дорожить этим и буду скучать по тебе, но я должна сказать «до свидания», — делаю шаг назад. — Мы должны попрощаться.
* * *
— Подожди. Не двигайся.
Я делаю снимок.
— Не думала, что ты такая злюка, Рейн. Хотела сказать, ты серьёзно? — Полли машет руками на свой наряд.
Мы наконец-то выходим из пари, которое заключили по поводу того, кому сдадут в аренду пустующее помещение на улице. А поскольку я выиграла, на Полли теперь пара леггинсов с леопардовым принтом, красные туфли на высоком каблуке и блестящий укороченный топ чёрного цвета. Её волосы собраны в конский хвост, а на её веках красуются тени ярко-голубого оттенка.
— Поверь мне, девочка, ты отлично впишешься, — я сдерживаю смех, запирая за собой дверь. Она приехала ко мне домой, чтобы я могла подготовить нас.
— Куда мы едем?
— В «Хитросплетения».
Она вздыхает с огромным облегчением и бормочет что-то себе под нос в надежде, что протянет эту ночь.
Мы садимся в мою машину, я везу нас туда и сразу же вхожу. Брэд поднимает глаза от стойки, где он занимается бумажной работой. Удивившись, он опускает голову, и его плечи трясутся от смеха.
— Сейчас ты мне совсем не нравишься.
— Не лги, ты любишь меня.
Мы берём напитки в баре и садимся за столик. Сделав несколько глотков, Полли прочищает горло.
— Так что там у вас с Воном?
— Блин, — смеюсь я. — Ну, теперь мы вместе. Это была своего рода притирка.
— Думаешь? — девушка поднимает бровь.
— Знаю. Была ли ты когда-нибудь с кем-то, кто, как ты знала, не был тем самым, но ты оставалась с ним по неправильным причинам?
Раньше у меня никогда не было подруги, с которой можно было бы поговорить об этом, но теперь, когда мы не на работе, мне легко открыться ей.
По её лицу пробегает тень, и она закусывает губу.
— Ага. Вообще-то да.
— Именно в такой ситуации я оказалась до того, как появился Вон. Ты ведь знаешь о Брайане, верно?
Она качает головой.
— Вроде того. Я имею в виду, что слышала, как вы, ребята, говорили о нём раньше, но не хотела совать нос не свои дела и спрашивать, но смею заметить, что это было горячее обсуждение.
— Ну, тогда позволь мне начать с самого начала.
Я начинаю рассказывать ей о том, как познакомилась с Брайаном, когда мне было восемнадцать. Я замалчиваю некоторые детали, но даю ей достаточно информации, чтобы она могла понять меня. Брэд приносит нам ещё по стаканчику, и не успеваю я опомниться, как мы разговариваем уже несколько часов.
Она рассказывает мне немного о своем прошлом, и пару раз мы промокаем глаза салфетками, слушая рассказы друг друга. Мы переключаем передачи и решаем потанцевать. Полли поначалу смущается, но потом, увидев, во что одеты другие парни, расслабляется и начинает веселиться.
К тому времени, как добираюсь домой, я практически теряю сознание, но не раньше, чем осознаю, что все в моей жизни наконец-то приходит в норму. Я столько всего упустила и не могу дождаться будущего.
* * *
В дверь родительского дома звонят, и я взволнованно открываю её.
— Счастливого Рождества! — я бросаюсь на Вона, и ему даже не нужно отступать, чтобы поймать меня.
— Счастливого Рождества.
Он опускает меня на пол, и я открываю дверь, чтобы он мог войти.
Когда парень снимает пальто, я прислоняюсь к стене, чтобы не упасть. Он вопросительно поднимает бровь.
Всё в порядке. Его волосы уложены так, что кажется, будто я только что провела по ним рукой, и он одет в охотничью зелёную Хенли (прим. Хенли — это рубашка без воротника, с вырезом на пуговицах, может быть с длинным или коротким рукавом и дополняться карманами). В его джинсах нет дырок, но они идеально облегают его задницу.
— Сейчас ты выглядишь так сексуально.
Он усмехается, ставит сумку и бросает куртку на скамейку в коридоре. Оглядывается, прежде чем прижаться ко мне всем телом.
— Ты всегда выглядишь горячей, так чертовски привлекательна.
Он целует меня мягче, чем мне бы хотелось, и я пытаюсь притянуть его ближе.
— Не искушай меня, детка. Я чертовски скучал по тебе последние два дня, и сейчас я так возбуждён, что могу забивать гвозди. Если только ты не хочешь, чтобы я затащил твою задницу наверх и тра…
— Вот вы где. Я так рада, что наконец-то познакомилась с тобой, — голос моей бабушки заставляет меня вздрогнуть. Дерьмо.
— Чёрт, — шепчет Вон, его губы всё ещё слегка касаются моего уха. — Встань передо мной и прикрой мой член, пожалуйста.
Смех вырывается из меня, и Вон хихикает, что заставляет меня смеяться ещё сильнее.
— Мы сейчас придём, бабушка, — я стараюсь говорить нормально, но это бессмысленно.
Она наверняка расскажет моей маме. Та предупредила меня, что не хочет, чтобы мы обнимались, как подростки, перед всей семьёй.
Я проскальзываю между дверью и Воном, и он поворачивается на цыпочках и хватает меня за бёдра, чтобы удержать перед собой. Моё лицо болит от попыток не рассмеяться. Он кашляет и притягивает меня ближе. Смех затихает, когда я ощущаю его твёрдость своей поясницей.
— Бабушка, Вон. Вон, бабушка.
Вон прочищает горло.
— Так приятно познакомиться с вами.
— Мне тоже, молодой человек, — она подходит с поднятыми руками, чтобы обнять его, и его пальцы впиваются в мои бёдра. Я стою как вкопанная, хотя она прогоняет меня с дороги. — Что ты делаешь, Рейн?
— Ничего особенного. Я просто скучала по нему и не хочу делиться.
Ужасная из меня лгунья.
— Я просто хотела его обнять, не понимаю, почему ты всё так усложняешь.
Вон давится смехом, и мои плечи неудержимо трясутся, когда я отвожу взгляд. Этому не бывать.
— Что ж, когда-нибудь ей придётся тебя отпустить. Остальные члены семьи тоже хотят с тобой познакомиться. Я пойду на кухню. Пора готовить птицу, — бабушка идёт обратно на кухню, но оборачивается. — Ты идёшь?
Плотину прорывает, и Вон, наконец, срывается и смеется. Я падаю вперёд и едва могу дышать. Чувствую, как макияж стекает по щекам, и пытаюсь стереть его. Когда я встаю и смотрю Вону в лицо, он большими пальцами вытирает мне глаза и тоже берёт себя в руки.
— Излишне говорить, что, услышав, как твоя бабушка спросила меня, пойду ли я, тут же всё прошло.
Я беру его за руку и представляю всем присутствующим. Он уже познакомился с моей бабушкой Эдит, а потом с тётей Салли и дядей Томом. Двоюродная бабушка Ферн, сестры моего отца тоже здесь. Двоюродный брат моего отца Нед, которого я вижу только на Рождество, в этом году привёз свою подружку.
