себя за дурость и слабость.
Малика, возьми себя в руки, наконец! Давай же, ты одна осталась. Ты никому не нужна. Никому, кроме себя.
Глупо было надеяться, что мама, которая всю жизнь обожала сыновей, отдаст мне предпочтение, и подвергнет их опасности. Она всегда выберет сыночков, а отец…и подавно.
Чувство несправедливости подавляло меня, но чувство собственного достоинства не давало окончательно сойти с ума.
Когда на улице уже начинает темнеть, я с опаской поглядываю на заправленную кровать. Вахид придет скоро, и снова заставит мое тело подчиниться ему, а я…не могу. Не могу позволить случиться этому опять. Чтобы у меня между ног все становилось жутко мокрым, а тело…жаждало его так сильно, что аж коленки подгибались. Глупое тело, глупая ты, Малика, нельзя!
Быстро хватаю подушку, и бросаю ее в угол комнаты под батарею. Мне уже нравиться это место. Я лучше здесь буду спать, как собака на полу, чем лягу с Ахмадовым в одну постель.
Кажется, я успеваю даже задремать так, когда в комнату входит Ахмадов. Внутри все сжимается от одного только его присутствия. Высокий, огромный, дикий. Будучи на полу, сейчас он кажется мне еще более свирепым.
Когда мужчина хватает меня, и бросает на кровать, игнорируя мои попытки вырваться, я просто срываюсь. Реву в голос, так громко, как кажется, еще ни разу в жизни не ревела.
Не могу остановится. Как плотину прорвало, особенно когда понимаю, что он сидит на мне, и совсем скоро снова сделает так, чтобы у меня между ног огонь начал разгораться, и мое тело снова меня предало.
Я жадно хватаю ртом воздух и плачу, когда в один момент чувствую невероятное облегчение. Ахмадов встал с меня, укрыл одеялом и уже через секунду просто вышел, закрыв дверь.
В эту ночь я сплю беспокойно и суетливо, ожидая, что мужчина может вернуться в любой момент, но он так и не возвращается.
С того дня проходит две недели, и все это время я совсем не вижу Вахида. Кажется, он куда-то уехал, но мне так даже лучше. В его отсутствие я смелею, и начинаю не только гулять по дому, но и выхожу на улицу.
Здесь очень большая территория. Собак держат в вольере, а охранники даже не смотрят на меня. Я больше не делаю попыток убежать, но вдоволь гуляю.
Здесь есть огромная дубовая роща и большой сад. Однажды забредя туда, я провожу там не менее часа, наслаждаясь прекрасными красными розами. Большие и полные, высокие, вьющиеся, они просто завораживают своей нежной красотой.
Эти розы заставляют меня вдыхать невероятно приятный запах, от которого слезы на глаза наворачиваются. Как же здесь красиво…Совершенно противоположно, чем в душе у их хозяина.
После ухода родителей я снова начинаю есть, и силы потихоньку ко мне возвращаются также, как и душевное равновесие. Я все еще корю себя за дурость, когда в тот день разрыдалась перед Вахидом, и показала ему свою слабость. Мужчины нет дома две недели, однако я думаю о нем. Жадно и постоянно. Думаю даже тогда, когда думать не хочу.
Однажды вечером, гуляя по территории, я добредаю до какой-то закрытой калитки. Дернув за ручку, обнаруживаю, что здесь нет замка. Любопытство преодолевает меня, и я вхожу, практически сразу жалея об этом.
Я попала на кладбище. Кажется, это какой-то семейный склеп с огромными каменными гробами. Осторожно ступая по траве, прохожу дальше, осматриваясь по сторонам.
Раз, два, три…Здесь шесть гробов.
Два старых надгробия. Судя по дате, умерли еще двадцать лет назад, а остальные четыре…новые. Высечены с явно очень дорогого гранитного камня. И что самое жуткое – на них одна и также дата смерти с десятилетней давностью.
Смотрю на фото. Очень молодые красивые мужчины, и одна совсем еще юная девушка. Девочка, точнее. Девять лет отроду. Умерла.
У них всех я замечаю едва уловимое сходство с Вахидом. Быть не может. Это же его братья и…сестра.
О Аллах, да они же умерли все в один день. Неужели это семья Вахида? Как…как он всех потерял?
Резкое карканье ворона проноситься над головой, заставляя сердце стучать чаще. Перед глазами на секунду все плывет и, резко развернувшись, я что есть сил, выбегаю из этого жуткого места.
Бегу быстро, не разбирая дороги, пока ноги не заносят меня в дом, и я не врезаюсь носом в чью-то огромную спину.
Сердце пропускает пару ударов, когда я понимаю, что это Вахид. Мужчина вернулся, и сейчас я снова вижу его черные глаза, которые невероятно сильно завораживают меня.
* * *
– В чем дело?
Не замечаю даже, как оказываюсь в стальных руках мужчины. Он держит меня за предплечья, а мне кажется, что мое сердце сейчас рухнет на пол.
– Ни в чем…ни в чем. Пусти!
Пытаюсь перевести дух. Дышать все еще тяжело. Я слишком быстро бежала.
Невольно посмотрев на Вахида, вздрагиваю. За это время он как-то изменился. Стал еще более суровым и мрачным.
– Я вижу, ты уже ожила. Отлично. Чтоб из дома без охранника больше не выходила.
– Что? Как это? Я ведь только по территории…
– И по территории тоже с охраной чтоб была.
– Почему?
– Потому что я так сказал.
Злость подкатывает к горлу.
– Пусти! Хватит, я тебе не зверушка!
Замираю, когда Вахид проводит рукой по моим волосам, и заправляет их за ухо. Не больно, нежно, до мурашек просто.
– Поднимайся наверх, жена. Я соскучился.
После этого Вахид наклоняется, и целует меня в губы, а я…деревенею. Кулаки сжимаются сами по себе. Это его “жена” больно режет уши. Вовек бы этого не слышала, он его горячий поцелуй заставляет меня задрожать.
Нет, не от страха, а от предвкушения.
Словно прочитав мои мысли, Ахмадов довольно усмехается и уходит, а я так и остаюсь стоять на месте и чувствовать, как к щекам заливает краска. Нет, я не соскучилась! Не могла. Не могла ведь, правда?
Сволочь, да что он делает со мной?!
Преодолевая себя, поднимаюсь в спальню. Спать в коридоре или в гостиной мне никто не позволит, но и ложиться в одну постель с Ахмадовым я тоже не собираюсь. Когда вхожу в комнату вижу, что зверь уже принял душ, и нахально развалился на кровати. Его грудь медленно поднимается. На коже еще поблескивают капли воды.
Сглатываю, когда невольно опускаю взгляд на полотенце, которым обмотаны его бедра. Я все еще помню то наказание минетом, которое мне…понравилось.
– Проходи, чего застыла.
Сглатываю. Стою на месте, когда мужчина
