— Догадайся, — шепчу в шею, кусаю.
— Не здесь же, — пытается вырваться. — Вдруг кто идти будет.
— Оттуда ничего не видно, — сгораю от желания и поворачиваю её к себе спиной.
Упирается руками в дерево.
— Рома... — плавится от моих поцелуев в шею и вдоль позвоночника.
— Мы быстро...
Заголяю её попку и насаживаю на член. Взвизгивает от боли и неожиданности. Пытается царапать меня, материт, но не отпускаю, пока вскрики от боли не превращаются в стоны удовольствия.
Это другие ощущения... Словно с девственницей. Ещё и без резины. Пальцы во влажную дырочку. Выгибается вся и закатывает глаза от наслаждения.
А ты любишь эксперименты, крошка.
Вколачиваюсь в неё, пытаясь удержать её на ногах, она бурно кончает.
В голове взрыв и мир уплывает. Разряжаюсь в неё.
Шум в голове и ватное тело. Но удерживаю одной рукой за талию Машу, чтобы не грохнулась. Она норовит это сделать.
— Шолохов, ты сумасшедший, — шепчет тихо, прерывисто дыша.
— Тебе же понравилось, — целую за ухом.
— Было больно. Но потом... Карусели какие-то... — счастливо улыбается. — Вызывай такси, я дальше не пойду.
Смеюсь ей в шею и открываю приложение на телефоне.
Глава 37
Каждое утро просыпаюсь и не верю своему счастью. Рядом спит обожаемая Машенька, уткнувшись мне в плечо или грудь.
Куколка моя, — убираю волосы с лица. Недовольно пыхтит во сне и отворачивается. Спи-спи...
Шорты, майка и на площадку у дома. Раньше с утра гонял в спортзал, но теперь не успеваю — на работу опоздаю. Поэтому в лучшем случае после неё.
До армии на этой площадке частенько с друзьями зависали, радуя местных девчонок.
Лёгкий разогрев, отжимания и на турники, скинув майку. Напротив замирают две девушки, которые занимаются пробежкой. Хихикают, бросая заигрывающие взгляды.
— Сорок пять, сорок шесть... Пятьдесят, — считаю и спрыгиваю.
Подходят.
— И откуда в нашем районе такой тестостерон? — нагло клеят.
— Оттуда, — неохотно отвечаю и бросаю взгляд на свои окна.
Если Маша проснулась, то я с этими цыпами сейчас как на ладони.
— Извините, девушки, но мне пора. Любимая ждёт, — отрубаю одним предложением все новые попытки подката.
Скромнее надо быть, а не нахрапом брать.
— Кто это был? — смотрит дома ревностно Маша.
Видела.
— Без понятия. Сами подошли, — жму плечами.
Мне нравится её реакция.
— Шолохов! — топает ногой.
Подхватываю и усаживаю на спинку дивана. Развожу её ноги, она обхватывает меня ими за талию.
— Ревнуешь? — глажу по волосам.
— Да!
— Напрасно. Мне плевать на всех других. Только ты...
Отвожу её халат в стороны, освобождая грудь. Губы скользят по коже. Стонет и вцепляется пальцами в обивку мебели.
Языком по соскам. Покрывается мурашками.
— Ты одна, — скольжу рукой по бедру к заветному месту.
Закусывает губу и откидывает голову, когда погружаюсь в неё.
Сука, мне её всегда мало.
Ощущения чумовые, словно в кипяток опустили и бросили шнур двести двадцать. Не сразу понимаю, отчего так.
Без защиты... Доходит...
Высший кайф...
Доводим друг друга до пика и мне приходится покинуть её, не почувствовав, как она кончает. Сперма заливает Машин живот, а я пальцами довожу её оргазма.
Виснет на мне от бессилия.
— Что это было? — шепчет в плечо.
— Отсутствие резины, — целую в макушку.
— Я хочу до конца, — кусается.
— Тогда могут быть дети. А у меня диплома нет, — посмеиваюсь.
— Я схожу к врачу, чтобы прописал таблетки. Прямо сегодня.
— Хорошо. — Запахиваю её халат. — Пошли в душ.
Подгоняю шлепком по заднице. Подпрыгивает, взвизгивает и со смехом несётся в ванную.
За завтраком щебечет о планах на день, в который входит обязательный поход к гинекологу. Пока я одевался, она уже успела на приём записаться.
— Во сколько ты приедешь? — поправляет мне галстук и стряхивает пылинки с пиджака.
— Не знаю. Я позвоню. А что?
— Ничего. Хотя бы примерно...
— В восемь или девять...
Молчаливо и разочарованно кивает головой.
— Машунь, сейчас времена тяжёлые. Как разберусь немного во всём этом, буду пораньше приезжать. Хочешь, я тебе пропуск выпишу? Сможешь ко мне заглядывать.
— И что я там делать буду? — усмехается.
— У нас сметана вкусная. И йогурт твой любимый.
Смеётся, вручая мне кейс.
— Выписывай. Когда я ещё йогурт на халяву поем.
Целую и убегаю.
На улице набираю маму, чтобы узнать о состоянии отца.
— По-прежнему... — выдыхает устало.
Он в сознании, но пока под ИВЛ, дышать самому трудно. Разговаривать не разрешают.
— Понятно...
— Когда приедешь? Несколько дней уже не был.
— Постараюсь в обед вырваться. Больше времени нет. И так последние дни поздно домой прихожу, Маша дуется.
— Дуется? — нервный смешок. — А она думала, что большие деньги сами рекой текут?
— Ничего она не думала, — сажусь в машину. — Ей ровно — есть у меня бабки или нет.
— Не верю.
— Твоё право. Ревнует она, как любящая, — вспоминаю её час назад, готовую меня придушить.
— Ладно... Это твоя жизнь, я вмешиваться не собираюсь. Главное, чтобы счастлив был...
— Я и счастлив, мам. Вот ещё отца подымем, свадьбу сыграем, и вообще буду писаться от этого счастья кипятком.
— Дай Бог...
— Люблю тебя, мамуль.
* * *
В офисе суета.
— Что случилось? — смотрю на снующих туда-сюда сотрудников.
— Так телевиденье приезжает через час. Будут сюжет снимать о заводе, — смотрит на меня возбуждённо секретарша, складывая всё аккуратно на своём столе.
— Какое телевидение, Ксения Анатольевна? Я разрешение не давал.
— Так отец ваш. Ещё три недели назад...
— Почему не предупредили? — прожигаю её взглядом. Съеживается — накосячила.
— Я предупреждала их, что Иван Дмитриевич в больнице и не сможет дать интервью. Они согласились подождать. А полчаса назад позвонили и сказали, что приедут, хотя с вами пообщаться... — промямлила.
— Пиздец какой-то! Позвонить мне?
— У вас занято было...
Конечно, занято, с утра всем что-то надо.
— Я же не готов!
— Они список вопросов примерный прислали, — отдаёт мне.
История, развитие, перспективы.
Да вы охренели?! Тут целый учебник надо прочитать.
Окей, как создавался и развивался бизнес отца — я знаю. Но, сука, перспективы! Какие могут быть перспективы в кризис? Этот бы рынок не потерять.
— Скинь мне контракты с торговыми точками, которые хотят подписать с нами договора.
— Хорошо, — утыкается в компьютер.
Трындец. Хватаюсь в кабинете за край стола и с силой сжимаю. Заорать хочется. Но сдерживаюсь. Только рычу.
Снимаю пиджак и бросаю в кресло. Жарко становится. Кондиционер на холод.
Просматриваю новые неподписанные пока договоры. Ещё шесть торговых точек области хотят покупать нашу продукцию. Пять крупных в других регионах. Надо быстрее решить с ними это.
Беру список, прокручиваю в голове примерные ответы, если не начну заикаться, то вполне проканает.
Журналисты приехали, чуть ли не минута в минуту. Их трое. Один сразу распоряжается, кому и что делать. Оператор настраивает камеру. Девушка-корреспондент сидит напротив и строит глазки.
— Холодно у вас, — улыбается.
— Люблю попрохладнее, — наблюдаю, как редактор с Ксенией Анатольевной перетаскиваю большой цветок с одного угла кабинета в другой. — Работа такая, что попотеть приходится.
— Это чтобы воздуха было немного в кадре поменьше, — объясняет. — Меня, кстати, Ариной зовут, — протягивает мне руку через стол.
— Роман Эминович, — слегка пожимаю за кончики пальцев.
— Да-да, знаем. Самый молодой и перспективный руководитель компании в области, — пытается льстить.
