— Второе пока под вопросом. Я в этом кресле всего неделю сижу.
— У вас хороший пример перед глазами. Ваш отец поднял такой большой бизнес с нуля.
— Да, и не развалить бы его своей некомпетентностью. Я только начал изучать управление.
— Я поняла, вы пессимист, — лыбится.
— Скорее реалист...
Мурыжат меня часа два. Интервью, показать производство и офис. Снимают каждую мелочь.
На прощание Арина всовывает мне свою визитку и просит позвонить, если что-нибудь понадобится. Но посыл у этой просьбы другой — буду не против встретиться лично.
Когда уезжают, понимаю, что в больницу я уже не успеваю. Обед давно прошёл.
Звоню маме, говорю, что не приеду. Сокрушается и ругает.
Да что я сделаю? У меня встреча через полчаса.
Вы сами же поставили меня во главе. А теперь хотите, чтобы я разорвался?
Прости меня, мама, хренового сына...
Глава 38
На улице неожиданно стало темно. И это не я засиделся на работе, а город накрыла грозовая туча.
На часах восемь. Ещё полчасика и поеду...
Тихий стук в дверь.
Ксения Анатольевна давно дома. И в офисе тишина, ушли все.
— Войдите, — не отрываюсь от компьютера.
Яна, мать её... Ковалевская.
— Почему вы не дома? — прислоняется спиной к косяку, красиво поставив ножку.
— Надо кое-что доделать... Кстати, — откидываюсь и смотрю на неё серьёзно. — Вы так и не сдали мне отчёт, Яна Артемьевна. Все сроки давно прошли, и я уже не раз напоминал.
— Как раз над ним работала, — медленно и хищно стала ко мне приближаться, виляя бёдрами.
Да, блядь... Ты сегодня четвёртая.
Сегодня у меня в гороскопе звёзды как-то иначе выстроились? Или я пахну не так, как обычно?
— И как успехи? — пытаюсь не смотреть на неё, делая вид, что не замечаю, что садится на край моего стола.
Потираю затёкшую шею.
— Хорошие успехи. Просто ваш папа никогда меня не торопил с отчётами, вот я видимо и расслабилась.
Обошла меня и встала за кресло. Рывком притянула к спинке и начала разминать мои плечи. Прикольно. Но... На фонтан эмоций и моё возбуждение не надейся.
— Ты такой напряжённый, мышцы скованы, — хрипло шепчет в затылок, соблазняя.
— А в какой момент мы с вами успели перейти на "ты"? — морщусь от сильных надавливаний.
— В этот самый, — шепчет на ухо.
Разворачивает кресло и садится мне колени.
Охренеть! Вот это прыть.
Проводит ногтем по скуле и подбородку, по губам. Тянется для поцелуя. Откидываю голову назад, и она застывает. В глазах скользит разочарование и злость.
— Слезла!
Виновато бегает глазками и встаёт.
— Извините...
— Первый и последний раз такое отмачиваешь. Я почти женат. Запомни! И завтра с утра твой отчёт должен лежать вот здесь, — постучал пальцем по столу. — Свободна.
Нахер эту работу! Дома Машенька ждёт.
Выключаю всё и, подхватив пиджак, покидаю офис.
На улице гроза начинается. Сверкают молнии и сильный ветер. Дождя пока нет.
По дороге заезжаю в ближайший торговый центр, который ещё работает. Ювелирный магазин на втором этаже.
Девушка мило улыбается, увидев меня.
— Мне обручальное кольцо нужно, — осматриваю витрину.
— Какое золото нравится вашей избраннице? Белое, желтое, розовое? С камнем?
— Нет. Мне кольцо для себя. Обычное, без вычурности. Только пошире, чтобы издалека было видно, что я занят.
Удивляется и ловит смешинку.
Она достаёт с витрины коробку с кольцами и протягивает мне одно. Белое золото, узор.
Мало.
— Вот это, — показываю на простую широкую обручалку.
В самый раз.
Расплачиваюсь. Тут же срываю ценник, в мусорку его. Кольцо оставляю на пальце.
Оберег от нечисти.
Пока доезжаю до дома, гроза усиливается, льёт, как из ведра. Добегаю от стоянки до подъезда и промокаю до трусов.
В квартире темно и пахнет чем-то жжёным.
— Маша! Что за запах? — лечу сразу в гостиную.
Наверняка готовила ужин и спалила что-нибудь.
Клинская сидит на полу у окна и смотрит на грозу. Вокруг несколько десятков зажжённых свечек.
— Ты чего в темноте сидишь? — подхожу к ней.
— Автомат выбило... А я не понимаю...
Сажусь рядом на колени.
— Ты мокрый, — тянется ко мне.
— Ливень на улице, — ловлю краешек её губ.
— Раздевайся. Я сейчас, — убегает в ванную.
Возвращается с полотенцем и моим махровым халатом. У нас парные теперь. Вчера вечером мне подарила. Специально заказывала с нашими именами.
Стягиваю мокрый пиджак и бросаю на пол. Дергаю за галстук, чтобы развязать.
— Стой! — хватает меня за руку. — Я сама…
Я усаживаюсь на пол. Маша возле меня, медленно растягивает узел на моей шее. Кидает галстук к пиджаку. Так же неторопливо одну за другой расстёгивает пуговицы на рубашке.
— Маш, что за секс ленивцев? — провожу рукой по её бедру.
Смеётся и продолжает меня раздевать.
Пряжка ремня, молния, тянет с меня брюки.
Всё в одну кучу. Боксеры тоже.
Смотрит похотливо мне в глаза, потом взгляд гуляет по моему телу. Неожиданно встаёт, подхватывает мои вещи.
— Пойду, сушиться повешу, — марширует в ванную.
— Маша! Ведьма безжалостная!
Из ванной смех, как в фильмах о колдуньях.
Падаю головой на ковер.
— Свет включи!
— Слушаюсь и повинуюсь...
Тянусь за халатом, надеваю, растираю волосы полотенцем.
В прихожей нажимаю на отключившиеся кнопочки.
-Да будет свет! — орёт Клинская и выбегает ко мне.
Щёлкаю её по заднице полотенцем. Смеётся и устраивает догонялки.
Тебе не привыкать от меня тут бегать. Ловлю, прижимаю к себе. Убираю с лица растрепавшиеся волосы.
— Стой! Стой! Это что? — хватает меня за запястье.
Большими глазами смотрит на мой новый аксессуар.
— Я подумал, а что ты одна с кольцом ходишь? Заехал и купил. Буду привыкать.
— И как ощущения? — довольно улыбается.
— Непривычно.
Пиздец, как непривычно! Я всю дорогу его крутил большим пальцем.
— Шолохов, знала бы, что ты такой романтик, сразу бы за тобой пошла, — гладит по лицу.
— Я только с тобой такой.
Знала бы ты, как я час назад отшил Яну.
— Скажи мне, я хочу слышать, — шепчет, чуть касаясь губ.
— Я тебя люблю...
— Ещё!
— Я тебя люблю... Люблю... Люблю...
Целую каждый раз.
Желание подхватывает и начинает ломать. Но моя зараза опять выкручивается в руках и пытается сбежать.
— Маш, что за дела? — развожу руками.
— Ну... — прячет глаза.
— Ну?! Рожай быстрее!
— Гости ко мне из Краснодара приехали, — шепотом.
Какие нахрен ещё гости? И причём тут наш секс? Не сразу догоняю.
О, чёрт!
— Понятно... — дошло. — Обнимашки-то никто не отменял?
Но ответ читаю только по губам. Мощный удар грома и треск молнии всё заглушает. Вспышка такая, что светло становится, как днём.
— Ты это видел? Вот это шарахнуло! — бежит к окну.
Выключаю свет. Свечи ещё горят.
Сажусь напротив окна на пол, дергаю Машу за подол, заставляя тоже сесть впереди меня.
Обнимаю мою девочку руками и ногами. Подбородок на плечо.
Она снова подпрыгивает и съёживается от удара грома. У самого мурашки по телу.
Распахиваю халат и закрываю её, прижимая к груди.
— Так красиво... На такой высоте картина на бушующую стихию просто потрясающая открывается. Ты ближе к небу, — смотрит на улицу.
— Угу...
Дышу запахом её волос. Сладкая. Персик... Голова кружится от этой близости и остроты ощущений. Словно нервы голые и искрят.
Пляшем пальцами какой-то медленный танец, вытянув руки. На фоне грозы смотрится романтично.
Я пытаюсь не дать себе возбудиться. Это трудно, от Клинской как пионер — всегда готов. А представлять что-то отвратительное не хочется. Наоборот. Память рисует её в красивом дорогом кружевном белье.
