— А ты чем занимаешься? — спросил Алек. — Надеюсь, отдыхаешь?
— Вчера отдыхала, а сегодня познакомилась с Ивэном, мы ездили на пляж, чудно искупались.
— Значит, Ивэн вернулся?
— Да. Сегодня утром.
— Как его поездка в Бристоль?
— По-моему, удачно. По этому поводу устраивает сегодня вечеринку. Всех нас пригласил к себе. — И добавила: — На коктейль. Может, и шампанским угостит, если найдет.
— Похоже, ты не скучаешь.
— Нет, Алек, не скучаю. Мне здесь очень хорошо.
— Смотри не утомляй себя.
— Не буду.
— Я еще позвоню.
— Да, пожалуйста.
— Что ж, до свидания.
— До свидания… — Она помедлила. — До свидания, дорогой.
Но она медлила слишком долго, Алек уже положил трубку.
Ева приняла душ, надела легкое платье и, покинув свою спальню, по черной лестнице спустилась на кухню. Здесь после коктейля у Ивэна они все соберутся на ужин. Она уже сервировала стол — красиво, по-деревенски: клетчатые салфетки, белые свечи, глиняный кувшин с маргаритками.
Джеральд уже переоделся к ужину и уехал на вокзал встречать Мэй. Мэй всегда ужинала наверху в своей комнате, а вот для Ивэна и Сильвии Ева тарелки поставила и теперь стояла, раздумывая, нужно ли поставить еще одну — для Друзиллы. Она не знала, пригласил ли Ивэн Друзиллу на свой коктейль, но это не значило, что та не придет. Непредсказуемая женщина. В конце концов Ева решила на Друзиллу не накрывать — при необходимости тарелку всегда можно поставить в последний момент.
Приняв это решение, Ева покинула кухню и вышла во двор. На улице было тепло, пахло травами. На крыше голубятни ворковали, тихо переговаривались голуби. Иногда, поддавшись внезапному порыву, они взмывали ввысь и, широко расправив крылья, парили на фоне синего неба. У Ивэна при домике не было своего садика, и он поставил маленький столик и стулья вокруг него перед открытой дверью своего жилища. Сильвия уже прибыла и сидела там, держа в одной руке зажженную сигарету, в другой — бокал вина. Ивэн беседовал с ней, навалившись на стол, но при виде матери выпрямился.
— Иди сюда. Ты как раз успела на первый раунд.
Сильвия приподняла свой бокал.
— Шампанское, Ева. Какое угощение!
На Сильвии было светло-желтое платье, которое Ева часто видела на ней прежде и считала, что оно ей очень идет. Кудряшки густых седых волос обрамляли лицо Сильвии, словно лепестки хризантемы, и она, по-видимому, немало времени провела перед зеркалом, накладывая макияж. Золотые гвоздики блестели в мочках ее ушей, запястье одной руки обвивал золотой браслет в виде цепочки с золотыми подвесками.
— Сильвия, ты неотразима, — сказала Ева, усаживаясь рядом с ней.
— Ну, я подумала, что по такому случаю не грех и принарядиться. Где Джеральд?
— Поехал за Мэй. Будет с минуты на минуту.
— А Лора? — поинтересовался Ивэн.
— Тоже сейчас придет. Ей Алек позвонил из Шотландии, наверно, поэтому она и задержалась.
Дверь домика Друзиллы была открыта, и Ева понизила голос:
— Ты пригласил Друзиллу?
— Нет, — ответил Ивэн. Он налил бокал шампанского и подал его матери. — Но она наверняка не преминет составить нам компанию, — успокаивающе добавил он.
В этот момент показалась Лора — вышла, как и Ева, через кухню и по гравию зашагала к ним. Восхитительно прелестна, отметила про себя Ева. На Лоре было воздушное батистовое платье переливчатого синего цвета, изящного покроя, с мелкими сборками. Серьги с аквамарином в обрамлении мелких бриллиантов выгодно подчеркивали богатый цвет ее наряда. Свои длинные пушистые ресницы она подкрасила черной тушью, отчего ее глаза лучились и казались очень большими.
— Надеюсь, я не опоздала.
— Опоздала, — ответил ей Ивэн. — Намного. На целых две минуты. Сколько можно ждать!
Лора скорчила ему рожицу и обратилась к Еве.
— Это тебе, — сказала она.
Сначала, когда Лора вышла во двор, Еве показалось, что у нее в руке дамская сумочка, но теперь она увидела, что это сверток в розовой оберточной бумаге, перевязанный голубой лентой.
— Мне? — Ева поставила на столик свой бокал и взяла у Лоры сверток. — О, как мило. Только зря ты это.
— Это мой подарок хозяйке дома, — объяснила Лора, усаживаясь за стол. — В Лондоне у меня не было возможности что-нибудь подыскать, а вот сегодня наконец-то купила.
На глазах у всех присутствующих Ева развязала ленту, развернула бумагу — сначала розовую, потом белую. В свертке лежали две маленькие фарфоровые статуэтки. Ничего более прекрасного она еще не видела. От восхищения Ева утратила дар речи.
— О… О… Спасибо, — наконец промолвила она и, перегнувшись через столик, поцеловала Лору. — Даже не знаю, как тебя благодарить. Очаровательные фигурки.
— Ну-ка покажи. — Сильвия взяла у нее одну статуэтку.
Перевернула ее, как это делал мистер Коулсхилл, рассматривая маркировку. «Дрезден». Она глянула на Лору, и та, встретив взгляд топазовых глаз Сильвии, молча попросила ее воздержаться от предположений об астрономической цене подарка. Через секунду Сильвия поняла намек и улыбнулась. Перевернула пастуха и поставила его на стол.
— Красивые статуэтки. И где только ты их нашла? Молодец, Лора.
— Я поставлю их в своей спальне, — заявила Ева. — Все свои самые ценные, дорогие сердцу вещи я держу в спальне. Смотрю на них, когда просыпаюсь, смотрю, когда засыпаю. У мистера Коулсхилла купила?
— Да.
— Старый мошенник, — проворчала Сильвия. — Но у него среди хлама встречаются достойные вещи. Хотя дерет он за них бешеные деньги.
— Ну, как я говорил, ему тоже надо как-то жить, — сказал Ивэн. — А дрезденский фарфор в наши дни — большая редкость.
— Я их пока заверну, чтобы не разбить. — Ева принялась заворачивать статуэтки. — Ты просто чудо, Лора. Расскажи-ка про Алека. Как он там?
Лора начала рассказывать, но успела сообщить только то, что Алек благополучно добрался до Гленшандры, потому что в эту минуту машина Джеральда въехала в ворота, затем во двор и скрылась в гараже. Мгновением позже Джеральд вышел из гаража. Рядом с ним шла Мэй. Она по-прежнему была в своей шерстяной шапке, но еле волочила ноги. Ева сразу это заметила, и у нее защемило сердце. Должно быть, Мэй провела утомительный день, слишком много ходила. Казалось, она с благодарностью опирается на Джеральда, поддерживавшего ее под локоть. В другой руке она несла свою сумку и подозрительно пухлый пластиковый пакет с изображением британского флага. При мысли о его содержимом у Евы еще сильнее сжалось сердце.
Они остановились.
— Хорошо погуляла, Мэй? — спросила Ева.
