И с этим ничего не поделаешь.
– Это неправда. – Его мрачное лицо страдальчески сморщилось. – Ты мне не безразлична, Шелли. – Он шагнул к ней и попытался обнять, но она увернулась. Невозможно вынести эту близость, ведь она видит его последний раз. Надо беречь свое сердце.
Шелли медленно покачала головой:
– Этого мало, чтобы заставить тебя выйти из мрака. Похоже, он тебе необходим. А я не могу жить без света.
Ее сердце болело так, словно его рвали на части. Она окинула прощальным взглядом серую комнату, куда, как в тюрьму, заточил себя человек, так много для нее значивший, и откуда она, как ни старалась, не смогла его вызволить.
Возможно, принцесса-воительница Эстелла не покинула бы поле битвы. Но Шелли Фэархилл, скромная садовница и просто женщина с разбитым сердцем, признала свое поражение.
Да, она могла пробиться сквозь густую чащу и подняться на башню, выстроенную Декланом, но пробить брешь во внутренних стенах – едва ли. Продолжать борьбу тщетно, слишком велики потери.
Собрав остатки воли, Шелли сдержала слезы.
– Я ухожу, Деклан. – Он сделал к ней шаг, но она подняла руку, останавливая его. – Не ходи за мной. Пожалуйста.
Подобрав туфли, она кое-как спустилась по лестнице, спотыкаясь и цепляясь за перила, чтобы не упасть; проскользнув к себе, заперла дверь.
Деклан провел мучительную бессонную ночь в башне. Оглядываясь назад, вспомнил, как вел себя с Шелли, и понял, что совершал одну ошибку за другой.
Особенно в том, что касалось Эстеллы. Неудивительно, что Шелли восприняла это как обман, который невозможно простить.
В сером свете раннего утра он поднялся в студию и встал напротив картины, вызвавшей у нее такое возмущение. Взяв мастихин, собрался порезать холст. Но не смог. В Эстелле слишком много от Шелли. Он не мог причинить вред даже ее образу.
И никогда не хотел причинить боль ей.
Как горько он жалел о тех часах, которые провел здесь, создавая Эстеллу, вместо того чтобы быть с Шелли. Его творение стало препятствием между ним и живой женщиной, которую он полюбил. А не стала ли препятствием память о Лизе, чувство, которому уже давно пора позволить успокоиться?
Неприятно, но приходилось признать, что мать права. Если он хочет жить, пришло время идти дальше. Он никогда не забудет Лизу и малышку Элис. Но сейчас главное – Шелли. Ее слова о том, как она почувствовала себя кем-то второстепенным, сродни удару под дых. Как он мог ее обидеть?
Нельзя допустить, чтобы она исчезла из его жизни.
Деклан расхаживал взад-вперед, взад-вперед и, теребя рукой волосы, пытался найти выход. Шелли права. Он не знал, как выйти из мрачной тени, которая окутала его жизнь.
Оставалось прибегнуть к помощи специалиста – путь, который он всегда отвергал. Порывшись в ящике письменного стола, Деклан достал визитную карточку с именем психолога-консультанта, которого порекомендовала мать после смерти Лизы. Мысль о том, чтобы откровенничать с чужим человеком, вызывала отвращение. Но если хочет удержать Шелли, он должен это сделать. И наконец выйти из этого дома.
И еще надо поговорить с Шелли. Объяснить, что она для него значит. Надо пойти к ней. Признать, что она права, он не может выбраться из этого мрака самостоятельно. Попросить подождать.
Спустившись, Деклан обнаружил, что ключ от квартиры Шелли лежит у него на кухонном столе рядом с запиской, написанной ее размашистым почерком. Он страшился того, что могло в ней содержаться.
«Деклан, не пытайся меня найти, я не хочу этого. В сарае осталось несколько коробок с моими вещами, которые я не смогла впихнуть в машину. Пожалуйста, впусти Линн, когда она за ними приедет.
Работа почти закончена, и я договорилась, что Марк Браун доделает то, что не успела я. Думаю, тебе стоит договориться, чтобы он взялся следить за садом в дальнейшем. Будет ужасно, если все опять придет в запустение.
Я могла бы полюбить тебя, Деклан. Надеюсь, когда-нибудь твое сердце излечится настолько, чтобы снова встретить любовь.
Шелли».
Он смотрел на эти строчки и не верил своим глазам, скомкал лист и, бросив на пол, взревел от боли так громко, что этот звук эхом разнесся по всему пустому, одинокому дому. Деклан долго смотрел на жалкий клочок, белевший на фоне темного дерева, который лишил его надежды объясниться с Шелли.
В конце концов он дрожащей рукой снова поднял его и разгладил. На бумаге сохранился сладковатый аромат. Деклан, закрыв глаза, вдохнул его. Затем свернул записку и положил в карман у сердца.
Вспомнились слова матери: «Не упусти ее. Поверь мне, если ты это сделаешь, это будет еще одна маленькая смерть».
Проклятье, почему мать всегда оказывалась права?
Но Шелли не умерла. Это не конец. И страдание, которое мучило его, не так безнадежно, как то, что он знал раньше. На этот раз в его власти найти свою прекрасную воительницу и завоевать ее.
Во что бы то ни стало.
Прошло два месяца
Шелли опустилась на колени на краю идеально ухоженного газона одного из самых знаменитых садов Англии. Следуя строго определенному порядку, она рассаживала луковицы белоснежных нарциссов и голубых гиацинтов. Им полагалось расцвести следующей весной, и Шелли невольно задумалась, где будет, когда это произойдет.
Хорошо, что, покидая Австралию, она прихватила наколенники. Здесь, в Кенте, осень чувствовалось с каждым днем все сильнее, и, несмотря на то, что стояли ясные солнечные дни, земля была сырой и холодной. Главный садовник предъявлял к персоналу высокие требования, Шелли старалась выполнить свою задачу как можно лучше. Считала большой удачей работу в саду, созданном самой Витой Сэкилл-Уэст, одной из самых известных ландшафтных дизайнеров своего времени, современницей и кумиром Энид Вильсон.
Поначалу, расставшись с садом Деклана, цветущим по-весеннему, и очутившись в осенних садах Европы, которые так мечтала увидеть, Шелли почувствовала себя немного сбитой с толку. Но теперь радовалась каждой секунде пребывания здесь. Никакие книги и видео не могли заменить счастья увидеть своими глазами такой сад, как этот.
Именно этого она хотела – увидеть сады, оказавшие влияние на ландшафтное искусство всего мира, даже в тех местах, где, как в Австралии, климат совершенно не благоприятствовал тому, что росло в Англии. А уж работать в таком месте – предел мечтаний.
И все же Шелли чувствовала себя одинокой. Не проходило и дня, чтобы она не думала о Деклане. Ее пугало, что в попытке уберечь свое сердце она обрекла себя на жизнь, наполненную бесконечной тоской о нем.
