— О черт. Наизнанку. Похоже, вся моя репутация Казановы улетучилась, как дым.
Белла попыталась разорвать другую упаковку.
— Какая радость, что они их упаковывают в такую крепкую фольгу. Теперь я знаю, что значит безопасный секс. Вот, на еще один.
Уилл прошелся по комнате, сражаясь с презервативом не на жизнь, а на смерть.
— Ура! Ну, я тебе скажу, их производят какие-то вредители. Я совершенно выбился из сил.
— Ерунда. Мне был обещан секс. Почитай сам, на упаковке так и написано — для занятий сексом. Я свои права знаю.
Он заполз на кровать и сказал:
— Ну, тогда тебе придется потрудиться. Возьми меня, возьми!
* * *
— Прости, — произнес он некоторое время спустя, — это просто катастрофа.
— Нет, — прижалась Белла к его груди. — Катастрофа — это когда ураган срывает дом с места и роняет его прямо на скоростную линию шоссе М25. А это ерунда.
— Знаешь, это вообще-то на меня не похоже. Со мной такого не случалось уже лет сто.
— Значит, это все моя вина? Спасибо.
— Нет, глупенькая. Я думаю, это потому, что я ужасно перенервничал. Я так тебя хотел — и хочу. Пожалуйста, не бросай меня из-за такого фиаско.
— Господи! Интересно, что за женщины у тебя были до меня? Только дура может из-за этого бросить мужчину. — И, увидев выражение его лица, она добавила: — Да нет, я не в том смысле, что ты… Слушай, мне очень нравится, как ты прикасаешься ко мне и все такое. Просто нам нужно будет почаще практиковаться.
— Какая ты хорошая.
— Ш-ш-ш, эта тайна должна остаться между нами.
— Нет, правда. — Он притянул ее к себе и мягко щелкнул ей по носу. — Знаешь, о чем подумал, когда впервые увидел тебя?
— М-м-м, — она потерла нос, — что же?
— Что ты красивая.
— Не-е-ет.
— Подумал, подумал. А еще, что я тебя немножко боюсь, потому что ты великолепна.
— Я? Ну, теперь-то не боишься?
— Еще больше боюсь. Я думаю, с тобой можно прожить годы и так и не узнать тебя по-настоящему. Как будто смотришь на тебя сквозь замерзшее стекло — вроде бы ты там, но стоит дохнуть, и ты растаешь, как узор на окне. А я так хочу узнать тебя, узнать все твои мысли.
— Не советую. В моих мыслях такой кавардак. Ты ногу сломишь, продираясь сквозь забытые рецепты, застарелые неврозы и бородатые анекдоты.
Они лежали, накрытые одной простыней, дуя друг на друга, словно остужая партнера своим дыханием.
— Иди сюда, — сказал Уилл.
— Ты уверен? Я вся липкая. — Она подняла и опустила простыню, надеясь охладиться.
— Вот и хорошо. Иди, приклейся ко мне. — Он притянул ее поближе. — Скажи, скажи, в этот раз было лучше? Пожалуйста!
Она набрала побольше воздуха и, как отчитывающий каменщика прораб, затрясла головой:
— Ну, не знаю, не знаю. Это надо еще проверить.
Он начал покусывать ее плечо. Он прошептал, что любит ее запах, ее вкус, что ему хочется вдохнуть, впитать всю ее в себя. Его поцелуи покрыли все ее тело. Он зарылся лицом в ее живот, нежно прикусывая ее плоть, облизывая языком все ее изгибы.
— Я заставлю тебя кончить еще раз, ты такая сексуальная.
— Это невозможно. У меня не осталось никаких сил. — Она приподняла голову с подушки. — Но если ты так настаиваешь…
— Настаиваю.
Его рот накрыл ее губы, и дыхание ее участилось, стало глубоким и тяжелым.
Сквозь занавески пробился луч света и упал на кровать. Белла лежала на животе, в полудреме. Уилл наклонился и подул ей на ресницы. Нахмурив брови, она приоткрыла глаза и улыбнулась, как налакавшаяся сливок кошка.
— Привет, — ее низкий после сна голос был полон секса.
— И тебе привет, — Уилл поцеловал ее, — с добрым утром. А у тебя есть разрешение на то, чтобы так выглядеть по утрам? Ты красива до неприличия. Сделать тебе кофе? Или ты сначала воспользуешься моей беззащитностью?
Он откинулся на подушки. Ее губы снова изогнулись в улыбке.
— М-мм, кофе, пожалуй.
— Ладно, я вижу, что с утра из тебя собеседник аховый. И секса, видно, тоже не дождусь. Пойду принесу кофе. — Поднявшись, он заботливо прикрыл ее одеялом.
Белла проскользнула в туалет почистить зубы. Взглянула на себя в зеркало. Чудесно: тушь вся размазана. Она успела юркнуть обратно в постель как раз, когда Уилл входил в комнату с подносом в руках. Он был одет в ее малиновое кимоно, достающее ему лишь до голеней. Мягкая ткань и V-образный вырез, обнажающий волосы на его груди, составляли странный контраст с его мужественным телом.
— Чувствуй себя, как дома, — Белла кивком указала на кимоно.
— До чего дурацкие рукава. Я их, наверно, уже замочил в кофе. И как ты это носишь?
— Мне поддерживают рукава мои верные рабы.
— Ага. Так вот в чем секрет. Еще будут пожелания?
— Будут, и одна личная просьба.
— Что ж, говори, деваться некуда, исполню, — ответил он, потянувшись к ней.
— Я имела в виду просьбу налить кофе. Спасибо.
Уилл вышел в ванную побриться и принять душ.
— Не стесняйся, проверь все мои шкафчики, — напутствовала она его.
Белла лежала на подушке, закрыв глаза. Ей вспоминались самые чудесные моменты прошедшей ночи: вот Уилл нежно притягивает ее к себе, в его глазах сияют самые важные слова, вот она прикасается к крошечному шраму над его бровью, ощущая переход кожи. Как это непохоже на тот провал с Джулианом. В чем же тогда было дело? Неужели она не могла… Потерпеть? В ее голове происходил бунт: давно изгнанное оттуда слово единственный снова завоевывало право на существование.
— Не будь дурой, — сказала она себе. — Не бывает никакого единственного.
Но почему же тогда в это раз все обошлось без групповой оргии с участием Патрика?
Она сразу же одернула себя, но Патрик уже возник рядом, словно джинн из бутылки.
* * *
В воображении она зовет его, ее голос эхом разносится среди темных комнат.
— Патрик! — зовет она сначала тихо, потом громче. — Патрик!
Она находит его в одной из комнат, где он читает, сидя в кресле и свесив ноги через подлокотник. Он не поднимает головы, но она знает, что он слышит ее.
В камине горит огонь, но его пламя не дает уютного тепла.
— Слышал, ты занята? — спрашивает он.
— Угу, — она смотрит в огонь, повернувшись к нему спиной, — но я часто думаю о тебе.
— Да, конечно. — Она чувствует, что он наконец поднял голову.
— Прости меня, — поворачивается к нему Белла.
Он лишь пожимает плечами и снова углубляется в книгу.
— Ничего. Не можешь же ты думать обо мне все время.
— Не надо, Патрик. Я же с тобой. Хочешь, останусь еще немного?
