Особенно рьяно она добивалась этого в детстве. Не дается математика? А я сделаю так, что буду лучшей в школе! И может, даже городскую олимпиаду выиграю.
Но время шло, награды на полке собирались, но родительская любовь все не приходила. Да, они замечали старания дочери и иногда даже хвалили, но их любовь она не чувствовала. Потому что ее невозможно заслужить!
Катю обманывали, ей дали понять, что если она будет послушным, хорошим ребенком, постоянно предающим себя, то ее полюбят. И она так старалась «поднажать», «сделать еще один рывок» и заработать эту чертовую награду.
Нужно было еще в институте обратиться за помощью к психотерапевту. Он бы наверняка ей тогда открыл глаза и объяснил, что любовь невозможно заслужить, что любви достойны все, по праву рождения, просто потому, что они есть. Неважно, послушный ты или нет, троечник или отличник, хороший спортсмен или гениальный математик — любовь не делает различий, ее достойны все! Никакие страшные поступки не могут отобрать ее.
Заслужить можно уважение, доверие и благодарность.
Со временем Катя научилась делать вид, что ей этого не надо, что она может прожить и так, по крайней мере, у нее был Олег, который в ней души не чаял. Но правда заключалась в том, что она все равно продолжала стараться и надеяться.
— Моя мать такая молодец! — продолжал парень, — Всего сама добилась: подняла меня, дала прекрасное образование, крутую компанию основала и заработала кучу бабла, а я… я…
Молодой человек уронил голову.
— А вы что? — Катя не сдавалась.
Она знала, как это важно, рассказать то, что у тебя на душе, как это важно, когда есть кому излить душу!
— А я… гей…
Катя обалдела. Он совсем не был похож на голубого. Хотя опыт у нее был небольшим: всего один знакомый в институте, но тот одевался совсем по-другому, и его это сразу выдавало.
— И ваша мама не принимают вашу позицию, да? — осторожно поинтересовалась Катя.
— Я не смею ей об этом сказать. Это ее убьет. А ей осталось совсем ничего, она очень больна…
— Если так, то лучше ее не расстраивать, — согласилась Катя.
Парень кивнул:
— Да, я тоже так думаю, но она завтра прилетает из Нью-Йорка, а я… — он запнулся, — я обманул ее месяц назад. Сказал, что собираюсь жениться.
— Она же больна! Как она прилетит? Или я что-то не поняла? — удивилась Катя.
— О, да, моя мать — железная леди. Она ходит на химиотерапию, как на маникюр, между работой. Говорит, что если когда-то ляжет, то уже никогда не встанет. Поэтому постоянно на ногах.
Кате стало жалко этого парня и захотелось ему помочь:
— Давайте я сыграю роль вашей девушки?
Похоже, что молодому человеку такой расклад даже близко не приходил в голову! Он ошарашенно смотрел на Катю и обдумывал ее слова.
— Это же… офигеть какая классная идея! Мама у меня всего неделю пробудет, даже меньше. А вы, правда, сможете мне помочь? Я вам заплачу, сколько скажете!
— Мне не нужны деньги. А помочь? Почему бы и нет? У меня полно времени, я никуда не спешу. Моя жизнь давно полетела в пропасть, а я все никак не могу остановить эту махину — лечу, лечу, сейчас, правда, пытаюсь уже удержать ее, но пока не получается. Меня Катей зовут, — она протянула ему свою ладонь.
— А я Герман, — молодой человек пожал Кате руку.
Катя улыбалась. Это было приятное знакомство. От Германа исходила позитивная энергия, она чувствовалась на расстоянии.
— Тогда давай на «ты»? — предложила Катя.
— Конечно! Так… какие у нас планы… ты должна переехать в мою квартиру… хорошо?
Девушка пожала плечами и сняла джинсовую курточку. Утром был такой ливень, а сейчас выглянуло солнце и жарило так, что Кате стало душно.
— Без проблем! Я собиралась в гостинице остановиться. Я москвичка. Приехала в любимый Питер погостить…
— А вещи твои где?
— Нет у меня ничего. Я на пару дней. Вот в рюкзаке все мое добро.
— Та-а-ак, — протянул Герман, и его глаза загорелись: — Нужна четкая история. Мама у меня человек серьезный, проверять будет все-е-е. Нам надо сесть и продумать до мелочей: когда мы познакомились, где, кто твои родители, ты должна хотя бы вкратце послушать мою историю жизни. Пошли ко мне, я тут недалеко живу.
Катя кивнула и резко встала. Низ живота кольнуло, она снова присела на скамейку, а потом у Кати закружилась голова, и она потеряла сознание.
Очнулась уже под капельницей. Осмотрелась: светлая комната, скорей всего больница, рядом множество медицинских приборов.
В палату зашла медсестра и ахнула:
— Очнулись? — она подпрыгнула и побежала за врачом.
Доктором оказался пожилой мужчина, медсестра называла его Вадимом Леонидовичем. Он сразу принялся осматривать девушку.
— Ну что, мамочка? Как самочувствие? Тошнит? — обратился он к Кате, и она замотала головой: — Что-то болит?
— Нет, — голос вышел писклявым, Катя кашлянула и спросила: — Где я и что случилось?
— Потеряли сознание, Гера привез вас. Кстати, надо ему позвонить. Испугали вы его знатно!
Он достал мобильник и стал искать номер. Катя старалась вспомнить, что видела в последний раз. Герман… ну да, парень, которому она предложила стать невестой на время.
— Гера, привет. Все хорошо с твоей девочкой. Пришла в сознание, чувствует себя прекрасно. Я бы ее еще немного подержал здесь, понаблюдал… Маргарита Абрамовна? А когда она прилетает? Завтра в обед? Ну вот и заберешь девочку утром… Пусть ночь тут побудет, лады? Ок, договорились, — и уже обращаясь к Кате: — Сказал, что будет через пятнадцать минут.
Мужчина вышел из палаты, а Катя в полной прострации пролежала, глядя на капельницу, пока в палату не вошел Герман с каким-то мужчиной.
— Привет! Ну ты как? — парень улыбнулся, присел на кровать и сразу взял за руку.
Катя выдохнула:
— Вроде нормально. Испугала я тебя? У меня просто последние три года не жизнь, а американские горки. Вот организм и не выдержал…
— Не переживай! Врач — мой добрый знакомый, сказал, что все будет хорошо, — а это мой Данила, знакомьтесь.
Данилой оказался брутальный мужчина лет под сорок: высокий, широкие плечи, рубленные черты, прямой нос, тонкие губы, короткие темные волосы и черные, по-детски огромные глаза.
Кате вдруг пришло в голову, что если бы у Германа с Данилой были общие дети, то они были бы невероятно красивыми.
— Привет, — голос у Данилы был хриплым, невозможно сексуальным.
— Как малыш? — спросил Герман.
Катя не поняла вопрос. Он, наверное, хотел сказать «Как ты, малыш?» Немного фамильярно, конечно. Катя только пожала плечами.
— Толкается уже? — Герман продолжать задавать непонятные вопросы.
Девушка удивленно смотрела на парней и только благодаря ее изумленному взгляду они поняли, что она не в курсе своей беременности.
— Вадим сказал, что у тебя уже большой срок! Минимум 16 недель! Ты не знала?
Катя испуганно положила руку на живот:
— У меня?
Парни озадаченно смотрели на нее, но она опять повторила свой вопрос:
— У меня? 16 недель?
Она резко встала на постели, и Герман попытался ее остановить:
— Эй, полегче, не нужно резких движений.
Катя посмотрела на мужчин и разрыдалась: всхлипывая, вздрагивая и закрывая лицо руками.
— Ну вот… а я думал, что ты будешь рада…
Она нервно замотала головой и махнула рукой, той, что была свободна от капельницы. Продолжая плакать, она погладила себя руками по одеялу и пробурчала:
— Конечно, рада, конечно, рада, я его столько лет ждала…
Герман обрадовался:
— Фух! Ну отлично. Ложись тогда, чего вскочила? И не переживай. Я все беру на себя!
Катя все не могла успокоиться. Она беременна! Боже, какое же это счастье! Она взяла за руку Германа:
— У меня будет ребенок? Правда?
Парень кивал и улыбался.
Катя никак не могла прийти в себя, счастье переполняло ее. Почему-то первой реакцией было обрадовать маму. Она осмотрелась в поиске вещей.
— Герман, ты не знаешь, где моя куртка?
