Дядь Вова просто кивает. Он снова открывает ноутбук и погружается в какие-то схемы и графики, дав понять, что разговор окончен. Правда, я еще некоторое время сижу рядом с ним. И только когда наконец поднимаюсь, забираю остывший кофе да тянусь к двери, меня догоняет его голос.
– Мне казалось, ты последняя, кто будет просить за Ярослава. После всего.
– Обиды давно в прошлом, – отвечаю и широко улыбаюсь, потому что наконец понимаю это – я и правда простила Ярика.
Я живу сегодняшним днем, чувством, которое разрастается в груди и, кажется, очень скоро переполнит меня. Я так сильно люблю Ярика, что хочу кричать об этом, но…
Жаров появляется на пороге так внезапно, что я еле успеваю отскочить, и даже чуть разливаю кофе. Его улыбка меркнет, как только они с отцом цепляются взглядами, он явно ожидал застать меня одну. Яр вытирает волосы полотенцем, а я спешу шагнуть в дом, когда слышу отчима.
– Ярослав, – замираю, даже сердце не бьется, – как освободишься, зайди ко мне в кабинет. Есть разговор.
Чтобы не ослепить Ярика радостью, быстро уношу ноги, бросаю чашку в раковину и прячусь в комнате. Вспоминаю, что забыла внизу книгу, но сейчас все равно бы не смогла на ней сосредоточиться. Затаив дыхание, брожу из угла в угол, жду каких-то знаков – криков, ругани, споров или чего-то еще. Драки, например. Жду так усердно, что в результате, едва примостившись на край постели, отключаюсь.
– Эй, – слышу шепот на ухо, отчетливый шепот, от которого мурашки бегут вниз по шее.
Медленно прихожу в себя, чувствую, что свисаю наполовину с кровати. Затем дергаю головой и – черт, как больно! – врезаюсь затылком во что-то твердое.
– Твою мать! – Судя по отборному мату, что следует за восклицанием, врезаюсь я в подбородок Жарова. Он теперь трет его без остановки.
– Прости. – Быстро сажусь и глажу Яра по щекам, пока он жмурится от боли.
– Девочка-катастрофа, блин.
– Ну прости меня. – Покрываю поцелуями его губы и скулы.
– Да, так уже лучше. О, определенно лучше, – мурчит, когда обвожу языком место удара, затем рот. – Могу показать, где еще у меня болит.
Он резко опускает глаза вниз, а после задирает вверх брови.
– Иди ты!
Отпихиваю Ярика, но несильно, а то улетит еще, что-нибудь себе сломает, и я буду виноватой. Он откидывается назад на локти, но прямой взгляд не отводит. Смотрит так… так проникновенно. Я вижу в его глазах что-то новое, чего раньше не видела никогда.
– Я знаю, благодаря кому отец вдруг решил сделать вид, что я существую.
Эти Жаровы слишком много знают! Я напрягаюсь от его слов, потому что не могу угадать тон, готовлюсь даже к претензиям.
– Спасибо, – вдруг благодарит он, а я застываю. Не могу поверить, что может быть так просто. – Он согласился. Отец согласился отправить меня с Гайдаром. Уезжаю завтра утром.
В сердце случается самый настоящий бум! Взрывной волной подкидывает к нему. Я падаю прямо на шею Жарову под его недовольный стон.
– Ты мне сейчас отдавишь…
Целую мелкой мурашкой все лицо, а затем долго, не шевелясь, в губы.
– Я так рада! Я очень рада! – бормочу без передышки, клюю и дальше то в щеку, то в шею, прижимаюсь к нему сильно-сильно. И меня наконец обнимают в ответ.
Господи, не передать словами, как я счастлива! Я так счастлива, что все получилось. Я так счастлива, что они сделали хотя бы шаг. Уверена, это только первый шаг, все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо.
Лишь позже доходит, что я своими же руками украла у нас с Яриком два дня, которые он проведет в Белгороде. И я очень надеюсь, что оно того стоит.
Глава 27
Duncan Laurence – Arcade
Асия & Рапсат – Дежавю
– Блин, на следующей неделе учеба уже. Не хочу в универ. Богдан на очно-заочное перевелся, кто теперь меня бесить будет? – ворчит в трубку Мила.
– Я могу.
– Я тебя умоляю! Кстати, – она резко меняет тон на серьезный, – что ты думаешь насчет стажировки? В этом году нужно будет выбирать. Я лично хочу потусить в посольстве, могу у папы спросить насчет тебя. Думаю, местечко найдется. – Для меня ее предложение не новость, Мила всегда хотела выучиться на синхрониста, но у меня другие планы.
– Спасибо, не надо. Я хочу взять курс педагогики, мне нравится преподавать. – Ну, по крайней мере, неплохо удается совладать с танцующими малышками и объяснять однокурсникам сложный материал.
– Идея с Испанией отложена до лучших времен? – напоминаю о тех беззаботных днях, когда подруга только мечтала поехать туда. И никак не собиралась задержаться за границей на долгие месяцы, чтобы спрятаться от преследователей, которые покушались на ее отца.
– О да! Страна мне, конечно, понравилась, но жить я там не смогу. Меня неплохо разнесло от хамона и сангрии. И без Богдана, – смеется в динамик.
– Не говори глупости.
– Хорошо, как там бог секса поживает?
– Нормально, – не перестаю смущаться, хоть уже и рассказала Миле обо всем. Ну а с кем еще мне делиться? Не с мамой же. Да и у Златы кучу проблем, детки болеют. – Уехал только утром, а я уже схожу с ума.
– Как я тебя понимаю! Гребаные эндорфины. И чем дальше, тем хуже. Эти мужики вызывают чертову зависимость!
Не могу не согласиться, пока Мила хихикает.
– А если серьезно? Держишься? – отсмеявшись, все же спрашивает.
– С трудом, – честно признаюсь. – Ярик еще о Париже ляпнул вчера, и все – моя фантазия умчалась в пляс. Сегодня снилось, как дядь Вова меня к алтарю ведет. Причем в духе американских фильмов: с детишками, что разбрасывают в проходе лепестки роз, и собакой. Очевидно, нашей. Мы стояли друг напротив друга, произносили клятвы и…
Я внезапно всхлипываю. Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг четко вспоминаю картинку, будто из Голливуда, и реву взахлеб.
– Кукушкина, ты совсем офонарела? А ну, живо слезы вытерла и вперед по магазинам! Красный берет у тебя есть, осталось купить красное кружевное белье и спокойно лететь в Париж.
– Мила!
– Что Мила? Мне приехать и всыпать тебе, чтобы перестала реветь? Эй, Рит!
– Мил, я так его люблю. Я даже сама не понимала, как сильно. И сейчас я боюсь… боюсь, что он…
– Боже, что с тобой делать, а? Он тоже любит тебя, это же видно невооруженным глазом. Как тебя вообще можно не любить? Даже гей бы запал. Давай-ка бери руки в ноги и марш покорять Европу с горячим братишкой!
– Да это все пока белыми нитками шито. Еще и универ на носу.
– Ты знаешь, что Абрамов простит тебе что угодно. Даже пару-тройку прогулов. Ты – его любимая студентка.
– Сначала мне нужно пережить реальный отъезд Ярика. Он же собирается в Америку вернуться.
– Надолго?
– Хотела бы я знать.
– Ладно, красотка, не паникуй заранее. Я бы приехала сегодня, но Богдан собирается устроить мне сюрприз. Так что ссори.
– И откуда ты о нем знаешь, если это сюрприз?
– Папа проболтался.
– Ну тогда хорошо вам отдохнуть.
– Вряд ли мы будем отдыхать.
– Все, пока.
– Стой, Рит! – в голосе Милы прорезается волнение. – Ты ведь переживешь без меня этот вечер? Потому что, если нет, я приеду.
– Все в порядке. Обещаю, что переживу.
После разговора с Цыгановой я иду умываться, чтобы стереть застывшие на щеках слезы. Пытаюсь улыбнуться отражению в зеркале и даже что-то похожее на улыбку выходит. Решаю, что тянуть больше не буду: как только Ярик вернется, найду момент сказать ему, что очень сильно его люблю. Это нужно сделать сейчас. До Америки этой, иначе я свихнусь от неопределенности.
Хоть и зарекалась не мешать ему, пишу Ярику, что соскучилась. Сообщение он не читает, но я не расстраиваюсь – Жаров ведь предупреждал, что занят будет. Когда мы говорили с ним утром, обещал набрать после встречи.
Вся в мыслях сталкиваюсь на лестнице с Анной, которая смотрит на меня с широко распахнутыми глазами, что-то силится сказать.
– Там… там приехала гостья, я ее не понимаю. – Анна вдруг наклоняется и тихо добавляет: – Афроамериканка.
