Не могу остановиться, повторяю, как заклинание. Не могу совладать с собой, потому что Сережа слишком добрый и потому что точно знаю: даже после всего он не оттолкнет.
Плачу и плачу, потому что второй раз на грабли, потому что очень-очень больно. Плачу, пока еще с десяток «прости» слетают с моих губ. Слезы капают из глаз, по щекам и прямо на пол до тех пор, пока меня не сжимают в медвежьих объятиях.
Глава 28
MATRANG – Заманчивая
Рита не берет трубку. Маленькая. Бесячая. Сучка. Не берет. Чертову. Трубку!
Я зол, очень зол. Не спал ни хрена, в глаза будто песка насыпали. Поменял билет и прямо из офиса белгородской компании «Европа Тепло Строй», которая после подписания контракта стала принадлежать ООО «Теплониколь строительные материалы», отправился в аэропорт. Уснул прямо на взлете, потому что накануне полночи готовился к встрече. Собирал данные, которые оказались очень полезны: узнал, куда надавить совестливому хозяину, что не желал сокращать шестьдесят процентов сотрудников. Обещал ему избежать таких крупных потерь, хотя совсем без изменений точно не обойдется.
В общем, проспал я весь рейс, и теперь к этой злости прибавился голод. И раздражение. На кой черт я полез в это болото? Ни с одной другой так не заморачивался, ни одной не позволял трепать нервы. Слал прямым текстом. Я же не сносил истерик! Только конструктивные разговоры, у меня всегда все было по полкам. Раньше, блть! Потому что эта дурная перевернула жизнь с ног на голову.
И сейчас я с тяжелым сердцем еду на такси в город, где меня ждет одна мелкая истеричка. Или не ждет, судя потому что она выключила телефон и после сброшенной бомбы уже сутки игнорирует звонки.
Она так бесит меня! Взрывает мне мозг. Хочется всыпать ремнем и… сука, зацеловать до смерти. Потому что пристрастился. К ее запаху, улыбке, что в одну секунду из робкой превращается в роковую. Соскучился. Особенно по невнятному бормотанию по ночам, слишком ярко помнил, как услышал свое имя, пока Рита спала.
Как? Просто как ей удалось пролезть так глубоко под кожу? Всего день без нее, и мне уже не понравилось просыпаться одному. Раньше за собой не замечал, а тут за пару недель вошло в привычку – открыть глаза, вдохнуть запах чертовой ванили, вдавить в нее утренний стояк, о который Рита потерлась бы упругой задницей. Правда, потом пришлось бы тайком пробираться к себе в комнату, так как моя девочка собрала целую свору породистых тараканов в голове и боится действовать открыто.
С Ритой все было до одури просто и сложно одновременно.
Она жутко бесила тем, что боялась даже собственной тени. Зато мне нравилось, как училась показывать зубы. К ее острому языку у меня вообще была особая любовь во всех смыслах.
Признаться, игра в прятки имела шарм, но быстро надоела. Потому что я хотел поцеловать птичку в благодарность за завтрак, но приходилось сдерживаться. Потому что я хотел смотреть с ней кино в гостиной, но приходилось выбираться из дома, чтобы провести время вдвоем. Рита сторонилась людных мест, смущалась, явно сомневалась в нас, а меня это убивало. Ревность убивала.
Пора было все брать в свои руки, потому что птичка могла долго тянуть кота за яйца и бесконечность держать меня за них же. Она слишком… хрен его как сказать, женственная, что ли. Она позволяет чувствовать себя рядом с ней мужиком в полном смысле этого слова, побуждает на подвиги и смотрит… Так на меня смотрела только мама: ничего не требуя взамен, с трогательной нежностью.
А еще с Ритой я поймал то самое чувство, которое, думал, давно сгинуло. Ощущение дома. Что я в правильном месте и времени, с человеком, который мне нужен и которому нужен я сам. На заднем ли сидении авто, в парке на лавочке или в роскошном ресторане – плевать. На географию, кстати, тоже, с этой девчонкой я готов был покорять даже Северный полюс. И вот поди разбери, почему именно с ней, я не знаю! Просто… да просто она мне нравилась. Очень. Как никто и никогда.
Особенно когда краснела и смущалась, а я знал, что за этим фасадом скрывается бешеная фурия, что раздерет мне спину до мяса. Обожал ее контрасты. Я обожал, как она чувствует, угадывает настроение – не лезет, когда того не хочу, и ластится, когда особенно надо.
То ее «хотела бы заняться любовью с тобой», как выстрел в упор. Что-то внутри отозвалось на ее слова. Что-то или все сразу: желудок скрутило, сердце сделало лишний удар, страх липкой дорожкой промчал по позвоночнику. Да, я испугался, но принял происходящее за аксиому. Я и так слишком долго бежал от себя. От нее. Выдохся.
Какой смысл был бороться со всем этим, если я люблю ее? Кажется, действительно люблю. Охренеть.
Но вот конкретно сейчас, когда звоню седьмой раз подряд, хочу придушить собственноручно. Сбрасываю очередной монолог голосовой почты по ту сторону, стискиваю телефон в руке. Хорошо. Если она так, значит, пойдем по другому плану. Прошу водителя изменить маршрут, меняю точку назначения в приложении. Сначала встречусь с Грейс, давно пора было, а потом найду Риту и…
Я выхожу из машины у отеля в центре города, поднимаюсь с чемоданом в ресторан на втором этаже, где меня уже ждут. В дверях здоровается хостес, я вежливо киваю в ответ, не слушаю, что тараторит. Направляюсь прямиком к Грейс, а на ходу понимаю, что злость на ее незапланированный визит быстро угасает. Потому что… она сидит и пальцами перебирает салфетку, а я слишком хорошо знаю ее привычки – нервничает. Разглядываю профиль, белоснежную блузку, прическу, осанку. Грейс ведь и правда выглядит идеально. Даже чересчур.
Единственной ее проблемой стало то, что она не сумела поселиться в моем сердце. Единственная моя ошибка состояла в том, что я позволил ей думать иначе, когда для меня все закончилось.
Это произошло еще перед отъездом. Я просто шел домой после тренировки и понял, что не хочу возвращаться. Наши вечные споры зашли слишком далеко, задушили те зачатки чувств, которые могли бы… или не могли. Но я допустил большую ошибку: вместо того, чтобы признаться, я соврал, пожалел, может, струсил даже. Я отложил разговор на потом, когда нужно было обрубить все.
Я ведь отчетливо видел начало конца, но у Грейс в скором времени должна была состояться первая художественная выставка. На нее и так свалилось немало забот: арендатор заявленного для мероприятия помещения сильно повысил цену, пришлось в срочном порядке менять площадку. Она была в ужасе, носилась с выставкой день и ночь. Я не сказал ничего по телефону перед таким важным событием. Решил приехать и поговорить с глазу на глаз. Она это заслужила. Я даже собрался оставить ей квартиру, аренда которой была проплачена на год вперед. Но она все решила по-другому и примчала ко мне через весь мир, в отличие от Риты, которая только и делала, что бежала от меня.
– Хэй!
Грейси вскакивает на ноги, обнимает за шею и с громким звуком целует в губы, пока я стою, как истукан. Не дергаюсь, но не даю углубить поцелуй. И когда заглядывает в глаза с улыбкой, не улыбаюсь в ответ.
– Привет, – говорю ровным тоном на английском. Ее руки скользят по моим плечам вниз, я вижу тату, которое напоминает о нашей помолвке – кажется, будто это было в прошлой жизни.
– Привет, – резко притихает она, чуть отстраняется.
Я жду, пока сядет, придвигаю для нее стул. Приземляюсь напротив и первым задаю вопрос, чтобы не начинать с плохого.
– Как выставка прошла?
Знаю, что отлично: интернет бомбит. Грейс очень талантливая художница, ее не могли не признать.
– Хорошо, – отвечает скромно, пытается взять меня за руку, а когда убираю ладонь со стола, спрашивает в лоб: – Все так плохо у нас? Это конец, да?
Она смелее меня, если спросила первой.
– Грейс.
– Да, это конец, – по одной интонации понимает она. – Черт, я знала!
Вижу, как стремительно краснеют ее глаза, как начинают дрожать губы. Блть, она не заслуживает, чтобы так…
– Дело не в тебе, – стараюсь как лучше, но выходит только хуже.
