и дальше работать.
— Сказал, значит, будешь работать, — целует он меня снова, и я скрываюсь в спальне. Невеста уже спит, раскинувшись на большой кровати, я же укладываюсь на своей и смотрю в потолок. Тело еще вибрирует, а мысли мечутся. Только бы не обманул. Потому что иначе мне придется искать другую работу, а это еще несколько недель без денег. Где их брать-то? Не просить же у Распутина. Это унизительно.
Мне казалось, что из-за всех этих дум я долго не смогу заснуть, но уставший за день и вечер организм берет свое и заставляет меня окунуться в темень ночных сновидений,
Утро выдается суматошным. Уже с шести утра вокруг невесты бегают визажисты и стилисты, я же двигаюсь медленно, каждая мышца ноет как после хорошей тренировки. В зеркале себе лыблюсь. Ну конечно. Секс — это почти спорт, тем более, если приходится быть сверху или держаться на весу.
Волосы мою и просто выпрямлю, надевая простое платье на лямках, которое вчера не понравилось Арсению. Вернее, так понравилось, что он смотрел на меня ревнивым волком. Если так, то возможно и сегодня наши тела получат желаемое. Потому что на работе мы так не порезвимся.
Выхожу из шумной комнаты, где вовсю собирают невесту все представительницы семьи Распутиных. Иду на кухню и застаю красивую блондинку с короткой стрижкой, которая вчера о чем-то беседовала с Распутиными. Я так и не поняла, с какой стороны она родственница. Но мне точно не понравилось, как она смотрела на босса. Моего, черт возьми, босса.
Она пьет апельсиновый сок, пока я съедаю порцию оладьев, а потом вдруг садится напротив меня и снисходительно улыбается.
— Ты, наверное, Маша?
— Да. Добрый день. А вы?
— Рита. Для тебя, малышка, просто Рита. Посекретничаем, ну чисто по-женски?
— Зачем? — резонный вопрос, а женщина красиво смеется, хочет взять меня за руку, но я убираю их под стол, сжимаю подол платья. Предчувствие поганое.
— Мне бы хотелось, чтобы мы подружились. Ты ведь секретарь Арсения?
— Помощница, — поправляю я и понимаю, что не хочу дружить с этой женщиной, чувствуя надвигающуюся угрозу.
— Да-да, конечно. А значит знаешь всех, с кем он проводит время.
Позвоночник сковывает холодом, я отрываю взгляд от пустой тарелки.
— Я выполняю свои обязанности.
— Да-да. Ты понимаешь, девочка. Мне бы хотелось иметь доверительное лицо, чтобы знать, кто ходит к моему жениху на работу. Кто представляет угрозу нашему счастью.
— Что? — меня пинком в грудь кидает в пропасть. — Он ваш жених… Я не знала.
— Мы не афишируем, разумеется. Просто я была женой его брата. Он не мог ко мне прикоснуться. Понимаешь, запретная страсть, все дела… — она томно вздыхает. — А теперь я свободна.
— Здорово. Значит, вы скоро поженитесь?
— Да, — она показывает кольцо. — Утром сделал мне предложение. Прямо на краю горы. Очень романтично. Красивое? Камень шикарный.
Я уже не слушаю ее, просто смотрю, словно через толстое стекло. И ментально бьюсь в него головой, чтобы унять ту боль, что растекается по груди ядом.
Ну а что ты хотела, Маш. Вот она, идеальная кандидатура на роль жены такого мужчины, как Распутин. А ты кто, просто момент в его жизни, просто вспышка. В понедельник мы вернемся к работе, и он сделает вид, что не было ничего. Он это умеет.
— Недавно он провел у меня всю ночь. Такой горячий.
— Спасибо, можно без подробностей, — поворачиваю я лицо и вижу ее улыбку.
— Ну конечно. Ну ты мне расскажешь? Если что, — она оставляет свою визитку. — За мужчиной с такими запросами нужен глаз да глаз.
— Я вряд ли смогу вам помочь. Я подписывала договор о конфиденциальности и не имею права разглашать информацию о боссе, — поднимаюсь я резко, чуть стул не опрокидывая, и вылетаю из кухни, оставив визитку на столе. Дура, дура, дура! Господи, какая же я дура! Вот почему он хотел поскорее меня из офиса убрать. Не хотел палиться перед невестой…
Я хочу разобраться. Хочу понять, как он видел наши отношения, почему не сказал про невесту.
Скажи он сразу, я бы никогда не согласилась лечь с ним в постель. Никогда бы даже не подумала об этом… Нет, ну врать себе не буду, я бы фантазировала… Но на этом все.
Я ищу по дому Распутина. Твердым шагом разрезаю воздух, чтобы поговорить с ним и поставить все точки над известной буквой.
Я не готова, как Августина сидеть на его квартире и ждать, когда он найдет на меня время.
Тем более спать с ним и видеть, как он готовится к своей свадьбе, я тоже не буду. Не буду и все!
Ага! Попался. Завтракает с матерью на террасе.
— Доброе утро, Мирослава Борисовна. Арсений Ярославович. Можно вас? — я не смотрю на него, потому что знаю, что как только окажусь в поле его зрения, попаду в капкан.
Но мне не надо смотреть, чтобы ощущать его терпкий мужской аромат, который даже гель для душа не перебьет. Не надо смотреть, чтобы знать, как ему идут влажные волосы и чистое выбритое лицо.
И точно не нужно смотреть, чтобы знать, как его тело реагирует на мое. Реагирует на мое, а жениться он собирается на правильной девушке, которая и так давно часть его семьи.
— Машенька, позавтракай с нами.
— Я уже, спасибо. Арсений Ярославович?
— Можно, пойдем, — он допивает свой сок и поднимается со стула, встает рядом со мной, обжигая плечо своими длинными пальцами.
Я на миг закрываю глаза, чтобы привести участившееся сердцебиение в порядок. Только подумаю, что больше никогда эти пальцы ничего со мной не сделают — не притронутся, не ударят, не приласкают — как становится очень больно.
Он чуть тянет меня в сторону. Ведет куда-то. Я лишь переставляю ноги как можно скорее, потому что за его широким шагом тяжело успеть, потому что лишние уши не нужны, когда он будет добивать меня правдой.
Все как в тумане. Еще более размыто, как только мы попадаем в первую открытую дверь, за которой обыкновенная ванная.
Я уже набираю воздуха, чтобы начать говорить, но не успеваю.
Рот зажат его жесткими, сладкими от сока губами. Апельсиновый. Прохладный. Мой любимый. И язык такой жадный, скользит по полости, купается в моей слюне.
Я мычу ему в рот, пытаюсь найти в своем сознании ниточку разума, за которую можно удержаться. Но никак не уловлю мысль, а что, собственно, я хотела ему предъявить? Блин, не помню. Целовать его так естественно, так правильно, так приятно, часто
