Мимо прошла какая-то женщина и невольно приостановилась.
— С вами всё в порядке?
Марина молча кивнула.
Она всегда стремилась быть уверенной в себе и самостоятельной, по крайней мере, казаться таковой. Чтобы не зависеть ни от кого, избавиться от опеки родителей в своё время, самой принимать важные решения и нести за них ответственность, и далеко не сразу поняла, что принимать помощь и участие совсем не стыдно. А иногда и приятно. Просто постоять в стороне, пока твои проблемы решаются как бы сами собой. Какое это счастье, когда в твоей жизни есть человек, который способен твои беды руками развести, причём сделать это так, что тучи разойдутся в нужном тебе направлении. И сейчас Марина поймала себя на трусливой мысли, что с удовольствием нырнула бы под крылышко такого человека. Хотя бы на несколько минут, чтобы дыхание перевести и снова в себя поверить.
Наверное, правильнее всего было бы сегодня уйти, не ждать, когда Юлю приведут с так называемой прогулки. Не нужно было осложнять ситуацию, но она осталась, потому что по-другому поступить не могла. Мерила нервными шагами коридор и поглядывала на часы.
— Шли бы вы домой, — со вздохом проговорила воспитательница из Юлиной группы. — Марина Анатольевна, ну в самом деле, зачем ребёнка нервировать?
— Вы-то мне почему не сказали, Тамара Ивановна? — упрекнула женщину Марина.
— Откуда же я знаю, можно говорить или нет? Не моё это дело, в дела начальства вмешиваться.
На неё смотрели с сочувствием и, в конце концов, не выдержав, Марина решила уйти. Но когда она уже направлялась к двери, появилась Юля и бросилась к ней бегом по коридору. Улыбалась так радостно, что все волнения Марины на минуту отступили.
— Ты пришла!
Тамара Ивановна нервно переминалась с ноги на ногу рядом с ними, но Марина, не обращая на неё внимания, увлекла ребёнка на диван и принялась раздевать.
— Мы гулять ходили, — довольно спокойно сообщила Юля, послушно поднимая голову, чтобы Марине было удобнее развязывать шапку. — А потом в кафе.
Марина сглотнула.
— Тебе понравилось?
Юля пожала плечами.
— Не знаю. Я стеснялась. Ты меня потом сводишь в это кафе? Там было такое пирожное, с ягодками сверху, но я его не попробовала.
— Свожу, конечно. — Марина заставила себя улыбнуться, притянула девочку к себе и поцеловала. — Нос-то холодный какой!
Юля рассмеялась, а потом обняла её за шею. Марина решила, что просто прижаться хочет, как она делала иногда, но вдруг услышала детский шёпот.
— Они меня хотят к себе забрать, представляешь?
Очень осторожный вдох, чтобы не сорваться на истерические всхлипы.
— А ты… хочешь?
Ребёнок помолчал, затем снова пожал плечами.
— Не знаю. А если они меня заберут, ты будешь ко мне приходить?
Марина никак не могла подобрать правильных слов. Сердце почти не билось под той тяжестью, что накатила на неё.
— А может, ты меня заберёшь? А они пусть в гости к нам приходят. Я буду себя хорошо вести, обещаю.
Марина сжала её, боясь, что Юля отстранится, посмотрит на неё и увидит её лицо.
— Заберу, — прошептала она. — Обязательно заберу. Чего бы мне это ни стоило.
— И будем вместе жить? Каждый-каждый день?
— Да…
Юля приподнялась на цыпочках и снова обняла её.
— И гулять будем просто так!
Таксист всю дорогу кидал на неё тревожные взгляды в зеркало заднего вида, а Марина ревела и остановиться никак не могла. Аркаша, открывший ей дверь квартиры, тоже испугался.
— Что случилось?
Марина шмыгнула носом и покачала головой.
— Ничего. Калерия Львовна ушла уже? — чуть в нос проговорила она, без сил опускаясь на стул в прихожей.
— Ушла. — Исаев замер совсем рядом, уперев руки в бока, и Марину разглядывая. — Ты чего ревёшь? Повод есть?
— Есть, — кивнула она.
Он настороженно помолчал, потом всё-таки поинтересовался:
— Твой бывший причина твоих рыданий?
Марина подняла на него удивлённый взгляд.
— Нет… С чего ты взял?
Аркаша заметно расслабился, но небрежной усмешки не сдержал.
— А из-за кого ещё ты плачешь? Только из-за него.
Разговор принимал совсем не тот оборот.
— Аркаша, это совсем не так.
— Да ладно, — отмахнулся Исаев и ушёл в комнату. А Марина разулась и поспешила за ним.
— Мне поговорить с тобой надо. Это очень серьёзно, Аркаш.
— Ну вот, а я надеялся на спокойный вечер, — усмехнулся он. — На работе сегодня дурдом был. Представляешь…
— Аркаша!
Он оглянулся на неё. Накрывал на стол, а когда Марина повысила голос, удивился.
— Всё-таки что-то случилось, да?
— Я же сказала. — Марина прошла к столу и села. Глубоко вздохнула, прежде чем начать. — Есть одна девочка… Её Юля зовут, ей шесть лет. И я хочу её взять к себе, Аркаш.
Его брови поползли вверх.
— Что значит — взять?
Пальцы суетливо затеребили подол юбки, но Марина тут же себя одёрнула.
— Из детдома.
— Что? Ты с ума сошла, Марин? — Исаев вернул тарелки, которые собирался достать, на полку.
— Нет, не сошла. Я должна её забрать.
— Кому ты должна?!
— Себе! Себе, Аркаша.
— Бред. Откуда вообще такие мысли?
После того, как Аркаша отреагировал так ожидаемо, Марина вдруг успокоилась и даже почувствовала себя увереннее. Страшно было только начать разговор, а сейчас нужно лишь стоять на своём.
— Эти мысли всегда были. То есть, после того, как мы узнали… Но тогда просто не решились.
Исаев в раздражении взмахнул рукой.
— Опять "мы"! Мы узнали, мы решили!.. Этого "мы" уже нет давно, ты понимаешь?
— Но я-то есть! И я хочу её забрать, мне это нужно!
— Воспитывать чужого ребёнка тебе нужно? Не говори ерунды! Это сейчас она милая и хорошая. Сколько, говоришь, ей лет? Шесть? А потом она вырастет и ещё неизвестно какой бутон раскроется!.. Это же детдом, Марина. Кто родители этих детей? Алкоголики и уголовники.
— Неправда, — она упрямо помотала головой. — Ты просто не знаешь, о чём говоришь. Да и Юля… Она сирота, понимаешь? У неё родители погибли, а потом бабушка с дедушкой умерли, и она одна осталась!
Исаев снисходительно улыбнулся.
— Это кто тебе эту сказку рассказал? Марин, мы делали большой репортаж о детских домах, и я прекрасно знаю, что ради того, чтобы ребёнка пристроить, они ещё не то скажут. Идеальная картинка нарисуется, а на самом деле…
— Господи, что ты говоришь, — расстроилась она.
— Правду.
Марина отвернулась от него и облокотилась на стол.
— Значит, ты мне не поможешь?
— Я и так тебе помогаю. Пытаюсь образумить. — Он всё-таки расставил тарелки и будничным голосом поинтересовался: — Ты ужинать-то будешь?
