***
Когда мы направляемся к своим машинам, Гейб говорит:
– Эй, Лара Джин, а ты знаешь, что если произносить твое имя очень быстро, то получится Лардж[10]? Попробуй! Лараджин.
Я послушно повторяю:
– Лараджин. Ларджин. Ларджи. М-м-м, скорее, Ларджи, а не на Лардж.
Гейб сам себе кивает и объявляет:
– Я буду называть тебя Лардж. Ты такая маленькая, что это звучит забавно. Верно? Как у тех огромных парней, что зовутся Тайни[11]?
Я пожимаю плечами.
– Конечно.
Гейб поворачивается к Дарреллу.
– Она такая маленькая, что может быть нашим талисманом.
– Эй, я не настолько маленькая, – протестую я.
– Какой у тебя рост? – спрашивает меня Даррелл.
– Сто пятьдесят восемь, – привираю я. Скорее, сто пятьдесят шесть.
Выбрасывая ложку в мусорный бак, Гейб говорит:
– Ты такая маленькая, что можешь поместиться в моем кармане!
Все ребята смеются, а Питер озадаченно улыбается. Затем Гейб неожиданно хватает меня и перекидывает через плечо, словно я ребенок, а он мой папа.
– Гейб! Отпусти меня! – кричу я, брыкаясь и колотя по его груди.
Он начинает кружиться, и все парни заливаются смехом.
– Я собираюсь удочерить тебя, Лардж! Ты будишь моим питомцем. Я посажу тебя в старую клетку моего хомяка!
Я так сильно хихикаю, что не могу вздохнуть; и чувствую легкое головокружение.
– Отпусти меня!
– Приятель, отпусти ее, – говорит Питер, но тоже смеется.
Гейб подбегает к чьему-то пикапу и определяет меня в кузов.
– Спусти меня отсюда! – возмущаюсь я, но Гейб уже убегает прочь.
Все парни забираются в свои машины, крича мне:
– Пока, Лардж!
Питер подбегает ко мне и протягивает руку, помогая спуститься вниз.
– Твои друзья просто сумасшедшие, – говорю я, спрыгивая вниз.
– Ты им нравишься, – произносит он.
– Правда?
– Конечно. Они терпеть не могли, когда я брал с собою Джен. Но тебе они только рады. – Питер обнимает меня одной рукой. – Идем, Лардж. Я отвезу тебя домой.
Весь путь до его машины, я держу голову слегка опущенной, позволяя волосам ниспадать на лицо, чтобы он не увидел мою глупую улыбку. Приятно быть частью группы, ощущать свою принадлежность.
37
Я вызвалась приготовить шесть десятков кексов на школьную распродажу выпечки для Китти. Марго пекла их в течение двух последних лет, поэтому я просто должна была это сделать. Она занималась этим, поскольку не хотела, чтобы люди считали, будто семья Китти не достаточно вовлечена в дела школьного родительского комитета. Оба раза она готовила шоколадные кексы, но я подписалась на маленькие кексики, так как подумала, что они будут пользоваться большим успехом. Купив несколько различных видов синей карамельной крошки, я смастерила маленькие флажки на зубочистках, на которых написано: «Академия Голубой Горы», подумав, что Китти было бы весело помочь мне их украсить.
Но теперь я понимаю, что Марго не зря выбирала шоколадные кексы, с ними гораздо меньше возни, нужно всего лишь залить тесто в одну большую формочку, запечь, нарезать и все готово. С маленькими кексиками куда больше хлопот. Тут необходимо разлить по формочкам идеально ровное количество теста шесть десятков раз, затем подождать, чтобы они остыли, и только потом покрыть глазурью и посыпать карамельной крошкой.
Когда я отмеряю восьмой стакан муки, раздается звонок в дверь.
– Китти! – кричу я. – Открой дверь!
Снова раздается звонок.
– Китти!
– Я провожу важный эксперимент! – кричит она в ответ со второго этажа.
Я подбегаю к двери и распахиваю ее, не потрудившись взглянуть в глазок.
Питер.
И он лопается от смеха.
– У тебя все лицо в муке, – говорит он, стряхивая ее с моих щек тыльной стороной руки.
Я уворачиваюсь от него и вытираю лицо фартуком.
– Что ты здесь делаешь?
– Мы едем на игру. Ты разве не читала мою вчерашнюю записку?
– О, блин! У меня был тест, и я забыла. – Питер хмурится, и я добавляю: – в любом случае, я не могу пойти, потому что к завтрашнему дню мне нужно испечь семьдесят два кексика.
– В пятницу вечером?
– Ну… да.
– Это для школьной распродажи выпечки? – Питер обходит меня и начинает снимать кроссовки. – Вы же, ребята, не носите обувь дома, верно?
– Да, – удивленно отвечаю я. – Твоя мама тоже что-то готовит?
– «Райс Криспи[12]». – Еще один более разумный выбор, чем семьдесят два кексика.
– Извини, что пришлось зря приехать. Может быть, мы сможем пойти на игру в следующую пятницу, – говорю я, ожидая, что он вновь обуется.
Но Питер этого не делает, он проходит на кухню и садится на стул. Ну и что это значит?
– А твой дом выглядит точно так же, как я его помню, – произносит он, оглядываясь вокруг, затем указывает на фотографию, где я и Марго младенцами плескаемся в ванной. – Мило.
Мои щеки вспыхивают. Я подхожу и переворачиваю фото.
– А когда ты был в моем доме?
– Еще в седьмом классе. Помнишь, как мы зависали в домике на дереве твоей соседки? Один раз мне нужно было по-маленькому, и ты разрешила воспользоваться твоей ванной комнатой.
– Ох, точно, – отвечаю я.
Забавно видеть парня, помимо Джоша, в нашей кухне. Я почему-то жутко нервничаю.
– И много это займет времени? – спрашивает он меня, засунув руки в карманы.
– Часы, наверное. – Я снова беру мерный стаканчик. На какой чашке я остановись?
Питер стонет.
– Почему мы просто не можем пойти в магазин и купить их?
Я начинаю отмерять муку из миски, разделяя ее на кучки.
– Потому что. Ты думаешь, любая другая мама покупает кексики в «Фуд Лайон»? Ну и как тогда будет выглядеть Китти?
– Что ж, если это для Китти, тогда она должна помогать. – Питер спрыгивает со стула и подходит ко мне, его руки плавно скользят вокруг моей талии и пытаются развязать фартук. – Где ребенок?
Я уставилась на него.
– Что… ты делаешь?
Питер смотрит на меня так, словно я дурочка.
– Если я буду помогать, то мне тоже нужен фартук. Я не собираюсь пачкать одежду.
– Мы все равно не успеем на игру, – сообщаю я ему.
– Тогда мы просто пойдем на вечеринку после. – Питер бросает на меня скептический взгляд. – Это было в записке, которую я написал тебе сегодня! Боже, зачем я вообще это делаю?!
– Я действительно была очень занята сегодня, – кротко отвечаю я. Как же неудобно. Он до конца выполняет условия нашей сделки и честно пишет мне по записке в день, а я даже не могу удосужиться их прочитать. – Не знаю, могу ли я пойти на вечеринку. Не уверена, разрешат ли мне так поздно выйти.
