Укутавшись в теплый халат, Яна глубоко вздохнула, пытаясь унять вдруг вспыхнувшее раздражение. Затем скользнула за тяжелую штору, и, быстро открыв дверь, вышла на балкон. Сашка оглянулся, но тут же отвернулся в другую сторону, словно и не заметил жену. Правда тон слегка сбавил и разговаривал теперь с собеседником, тщательно подбирая слова.
— Увезли на скорой? Звонил?.. Живы? Ну, слава богу… Комиссия во сколько приедет?… Почему до работ допустили?.. Что ты хочешь от меня сейчас! В свою смену я сам лично все проверял, там все исправно было! Три недели прошло… Кто допуск подписывал? Он и должен был проверить оборудование досконально!… Я дома вообще-то нахожусь! Ермолов, ты мне еще поори!… Что сказали? Сказали перекрыть вентиля и продолжать работу? А людей где брать? Выходить? Сейчас?… Да не ори, я понимаю. Хорошо, я выезжаю. Звони в отдел кадров, пусть оформляют мой выход… Я знаю, что сейчас ночь. Утром звони…. Нет, я не на море. Буду часа через три, мне собраться надо. Вещи, еду с собой приготовить. С ребятами точно все в порядке?… Ладно, я понял. Выезжаю.
Сбросив звонок, Сашка с размаху ударил кулаком в стену, выругавшись так, что Янка тут же пожалела о том, что вышла на балкон. Она в ужасе смотрела на осыпавшуюся штукатурку, на взъерошенного разгневанного мужа и чувствовала, как к горлу подступает тугой горький ком.
— Прости, малыш. Я не хотел. И тебя разбудил. Прости…
— Да ты, кажется, своим криком весь дом разбудил, Саш. Что случилось?
— Взрыв на буровой. Как раз на той площадке, которую мы отремонтировали недавно. Не понятно пока, что произошло, будут сейчас расследовать. Ребят, кто обслуживал установку в тот момент, раскидало в стороны, как тараканов. Переломы, ожоги, сотрясение, но все живы. Увезли в больницу. Едет комиссия. И начальство, ети их, черт… В общем, на работу всех отзывают с выходных, а эту бригаду, кто остался, всю отстраняют. Я через час выезжаю. Поможешь собраться?
Яна молча кивнула. Конечно, поможет.
— Только как же теперь… Ты ведь ненадолго? Саш, ведь мы ничего не решили…
Сашка остановился. Повернулся к Яне, схватил ее в охапку и с силой прижал к себе. Несколько минут молчал, согревая ее дрожащее тело, ждал, когда она перестанет сопротивляться и пытался успокоиться сам. Потом, чмокнув легонько в макушку, прошептал:
— Яна, не решили, да. Но сейчас вот так… Поэтому позаботься о нем, пожалуйста… Я очень тебя прошу. Я не успеваю отвезти его в деревню, сама видишь. Мне срочно нужно уехать. В любом случае, это лишь на пару дней, потом сформируют новую бригаду, составят график. Я думал, что в запасе ещё неделя, но… Да, кстати, документы Лешкины, свидетельство, полис — я положил на полку, возле телефона. Ты их, пожалуйста, прибери. Деньги на карточке есть. Справитесь. Я знаю, что ты сможешь…
Он резко разжал объятия, тут же развернулся и вышел с балкона. Времени слишком мало. Его звал долг…
А Яна? Она обессиленно сползла по стене, и, уронив голову на колени, беззвучно разрыдалась. Ей тоже навесили долг, обязательство, которого она совсем не хотела, не принимала всей душой. Господи, что она с этим мальчишкой будет делать? За что ей это всё!
Пару минут на слабость, а дальше — утереть слезы, улыбнуться и бороться за свое счастье. И если для Сашки так важно, чтобы она переломила себя и помогла ему с ребёнком, она сделает так, как он просит. Сейчас это ее супружеский долг.
И как бы не было на душе гадко, ребёнок действительно не виноват…
А дальше? Что будет потом?
Яна молча мастерила бутерброды с колбасой, варила яйца, жарила заготовленные заранее котлеты. Все упаковывала в контейнеры и старалась из последних сил не скатиться до истерики при Сашке. Сейчас совсем не тот момент. Но как же тяжело осознавать навалившуюся огромной плитой действительность.
Муж носился по квартире, беспорядочно кидая вещи в сумку, ища документы, звоня и отвечая на постоянные вызовы сам. Как ей надоело это его мельтешение!
Убегал поговорить на балкон, но толку от этого? Лешка уже проснулся и тихонько лежал, выдавая себя чересчур прищуренными глазами и выпяченной губой. Только детских обид еще не хватало! И Сашка, кажется, совершенно не догадывается, что нужно поговорить с сыном. Сказал бы хоть ему, что уехать приходится срочно.
Злоба, бессильная и тупая, словно застарелая зубная боль, душила Яну. Быстрее, быстрее все сложить и отправить уже Сашку на работу!
Слишком явно витает в воздухе раздражение, слишком тяжело от неизвестности, от этой противной и липкой безысходности…
46
Сашка едва сдерживался, чтобы не позвонить и не оказаться от поездки. Какого черта это произошло именно сейчас, в такой момент! Ребёнок пока по закону не его сын, Янка ему вообще никто, Веру уже через два дня переведут в Москву, Смольняков только полгода, как освободился…. Хотелось биться головой об стенку от бессилия, от злости. Волокита еще эта бумажная с установлением отцовства, ждать еще больше месяца очередь в суд…
Лишь бы Янка справилась, уследила за Лешкой. Он ведь такой непоседа. Не дай бог что натворит или вздумается кому поинтересоваться, чей это мальчик. Только и успел, что сказать Яне про документы. Остается надеяться, что до его приезда они продержатся. Плохо, что не договорили они с женой. Видел, как дрожат ее губы, как стоят в глазах непролитые слезы. Но если они сейчас отвернутся от Лешки, то грош им цена, как семье, как родителям…
Костяшки на пальцах побелели и ныли в напряжении от того, как он сжимал руль. Придушил бы сам своего сменщика, который не проверив объект, отправил ребят на сварочные работы. Слава богу, обошлось, живы. Но теперь вызвали на работу, а значит придется трудиться месяц, а то и больше… Когда еще найдут замену! Ребят жалко, все хорошие, трудяги, всех лично знал. Оттого и удивился, когда услышал про ЧП. Что у них там произошло, кто теперь сознается?
До буровой ехать два с половиной часа, но Сашка гнал, выжимал педаль до упора. Старался как можно дольше проехать на бешеной скорости, пока трасса не была перегружена. Лишь краем зрения выхватывал мелькающие деревья у обочин, все внимание уделяя на дорогу. Ещё не хватало по невнимательности улететь.
Быстрее бы все разрешилось! Отработать и думать о переводе в контору. Давно звали. Раньше не хотелось. А сейчас понял, пора. Часу еще не прошло, как уехал из дома, а душа нестерпимо тянулась к любимой жене и сыну.
****
Силы были на исходе. Не физические, нет. Наоборот, Яна не могла никак выдумать, чем заняться еще, лишь бы не сидеть без дела. Лишь бы…
За три дня она была истощена морально. И, казалось бы, мальчик совсем не доставлял излишних хлопот. Кушал все, что подано, не вредничал. Играл тихо, не шумел, не надоедал. Да и вообще они практически не общались. За исключением коротких бытовых фраз.
Лешка ходил по дому, словно тень, будто боялся попасться ей лишний раз на глаза. И с чего вдруг? Не ругала она его, не приучала к порядку, не дергала замечаниями. Но нет же, вид у него, словно у побитого кутенка. И губы поджимает также, как Сашка, и брови хмурит. Ну вот что ему нужно, что?
Яна для себя решила, что поможет Сашке с ребёнком. Никто все-таки не виноват, что не успел он оформить документы, не отправил Лешку в деревню. Всякое случается. Да и Сашка, когда позвонил тем же утром с работы, одной фразой обрубил все ее попытки отвертеться от навязанной обузы. Сказал лишь, что если бы Наташка, подруга ее, попала в больницу, то она, Яна, даже не раздумывала бы даже, а сразу забрала мальчишек к себе и нянчилась с ними бы столько, сколько нужно… И Лешка сейчас в такой же ситуации. Тем более это его сын.
Вот именно, тем более….
Не заботы тяготили Яну, а именно понимание того, что это его кровиночка. Его, а не их.
Сама себе криво улыбнулась в зеркало, в очередной раз натирая его до блеска. Да, не такая она сильная, какой считает ее муж. Не хочется ей этой силы, не нужны ей такие испытания.
