Кто-то выбежал на улицу. Лука застыл на середине своего пути, пытаясь удержать равновесие. Вокруг кричали, возмущались и показывали на него…
— Это не то, что вы думаете! — выкрикнул он по-французски, затем по-английски и зачем-то на родном итальянском.
Но, видимо, зевакам и свидетелям только этого и надо было. Они зажужжали на всех языках ещё громче, свято поверив в свою правду. Многоголосие увеличилось, превращаясь в грандиозную полифонию средиземноморского скандала.
— Он вор! Вор! Он ломился в мою дверь ночью! — размахивала руками старушка в розовом из окна по соседству.
— Выяснил, где пусто и давай ломиться! — кричали справа.
— Вот дерьмо, уже среди бела дня грабят! А говорили, цивилизованная страна! — возмущались слева на французском.
И только на заветном балконе под тёмно-синими маркизами было тихо, как в гробу.
«О, Мадонна, чем я тебя прогневал? А тебя, Господи?» — вопросил Лука у облаков.
Опустив глаза, он увидел бегущий в его направлении отряд полиции. Раздался режущий слух полицейский свисток и грозный окрик снизу:
— Мсьё, именем закона требуем спуститься! Сопротивление бесполезно! Полиция Фрежюса!
Глава 25
В участке Лука просидел долго. Несмотря на все проамериканские новшества французской полиции типа «вы имеете право хранить молчание, имеете право на адвоката» и прочее, он отказался от защитника и стал требовать, чтобы жандармы вызвали хозяев квартиры со второго этажа на Рю де Вали, возмущённо утверждая, что он не вор.
— А что вы, мсьё Дельмаре, делали на дереве? Так сегодня в гости ходить не принято, — допытывался усатый хлыщ в форме.
— Я… Да вы вызовите их, мсьё, и баста! Они сами скажут, что я их друг! Это был просто сюрприз! Шутка! — кипел Лука.
Из какого-то странного упрямства не хотел говорить о Боккачине. Казалось, он замарает её снежную чистоту сальными улыбочками офицеров, запахом немытых правонарушителей и пылью бумаг. Это было неприемлемо. С другой стороны, Лука предполагал, что если уж вызовут сюда в полицию, то всех, и значит, Софи тоже придёт. Вот тогда он перед ней, как под присягой, и скажет всё! И здесь она точно поймёт, что он не лжёт. Даже если не растает сразу, по крайней мере, услышит. И наверняка поймёт, что он готов броситься за ней, очертя голову, куда угодно…
Лишь бы пришла. Он готов ждать.
Через час в полицию заявился утомлённый жизнью, воблый француз лет пятидесяти в неглаженой рубашке. Он посмотрел на Луку рыбьими глазами и сказал, что такого не знает. Луку чуть не подкинуло.
— Да это же не он! Не тот, кто живёт в этой квартире! Я говорил про Манюэля и Дашу, Софи и Паоло. Это вообще русские гости!
— Ах, русские? — безразлично прожевал губами француз, в глазах что-то мелькнуло. — Нет, не знаю.
— Да вы не из той квартиры вызвали! — вновь подскочил Лука, пытаясь размахивать руками в наручниках. — Там вообще с этими квартирами чёрт ногу сломит! Лабиринты, а не коридоры! Я сам там запутался триста раз!
Благо, усатый комиссар хоть и не Мегрэ, и не Шерлок Холмс, о чём-то догадался и французишку не отпустил. Понадобилось всего минут десять, чтобы тот раскололся, что сдаёт квартиру через популярный сайт. Впрочем, сразу же стал лебезить, что налоги он платит и всё законно, повторяя через слово любимую французскую приставку «truc» [24]. Но телефон Даши выдал. Его отпустили, заставив расписаться.
И снова началось унылое ожидание. Неприятные запахи, жара, толчея в участке, разговоры, возмущения. На соседнем стуле какой-то марсельский уголовник с наглой мордой пререкался с офицером, пара чернокожих рэпперов толклась в проходе. Ощущение нереальности.
Лука никогда в жизни не попадал в полицию. С какой радости? Он воспитанный молодой человек из приличной семьи, обеспеченный и любимый судьбой. Все дела Луки с полицией заключались в том, что каждое утро в ресторанчике двое карабинеров, синьор Беттини и синьор Веппе пили кофе и болтали о том, о сём.
Оказаться по ту сторону решётки было для Луки чем-то из ряда фантастики. Но только через час он с радостью уловил голоса Маню и Даши. Его вывели к ним.
— Да, мы его знаем! — кивнул Манюэль. — Это Лука Дельмаре, наш знакомый. Он из Сан-Ремо, ресторатор.
— Да-да, это мсьё Дельмаре, — подтвердила менее дружелюбно Даша.
Чувствуя неловкость за наручники на запястьях, Лука взглянул на них, потом им за спины. Сдержать волнение не получилось, и у него вырвалось:
— А Софи? Где Софи?!
В глазах Манюэля появилось сочувствие, а лицо Даши сделалось похожим на бурундука, словно она к чему-то принюхивалась.
— Она уехала, — сказал Маню. — Улетела в Россию. Вот только что, самолёт в четырнадцать ноль-ноль, чудом успели посадить её на поезд из-за того, что трассу жёлтые жилеты перекрыли.
— Как?..
В груди у Луки что-то оборвалось.
— Насовсем, — припечатала Даша.
Он опустился на стул для допрашиваемых возле комиссарского стола. И голоса вокруг, гул и звук лопастей в вентиляторе под потолком вдруг стали далёкими и глухими. В висках тупо стучал пульс. Как молотком по стене.
— Так как вы можете объяснить вашим друзьям, что вы лезли по дереву на их балкон? — будто из колодца проговорил комиссар.
— Я уже так лазил… — пробормотал Лука. — Носил ей мороженое…
— Зачем? — допытывался комиссар.
Лука молчал.
— О, мсьё комиссар, это совсем не того рода дело! Тут нет никакого преступления! Вы же должны понимать, вы же француз! Он просто влюблён, — ответил за него Маню, — в нашу подругу из России, Софи Трофимову. Горячая кровь, молодость, романтика!
— О-ля-ля! — ухмыльнулся комиссар и глаза его блеснули совсем иначе. — Значит, дело в женщине? Что же вы сразу не сказали, мсьё Дельмаре?!
Лука лишь отвёл глаза и уставился в пол. По вытертому паркету полз крупный жук. Под кадыком образовался ком.
— Да, чёрт побери! Как в старых романах, — воодушевлённо продолжил Маню. — Любовь, балкон, Шекспир, Сирано де Бержерак и все дела!
Он болтал что-то
