к своему убийце бегаешь.
– Он не убийца.
Я чувствую, как по венам злость растекается от ее слов. Никому не позволю так говорить о нем.
– Да ладно, – Римма отступает, почувствовав мое настроение.
– Еся, не смотри на меня волком. Но, факты никуда не денешь. Твой спецназовец завалил родного брата твоего мужа.
– Послушай, подруга, – цежу сквозь зубы. – Мне плевать, кто и что знает. И какие там факты. Я знаю Геру. И если он сделал это, значит, были на то веские причины.
– Да плевать мне, будь он хоть ангелом, спустившемся с небес. Ты семью свою ломаешь, Еся. Не бери с меня пример. Свою я разбила. А у вас все может быть хорошо. Ты думаешь, Валера не знает, что ты на кладбище таскаешься? Да он сегодня позвонил мне и попросил тебя забрать. Знает, что каждый год в этот день ты на призрака похожа…
– Знаешь, что? Спасибо вам за помощь, но не надо. Валера прекрасно знал, когда женился на мне, что я люблю Греха. Он знал, что я потеряла любимого и отца ребенка. Я благодарна ему и люблю по-своему. Но Греха у меня никто и никогда не отберет. Ясно тебе? – я поднялась из-за стола и, схватив с вешалки полушубок, накинула его на плечи.
– Ясно-ясно. Не злись ты так. Давай поедим.
– Нет у меня аппетита, Рим. Да и в салон нужно съездить, проверить, как там работа. Увидимся позже.
До вечера сидела за работой. За разговорами с девочками немного отвлеклась. Разбирала документацию, обслужила пару клиентов, помогла мастерам украсить зал к Новому году. Праздник уже через две недели, а я только сейчас подумала, что понятия не имею, кому и что дарить. Нужно было заняться этим вопросом.
После закрытия салона, вечером поехала домой. У ворот стояло две машины охраны. Весь двор и дом был под наблюдением. Ужас какой-то. За все восемь лет нашей жизни такого ни разу не было. И Валера продолжает вешать мне лапшу на уши, заверяя, что все спокойно.
Зашла в дом. Муж был в кухне. Обняла его со спины, уткнулась лицом в мягкий кашемир его свитера. Снова чувством вины накрыло.
– Прости…
Он повернулся, обнял меня.
– Ничего. Я понимаю, Есь. Не дуйся, я просто за тебя переживаю, – его голос был тихим. Он неустанно поглаживал меня по спине. – Не хотел, чтобы ты расстроенная, в беду попала. Вот и послал Римку.
– Она уже доложила.
Валера отстранился, заглянул в мои глаза.
– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
Кивнула, улыбнувшись.
– Ты голоден?
– Есть такое.
– Черт, а у нас ничего нет.
Пашка уехал вчера, а сегодня совсем не было времени ничего готовить. Да и, честно говоря, желания тоже.
– Не переживай. Не зря ж у тебя муж владелец сети ресторанов, – засмеялся Кобзарь, поцеловав меня. – Собирайся, поедем ужинать.
– Хорошо, я в ванную. Через десять минут выходим.
Обновила макияж, привела себя в порядок. Вид у меня был крайне уставший. Подумала о том, что надо бы самой сходить к косметологу. Пару сеансов массажей не помешает.
Когда я вышла из ванной, Валера говорил по телефону. Муж молчал, по большей части, слушал собеседника. Вроде, с виду все в порядке, но меня насторожило что-то. Сама до конца не понимала, что именно. Но сердце вдруг замерло в волнении.
Приблизилась к нему тихонько. Валера услышал мои шаги, поднял глаза. Ноги свинцовые стали, а в груди все сжалось в комок. Его лицо было белым, как полотно, а в глазах стоял неподдельный ужас. Он положил трубку, и в комнате воцарилось отвратительно-тревожное молчание.
– Что случилось? – слетело с губ надсадное.
– Петя Свиридов звонил.
– Питон?
Валера, словно не слушал меня. Его взгляд был опущен под ноги, он о чем-то напряженно размышлял.
– Есень, прости. Но у меня срочная встреча. Ужин придется отменить.
Муж быстро поцеловал меня и направился в коридор. Я смотрела ему в след с гулко колотящимся сердцем. Что-то не так.
Тайсон
Соболь места себе не находил. С тех пор как мы вернулись, он постоянно в напряжении. А зря. Дела идут как надо. Еще пара дней и весь город будет под нами.
– Кобзарь- младший воду мутит. Подчиняться не хочет, – Соболь опустился на диван, закурил. – Заказал он тебя, Тайсон. Повезло, что снайпер бывший афганец – мой приятель хороший. Узнал тебя по фотке. Так что надо бы отблагодарить.
Я не удивлен. Что-то такое и ждал от этого м*дака. Он только так и умеет – чужими руками, исподтишка.
– Дашь, сколько надо, – кивнул, задумчиво вертя в руках пачку Camel. Соболь продолжал пялиться на меня. Ждал указаний.
– Кобзарь не в первый раз меня заказывает. И второй раз осечка, – смеюсь, отбрасывая сигареты. Лирики достаточно на этом.
– Че ты спокойный то такой? – ерепениться Соболь. – Ты знаешь, что он дальше пошел? В Москве с людьми серьезными связывается. Он под Старика копает.
– Сам себе и накопает.
– Говорил я тебе, Тайсон, надо было его валить еще тогда, когда шанс хороший был. Какого х*ра не дал? Это все из-за той с*ки, да? За которой я присматривал тогда?
В любой другой раз я бы уже въ*бал ему за борзоту. Но не сейчас. Соболь прав. Обернулся, посмотрел на него холодно.
– Ты забываешься. Я тебе не Кирпич, чтобы поучать меня. Если не дал валить, значит, так надо было. Время не то.
– А сейчас?
– А сейчас этот г*ндон потеряет все, Соболь. Все, что имел, все, чем нажиться успел, – протянул задумчиво, глядя в окно. Солнце было уже в зените. Пора выдвигаться.
– Черт с ним. На сегодня есть дела поважнее. Пацаны подъехали уже?
– Ждем еще парней Сороки. И выдвигаемся.
Это хорошо, что все в сборе. Последний шаг и мат Колесу. Игра окончена.
– Раздай всем оружие. Стрелка будет кровавой. Как пить дать, Колесо мутить что-то будет. Так просто не сдастся.
– Ну и ладно, повеселиться тоже можно.
Соболь вышел, а я прикрыл глаза, пытаясь собраться. В голове полный хаос. Кобзарь, Кобзарь. Конец твой пришел. Семь лет прошло и, наконец-то, провидение тебя настигло. По телу адреналин промчался. Каждое нервное окончание, каждый закуток тела в полной боевой готовности. На максимуме. Дай мне сейчас в руки этого ублюдка, разорву на части и не замечу.
У меня нет слабых мест. Видит бог, я забыл, что такое жалость, что такое сомнения. Я стал отморозком. Геры Греховского не стало с той самой ночи в камере, когда он получил семнадцать наживых заточкой,
