а его лицо стало похоже на месиво. Доброта и вера в людей покинули мое сердце именно в тот момент, когда в моем теле не осталось ни одной целой кости. Они долго и упорно выбивали из меня все хорошее, что я имел. Им это удалось. Тайсон не такой, как Грех. Тайсон живой, при власти. Он имеет этот мир в одно место. Никаких сантиментов, никаких сожалений. Моя группировка насчитывает уже тысячу бойцов. Дальше – больше.
Сейчас Соболь, даже не подозревая, ввел меня в ступор. Он попал четко в цель. Моя ахиллесова пята. Все вычеркнул из прошлой жизни, а ее не смог. Как бы ни изменился, каким бы не стал жестким, сколько бы ни зарекался и как бы ни ненавидел эту с*ку, не смог ее уничтожить. Просто не поднялась рука.
Я мог убить ее мужа еще год назад. Мы были здесь проездом, по делам с Соболем. Уже тогда я знал, что она с Кобзарем. Знал, что у них сын и они счастливы. Хотел замочить его. Но не смог. Он вышел из дома, направлялся в машину. И вдруг следом выбежал пацан, а следом она.
Зима была, а она в свитере тоненьком, в тапочках. Подбежала, обняла Кобзаря. И сын повис на папке. Смеялись, что-то шутили. А я стоял, как идиот, и пялился на них. Красивые такие, чистые, в белом. Счастливые. И таким грязным себя почувствовал, таким жалким. Бл*ть, как под дых тогда дали. Болью окатило, думал, согнет пополам. Не смог я его убить.
Ненавидел этого ублюдка, а на нее смотрел и подыхал. Прикоснуться бы, в глаза бы ее заглянуть. Несмотря на то, что видел фото их свадьбы, через месяц после моих похорон. Несмотря на то, что родила она ему в том же году. Ненавидеть ее должен. Ненавижу. И презираю. Но, бл*ть, как так вышло то? Неужели, все игрой было? Фальшью? Раз так, она отменная актриса. Так быстро переметнулась. Впрочем, как и все, кто был мне дорог. Еся не оказалась исключением.
Скулы сводит от злости. Идиот, таким уверенным был. В ней, в нас, в себе. Опрокинули, и не заметил как. Все отобрали. Даже имя.
Семь лет и девять месяцев назад.
Серые стены камеры, жесткая лавка. Руки болят. Растираю следы от браслетов. Осматриваю одним глазом помещение – второй заплыл. Ни хера не вижу. Рука, похоже, сломана. Пятую ночь здесь. Боюсь, шестую не переживу. Сначала мусора пытались выбить признательное. Потом, в пресс хату бросили. Думают сломать меня? Х*р им. Куча свидетелей есть. Да и Питон не допустит, чтобы я за него срок мотал. Нет. Тут явно не чисто.
Только мыслями о ней держусь. Как она там, в Москве? Мне обещали адвоката. Хотя бы через него передать весточку. Узнать о ней. Здесь я, похоже, надолго. Но ничего, где наша не пропадала. Войну прошел, и этот замес переживу.
Открылась дверь и в кабинет кто-то зашел. Поднял голову – тяжелая как гиря. Кобзарь. Бл*ть. Засмеяться захотелось, но губы не разлипались, кровь ссохлась.
– Че тебе надо? – прохрипел.
Он неспешно устроился на стуле напротив. Сидел, пялился на меня как на долбанный экспонат.
– Х*рово выглядишь, – в его голосе так и сочилось высокомерие. Пришел потанцевать на костях?
– Капитан, бл*ть, очевидность…
– Где Есения?
Тут же напрягся. Тот факт, что этот м*дак думает о моей девочке, заставлял кровь кипеть в венах.
– Там, где тебя нет.
Он засмеялся. Приблизился ко мне. Теперь я видел его рожу хорошо, даже одним глазом.
– Послушай меня, Гера. Тебе конец. Мой отец не оставит тебя в живых. Ты, п*дла, брата моего замочил…
– Я не убивал его, – процедил сквозь стиснутые зубы, выделяя каждое слово. Он покривился.
– Да мне пох*р, если честно. Ты у меня забрал то, на что не имел права. Настало время мне забрать это обратно.
Стиснул челюсть. Внутри огонь вспыхнул.
– Только, бл*ть, тронь ее…– подался резко к нему. От этого движения новой волной боли накрыло. Руки затряслись и в жар бросило. Его смешила моя беспомощность.
– Она моя, Грех, – прошептал у лица.
– Я буду трахать ее, а она стонать. Неделю поплачет о тебе, а через месяц забудет, как ты выглядишь. Я предлагаю тебе сделку. Откажись от нее, Грех, скажи мне, где она. Я ж все равно узнаю. У тебя есть шанс спасти свою шкуру. Отдашь ее мне, и я Питона закопаю. А ты выйдешь. Не скажешь – завтрашнее утро ты уже не встретишь, – он произносил эти слова, смакуя каждую унцию моей боли. Он наслаждался победой. А я только в этот момент понял, что происходит на самом деле.
Улыбнулся, глядя в его глаза. По крайней мере, попытался выдавить из себя подобие улыбки.
– Хер тебе, а не Есения. Не получишь ты ее. И я не сяду. Потому что я не убивал твоего братца. Понял, ублюдок, ты лживый?! А когда я выйду, теряйся. Я порву тебя на куски.
* * *
– Шеф, все в сборе, – из раздумий вырвал голос Соболя. Кивнул.
Все в прошлом. Каждая из слабостей. Нет больше ничего, что могло бы сбить меня с пути.
Соболь сидел на переднем. Вел машину Серый. Позади нас еще четыре джипа с братвой. Я знаю, что этого все равно недостаточно. Колесо, хоть и прижучили, но силы у него еще есть. Если решит устроить подлянку или перестрелять нас – крови будет много. Но кости брошены, и будем играть до конца.
– Соболь, что со снайперами?
– Двое уже на месте.
Хорошо. Страховка есть. Откинулся на сидении, прикрыл глаза, прислушался к собственному нутру. Все тихо. Значит, в нашу пользу расклад будет. Чуйка еще ни разу не подводила.
Подъехали на пустырь, где и была обговорена встреча. Колесо уже на месте. С виду все спокойно. Отдал приказ быть наготове, но без команды не шмалять. Соболь хороший боец, но порой у него башню сносит так, что может натворить бед.
С неба падал снег. Напротив нас стояло четыре мерина, Колесо по центру, а с двух сторон от него братва. Сделал шаг первым. Колесо дал знак своим подождать. Подошел ко мне.
– Ну, здравствуй, Витя.
– Беспределите, Тайсон? Не по воровски это, неправильно.
Улыбнулся в ответ. Колесо все никак не поймет, что уже давно нежилец. Все пытается строить из себя авторитета.
– Время меняется, Колесо. Нужно уметь уходить на второй план. Ты же знаешь, ни я, ни Старик от своего не отступятся. А ты уже не тот. Сноровку потерял,
