за руку. Мне кажется, в моем голосе он услышал все, что я хотела передать.
– Ш-ш-ш, девочка, не плачь. Все будет хорошо.
– Что, если я больше никогда их не увижу? – шепчу дрожащим голосом, всхлипывая.
– Увидишь, обязательно увидишь, – он сжимает мои пальцы. – Я тебе обещаю.
– Скоро?
– Скоро, моя принцесса. Дыши, Амира, все будет хорошо, доверься мне.
Я вытаскиваю свои ладони из его и прячу в них лицо, упираясь локтями в колени. Нет, мое счастье не может быть полноценным без моей семьи. Я, наверное, зря согласилась на эту авантюру. Но как я могу сделать выбор между любовью к мужчине и к семье? Это совершенно несоизмеримые понятия. Я даже чувствую эту любовь по-другому.
Внезапно Мал наклоняется, заключает мои щеки, накрытые ладонями, в свои и целует меня в лоб. Точь в точь как делает папа. С такой же нежностью и одновременно силой. Это успокаивает и дарит ощущение безопасности. Он ведь не позволит ничему плохому со мной случиться, Мал обещал мне.
– Куда мы плывем? – спрашиваю, немного успокоившись и подняв голову.
– В Бахрейн.
Мои глаза округляются, и я даже осматриваюсь вокруг.
– Ты планируешь доплыть до Бахрейна на этой лодке? – шокировано спрашиваю я.
– Конечно нет, – усмехается Мал. – Совсем скоро мы пересядем на яхту и уже на ней пойдем в Бахрейн.
– А что нас там ждет, Мал?
– Никах, Амира.
Я вдыхаю так резко, что успеваю поперхнуться, и начинаю кашлять.
– Никах? – выдавливаю из себя сипло.
– Он самый.
– Но как? Ты же не…
– Я сменю веру.
– Ты серьезно? – спрашиваю, а сама не могу понять, как к этому относиться. С одной стороны, это решает половину наших проблем, если не все. А с другой… не наложит ли это на него все те ограничения, которые предусматривает наша вера?
– Серьезнее некуда, – отвечает Малоун и, подавшись ближе, шепчет: – Мы обсудим это немного позже, моя принцесса.
Через некоторое время мы поднимаемся на борт достаточно большой яхты, хотя она, конечно, не сравнится с папиной по размеру, но тоже довольно внушительна. Мал провожает меня в каюту, оставляя разбирать насквозь промокший рюкзак и сушить свою одежду. Хвала Аллаху, мне хватило предусмотрительности, чтобы завернуть документы в непромокаемый пакет, потому что я знала, что мы будем сбегать по воде.
Приняв душ и завернувшись в махровый халат, я сажусь на кровати и смотрю в маленькое окошко, за которым только темнота и плеск воды. Не знаю, что нас ожидает завтра, и пока еще не понимаю, чем закончится моя выходка. Страх курсирует по телу, резкими, короткими вспышками зажигая нервные окончания. Но вместе с тем по нему разливается тепло от осознания, что мы с Малом наконец-то вместе.
Я просыпаюсь на рассвете. Вчера уснула, даже не заметив этого. Сажусь на кровати и потираю ладонями опухшее от слез лицо. Снова плакала о своем неполном счастье. Мне кажется, по-настоящему я уже никогда не буду удовлетворена своей жизнью.
В дверь раздается стук, и я заворачиваюсь в покрывало с головой, оставляя открытыми только глаза.
– Можно? —слышу голос Малоуна и выдыхаю.
Вчера у меня были подозрения, что он захочет воспользоваться мной и моим уязвимым состоянием, но я успокоила себя тем, что, если до сих пор не воспользовался, значит, у него самые серьезные намерения.
– Да, – отвечаю, и он входит в каюту с подносом еды. Ставит ее на столик и, подойдя ко мне, присаживается на корточки у моих ног.
– Доброе утро, моя принцесса.
– Доброе, – открываю лицо.
– Ты снова плакала. – Я молча киваю, потому что наверняка по моему лицу определить это несложно. – Если ты передумала, скажи, и мы развернем яхту назад.
– Ты вернешь меня домой? Ты уже не хочешь жениться на мне?
Мал улыбается, но не так, как обычно, а грустно, в его глазах сейчас не зажигаются обычные огоньки.
– Если таково твое желание, то я готов на это пойти. Хочу, чтобы в твоих глазах снова зажегся свет. Сейчас они погасшие.
– Я не знаю, чего хочу, Мал, – признаюсь ему. – Хочу всего. Разве я многого прошу? Мое счастье – это счастье моих близких и мое личное. Пока что это несовместимые вещи.
– Мы совместим, – твердо отвечает он.
– Обещаешь?
– Обещаю, – кивает Мал. – Мы проведем обряд никаха, а потом я свяжусь с твоим отцом и сделаю так, чтобы он признал наш брак. Я понимаю, насколько для тебя важно общение с близкими.
– Ты тоже важен, – выдыхаю я.
– Это лучшее, что ты могла сказать в этой ситуации, – улыбка Малоуна становится шире. – Прошу тебя, доверяй мне, и я сделаю все, чтобы твое счастье было полным.
Он легонько касается моего плеча, а потом его настроение меняется.
– Так, а теперь ты должна поесть. Мы прибудем на место примерно через шесть часов. В ванной стоит сушильная машина. Можешь загрузить туда одежду.
– Я ночью уже посушила, спасибо.
– Умница моя.
– А где ты спал?
– Здесь три каюты, мне тоже нашлось место, – подмигивает он. – Я пойду, а ты отдыхай. Если захочешь, выходи на палубу, там прекрасная погода.
– Спасибо, – шепчу я.
Мал снова присаживается и сжимает мою накрытую покрывалом руку.
– Все будет идеально, я тебе обещаю. Я приложу для этого все усилия, моя принцесса.
Еще несколько секунд зрительного контакта – и Мал покидает мою каюту.
На палубу я выхожу спустя два часа, когда успеваю привести себя в порядок, высушить рюкзак, позавтракать и одеться. Мне нужен воздух, а в каюте я будто задыхаюсь, и кислорода в ней катастрофически не хватает. Хотя сейчас я везде задыхаюсь, потому что меня охватывает ужас, когда думаю о том, что сейчас творится дома.
Малоун сидит в большом кресле, быстро печатая что-то на ноутбуке. Когда он меня замечает, тут же захлопывает крышку и улыбается.
– Привет, принцесса.
– Привет.
Обхожу кресло и присаживаюсь на краешек такого же рядом. Смотрю на воду, которую стремительно рассекает достаточно большая яхта, неся нас к Бахрейну.
– Нужно купить тебе солнцезащитные очки, – говорит Мал, затем снимает свои и протягивает мне.
– Все нормально, я привыкла.
– Надевай, – спокойно командует он, но в его голосе нет ни грубости, ни угрозы.
– Чья это яхта? – осматриваюсь, надев очки и отмечая, что судно высокого класса.
– Это арендованная. Я на свою пока еще не заработал.
– Я думала, может, она принадлежит твоему отцу.
– У него побольше, – усмехнувшись, отвечает Малоун. – Купил ее пару лет назад. Мама подшучивает, что он так и не вырос и каждый раз находит себе новую игрушку.
– А какая была до этого?
