уже полюбила ваш язык.
– А когда Джейк уехал?
– У меня была долгая история. Я смотрела фильмы и сериалы разных направлений, читала книги, общалась с людьми из других стран. Правда, всегда под присмотром, но практики мне хватало. У меня была онлайн-учительница Лили, она из Штатов. Но она жена араба, принявшая ислам, так что для меня, по мнению родителей, не представляла угрозы, а потому я занималась с ней без присмотра.
– Она оправдала твои ожидания?
– Да, благодаря ей я довела язык практически до совершенства.
– Почему практически? Ты великолепно говоришь на английском.
– У меня акцент, и иногда приходится в голове переводить с арабского на английский, – со смехом отвечаю я. – Но это довольно быстрый процесс, так что я не волнуюсь на этот счет.
– Интересно, на каком языке ты будешь кричать в постели, – задумчиво произносит Мал, и я задыхаюсь. Не верю, что он произнес это. Щеки пылают, руки начинают трястись. Эти разговоры, намеки… они запретны! Он не мог сказать этого вслух! Наверное, мне послышалось… – Прости, – говорит Малоун, все же подтверждая, что это была не слуховая галлюцинация. – Я все никак не могу подстроиться под запреты. Надеюсь, я не оскорбил тебя своими словами.
– Я, пожалуй, немного прогуляюсь по палубе, – встаю, поправляя юбки.
– Амира…
– Одна, – добавляю твердо, не глядя на него, и, развернувшись, ухожу.
Малоун
Я благодарю капитана судна и выхожу на палубу. Все, теперь я мусульманин. Официально. Я атеист по жизни, отец приучил меня, что божьей милости не существует. Мы ни разу не были ни в какой церкви, кроме обычных экскурсий, не молились ни одному из богов, мама с отцом не венчаны. Их свадьба была банальным цирком, который пришлось разыграть для замыливания глаз умирающему боссу мафии. Единственное, как мои родители закрепили брак, – это просто расписались в муниципалитете острова, а потом мы всей семьей отпраздновали это событие. И да, это случилось всего пару лет назад, когда папе захотелось уплыть с мамой в путешествие. Это послужило хорошим поводом.
Моя свадьба, судя по всему, будет примерной такой же: ничем не примечательной, совершенно безлюдной. Но самое главное, я получу в свое полное распоряжение девушку, о которой все мои сны. Не знаю, что со мной происходит. Мама как-то сказала, что не видит во мне огня, когда мы разговаривали о моих девушках, и предположила, что я, как и отец, патологический однолюб. Что ж, если это так, я рад, что мой выбор пал на восточную принцессу. Потому что она самое лучшее, что было и есть в моей жизни. Через пару часов Амира станет моей женой, и я наконец получу право ее касаться. Везде. Без ограничений. Эта мысль просто сводит с ума. Мне приходится думать о работе, поставках, играх, только чтобы усмирить свою буйную фантазию. Еще немного, всего каких-то пара часов. Потом смена паспорта, вертолет – и вот тогда я доберусь до нее.
Практически сразу после того, как я облажался, Амира ушла с палубы. Прогулялась немного и переместилась на корму. Я заглядывал туда пару раз, чтобы убедиться, что она в порядке. Амира сидела на диванчике, поджав под себя ноги. Ей принесли обед, потом книгу, и она так и осталась там. Сейчас ее нет нигде. Спускаюсь в ее каюту и негромко стучу.
– Можно? – спрашиваю, потому что я и правда облажался. И вообще не имею пока еще права просто так вламываться к ней. «Немного терпения, Мал», – уговариваю себя.
– Входи, – отзывается Амира негромко, и я шире открываю дверь.
Моя принцесса сидит в кресле с книгой у окна. Такая красивая, невозможно отвести глаза. Присаживаюсь на ее кровать и, упершись локтями в колени, сплетаю пальцы рук. Смотрю на нее, она – на меня. И все это молча.
– Прости меня, я переступил черту, – говорю это только для нее. На самом деле, я хочу играть с ней. Хочу выводить из зоны комфорта, но не для того, чтобы смутить или напугать. Мне важно, чтобы она понемногу привыкала ко мне. Я люблю секс, и разговаривать о нем с партнершей, подогревая ее интерес, – это одно из моих любимых занятий. Это гарантия того, что в постели чуть позже будет жарко. Сейчас мне хочется спросить Амиру, возбудили ли ее мои слова, влажно ли у нее между ног. Но пока рановато, судя по реакции на палубе. – Не молчи, пожалуйста.
– Я не знаю, что сказать, – отвечает она негромко, и на ее щеках снова появляется любимый мной румянец.
– Послушай, – начинаю, быстро прикидывая, как бы помягче преподнести ей нужную информацию. – Когда мы станем супругами, то будем так играть. Я буду ставить тебя в неловкие ситуации, но только наедине. Со временем ты и сама научишься этой игре и, я надеюсь, включишься в нее. Но я не могу раскрепощать тебя, если ты каждый раз будешь обижаться. Интимная жизнь супругов…
– О, Аллах! – вскрикивает Амира, роняет книгу на колени и закрывает лицо ладонями. – Не надо, пожалуйста, Мал!
Я встаю с кровати и, подойдя к ней, присаживаюсь на корточки у кресла. Не касаюсь Амиры, потому что понимаю, что она себя сейчас и так неуютно чувствует.
– Амира, мы все будем делать постепенно, но совсем прекратить я не могу.
– Почему? – спрашивает она, все так же пряча лицо.
– Потому что ты – мое искушение, Амира.
– Прости, – выдыхает она со всхлипом.
– Эй, – я убираю ее руки от лица, но она крепко зажмуривается, не глядя на меня. – Ты не виновата в этом. Ни в чем не виновата. Такова наша природа, милая. Мужчина возбуждается, глядя на красивую девушку, и в этом нет ничего зазорного. Это нормально.
– Между супругами, за закрытой дверью спальни, – отвечает она, распахнув глаза, а я улыбаюсь.
– Согласен. Поэтому у меня для тебя новости. Я принял ислам, и через полчаса мы сойдем на берег, чтобы провести обряд никаха. После этого ты позволишь мне говорить тебе все это?
Амира кусает губу, в ее взгляде сомнение. Она и хочет кивнуть, и боится.
– Давай продолжим выяснять это после никаха, ладно? – предлагаю я.
– Хорошо, – с облегчением выдыхает моя принцесса.
– Тогда собери свои вещи, жду тебя на палубе. И надень эту штуку, которая скрывает лицо.
– Шелу?
– Нет, которая скрывает вообще все.
– Гишуа.
– Да, ее. Не хочу, чтобы на тебя пялились.
Она сдержанно улыбается, но кивает, и я покидаю ее каюту.
Охренительно сложно будет нам с ней. Мы как будто из разных эпох, и как свести это
