— Меня ударили? — с испугом смотрю на мужа. — А Лиза жива?
— Меня ударили доской, гляжу я с грустью и тоской, — с выражением декламирует он какие-то стишки и, усевшись рядом осторожно гладит по голове. — Лизу завтра привезу. Сегодня уже поздно. Да и девочка тебя испугается. Нужно подготовить…
— Дай мне зеркало, — прошу, представляя весь ужас.
— Прости, не ношу с собой пудреницы, — отмахивается муж и добавляет поспешно. — Для меня ты все равно самая красивая!
50. Матвей. Она очнулась
О чем я думаю, когда раздается звонок Торжецкого?
С видом победителя наблюдаю, как люди в масках пакуют сонного Ито Кауро. Рядом суетятся журналисты. Стараюсь не попасть в кадр. И так шумихи предостаточно. Но она необходима. Иначе Ито Кауро откупится сразу же. Для таких людей главное не потерять репутацию.
А я уже позабочусь, чтобы ролики из наших новостей попали на CNN.
— Что-то срочное, Ярик? — лениво интересуюсь в трубку.
— У нас тут ж.па, Мэт, — выдыхает сосед.
Сразу обрывается все внутри. Криста!
«Глупости, — обрываю сам себя. Смотрю на Ролекс с бриллиантами. — Всего пять минут прошло после разговора. Мало ли, что произошло… Только не Криста!»
Она!
А я даже предусмотреть не мог такой ход событий. Хотя все же предсказуемо! Обычная логика!
Но даже не подумал. Не предусмотрел… Все думал, как бы наследство не потерять. А такую простейшую цепочку даже не удосужился построить.
Балбес!
Все закономерно и предсказуемо!
Вот только мне от этого не легче. Кристе особенно!
— Лиза в безопасности? — рявкаю не сдержавшись.
— У меня, — коротко бросает Ярик. — Давай прилетай скорее. Кристину готовят к операции.
В глазах темнеет от каждого слова.
Криста, девочка, как же я умудрился так облажаться! Не уберег!
Самолет снова готовится к взлету.
— Прости, другого выхода нет, — кладу ладонь на плечо пилота.
— Голова раскалывается, Матвей Александрович, — нехотя докладывает он.- Может, моего сменщика вызовем?
— Некогда, — бросаю отрывисто. Напряженно вглядываюсь в бледное лицо стоящего на вытяжку мужика.
— Отоспись. Я сам поведу, — решаю мгновенно. — А в Приморске посадишь птичку.
— Но как же так, Матвей Александрович, — ноет пилот. Но я не обращаю внимания на стоны. И усевшись за штурвал, прошу диспетчерский центр.
— Дайте коридор!
И наверное, впервые в жизни не чувствую кайфа от полета. Главное, успеть! И если Кристы не станет, во что превратится моя жизнь.
В унылую субстанцию!
Только бы успеть…
Вспоминаю каждое слово, сказанное Ярославом. Действительно, полная ж.па!
А по дороге в больницу, запрашиваю сведения у полиции.
— Все у тебя не слава богу! — ворчит в трубку полковник. Но присылает всю информацию. По большому счету это нарушение правил, но этот человек все еще помнит, чем обязан моей семье.
— Нападавшая задержана, — рапортует в трубку. Ну и на том спасибо!
Ворвавшись в приемный покой, с ужасом смотрю на расплывшийся по щеке Кристины синяк. Внимательно слушаю серьезного доктора. А внутри все кипит от бешенства.
— Обширная гематома, — вздыхает врач. — Пару миллиметров левее и мгновенная смерть…
— Говорите, что надо, — роняю грозно. И подойдя почти вплотную, рявкаю угрожающе. — Она нужна мне. Необходима. Спаси ее, доктор!
— Делаем все возможное, — отстраняется от меня местный эскулап и объясняет с осторожностью… — Вроде особых нарушений нет. Повезло. Видимо, Кристина Вячеславовна инстинктивно отпрянула в сторону. Это и спасло. Но она еще не пришла в себя. Поэтому прогнозировать сложно.
— Она будет жить? — спрашиваю и сам не верю в отрицательный ответ. И тут же прошу. Нет! Требую! — Мне нужно к ней. Где она? Проводите…
— Обычно в реанимацию никого не пускают. Но для вас, Матвей Александрович, мы сделаем исключение…
Облачившись в белый одноразовый халат и такую же шапку, вслед за врачом иду по длинному коридору. Я бывал здесь когда-то в детстве. И теперь вместо серой плитки, стены отделаны таким же пластиком. А других изменений нет!
А войдя в палату, забываю обо всем. Мерно тикают приборы. Суетятся медсестры. И моя жена с перевязанной головой неподвижно лежит на кровати.
— Криста, девочка, — шепчу слышно. Плюхнувшись на стул, хватаюсь за тонкую руку. Наклонившись, целую ладошку. И прошу лишь об одном.
— Не умирай, слышишь! Обо мне подумай. О Лизе. Возвращайся к нам, милая!
Прислушиваюсь к дыханию. Вроде дышит.
И повернувшись к застывшему сзади доктору, испепеляю взглядом.
— Почему она до сих пор не очнулась?
— Наркоз, — бубнит он. — Сейчас выводить будем.
— Серьезные повреждения? - спрашиваю глухо. И готов вот этими руками задушить ту тварь, что из-за собственной злобы и ревности кинула Кристу на больничную койку. Чуть не превратила в инвалида. А могла бы и в труп.
Почему я с самого начала повел себя легкомысленно? Не удалил из дома человека всеми фибрами души ненавидящего Китти? Позволил остаться рядом…
«А потому, что сам не знал, твою мать…» — сжимаю кулаки от досады. И снова злюсь.
На отца… на Ромку… на Кристину…
Но на нее уже в меньшей степени. Только бы очнулась… только бы голова не пострадала… А красоту мы вернем! Мало ли в мире пластических хирургов! К тому же Косогорову отправлю.
— Кристина Вячеславовна, просыпайтесь! — зычно кричит прямо над ухом толстая медсестра. Отодвигает меня локтем, подходя ближе.
Снова зовет Кристину.
Вглядываюсь в бледное лицо Кристины и молюсь. Действительно, молюсь.
Только живи. Я все искуплю. Куда мне без тебя!
Криста открывает глаза, когда мои надежды почти равны нулю. Ошалело смотрит по сторонам и спрашивает о Лизе.
Подлетаю к ней, тайфуном сметая стоящих рядом людей. Беру за руку и пропадаю в глазах омутах цвета охры.
Узнает. Соображает. А остальное я залечу.
— Кхм… Матвей Александрович, — сопит сзади доктор. — Больной нужно отдыхать. Завтра навестите. Мы ее в палату переведем.
— Пить, — тихо просит Криста.
Обалдело смотрю по сторонам.
— Жека, воды, срочно! — кричу в трубку. — Кажется на входе я видел кулер.
И когда мой охранник вручает мне обычный пластиковый стаканчик, до краев наполненный водой, беру его как самую драгоценную ношу. Сжимаю в пальцах мягкий пластик. И словно чувствую, как гуляет вода между гибких стенок. Моя жена уж точно пить из такого не должна!
— Что вы делаете? — возмущенно смотрит на меня медсестра. — Дайте сюда.
Гляжу на нее изумленно.
— Ей пить нельзя? — рычу, не желая расставаться с долбаным стаканом.
— Можно и нужно, — улыбается медсестра. — Только отлить надо…
— В смысле? — пялюсь обалдело. В моем лексиконе глагол «отлить» имеет только одно значение.
— Нужно вылить половину, — объясняет весело доктор. — Иначе обольете больную.
Ах… Ну да!
— Возьмите, — протягиваю стаканчик медсестре. Она сливает немного в какую-то емкость и отдает стакан мне.
«Прям священная чаша грааля», — усмехаюсь мысленно.
Наклонившись к Кристе, подношу воду к потрескавшимся губам.
Смотрю не отрываясь. Она пьет! Пьет! Вон сама перехватила стакан. А значит, все будет хорошо.
Не может быть иначе!
51. Момент истины
К вилле я подъезжаю поздно вечером. Слабый свет сочится из холла, да и в помещениях персонала горят окна. Странно видеть дом пустым и мрачным. Но это временное явление. Выпишут из больницы Кристу, вернется домой Лизавета. И я тоже не намерен оставлять девчонок надолго.
Видимо, придется подумать о новом графике. Многие летают к семье на выходные, прихватив половину четверга и пятницу.
— К Торжецким заверни, Олег, — прошу водителя. И как только машина тормозит у соседского крыльца, быстрым шагом прохожу в дом.
И прямо в холле натыкаюсь на беспомощный взгляд Лизы. Моя малышка сидит вместе с Эльером на диване и слушает, как Ярик читает с выражением сказку.
