Глаза блестят от увиденного.Черт.
Еще секунда, и я вижу, как Илана как-то неправильно отшатывается в сторону, и начинает медленно заваливаться прямо на крыльцо, точно ее подкосило.
Я едва ли успеваю подбежать и перехватить ее, чтобы она не скатилась вниз по крутым ступенькам. Проклятье, девочка. Ну нахрена ты вышла? Говорил же, сидеть в комнате. Сидеть, блядь, надо было в комнате!
Поднимаю птичку на руки. К себе прижимаю ее тело красивое, податливое. Легкая, просто невесомая. Ее просто вырубило. В одну, блядь, секунду отключилась.
Глаза прикрытые пушистыми черными ресницами. Губы побелели сразу. Руки ледяные. Под ногами осколки разбитой чашки и разлитый еще парующий чай с нее. Твою ж мать.
Быстро хватаю ртом холодный воздух, который при каждом выдохе превращается в пар. Действовать надо быстро. Поворачиваюсь к охране.
– Дэн, стоп! Блядь, убери собаку! Врача вызывай.
Ротвейлера оттаскивают от наемника. Тут же закрывают в вольере. Сама же сволочь вполне себе живая. Орет только не своим голосом. Пес прогрыз ему ногу. Теперь у него должен наконец, открыться рот.
– Кому врача. Этому что-ли?
– Обойдется. Илане врача. Алину, мать ее, Павловну вызывай. Быстрее!
Перехватываю девочку, заношу в дом, чертыхаясь. Надо было просто закопать этого урода, чтоб она не видела. Черт, ну как можно быть такой непослушной? Опять сделала по-своему.
В доме темно. Горит только тусклый свет на кухне. Прижимаю птичку к себе, по щеке хлопаю. Не шевелиться. Совсем. Сжимаю зубы. Ну нахрена ты вышла, а?
Поднимаюсь на второй этаж. Укладываю Илану на кровать. Включаю свет. Все еще не приходит в себя. Если с ребенком что-то…
Кулаки сами по себе сжимаются и я чувствую, как быстро стучит что-то в груди. Давно уже не стучало. Очень давно. Неужели мне страшно за нее? Да. Не то слово. Рука сама тянется к сигарете, но я вовремя одергиваю себя.
В дверь кто-то скребеться. Вижу, Дэн.
Выхожу из комнаты.
– Позвонил Алине?
– Да, уже. Сказала, выезжает. Скоро будет.
– Что с упырем? Язык развязался?
– Нет. Только, что наемник он, да за деньги работал, но это мы и так поняли. Он там орет все еще, как резанный. Дюк постарался в этот раз. Что делать с ним будем. Зачистить?
Провожу рукой по лицу. Мысли крутятся в голове. Это будет слишком просто. И глупо.
– Нет. Перебить ему ноги и стянуть ремнем бедро, чтоб не сдох раньше времени. Выкинуть где-то под городом. Но он должен выжить. Эта сука будет нашей наживкой. Поставьте хвост за ним. Его заказчик рано или поздно сам найдет. Чтобы добить за промашку.
– Понял. Ее что-то нужно?
Верчу в руке зажигалку. Даже не замечаю, как сжимаю ее до хруста, ломая на две части. Это был не Озеров. Он бы не стал в дочь целить, а значит, мне еще кто-то угрожает.
– Да. Усилить охрану. Втрое.
Алина приезжает быстро, и это меня радует. На дворе глубокая ночь, но у нее сна ни в одном глазу. Настоящий, мать ее, профи.
Я встречаю ее в коридоре. Все это время не мог отойти от Иланы. Она все также не пришла в себя. Красивая до одури и бледная. Даже трогать страшно.
– Не доброй ночи, Роман Викторович. Что у вас случилось?
– Илана. Сознание потеряла. Снова.
– Почему? Что вызвало?
– Выскочила на улицу и увидела то, чего не должна была видеть.
Ловлю во взгляде докторши обеспокоенность. Удивительное качество для врача.
– УЗИ делали, анализы, что там?
– Риск выкидыша очень высокий. Никто никаких гарантий не дал.
Док опускает взгляд.
– Господи…Хорошо. Ждите тут.
Алина проскальзывает в комнату к птичке и закрывает дверь. Я же сажусь прямо на пол и опираюсь головой о стену. Хочется биться башкой прямо об нее.
Через пятнадцать минут Алина выходит, и я поднимаюсь на ноги.
– Привела девушку в чувства. Испугалась она сильно. От шока сознание потеряла. Даже спрашивать не буду, что она увидела.
Рука тянется к сигаретам, но одергиваю себя, когда вспоминаю, что недавно сам расхерячил зажигалку.
– Роман Викторович, не хочу быть многословной, но играете с огнем. Я проверила, беременность, на удивление, пока в стабильности, но переживать такие потрясения в данном положении, да еще и с рисками…– док качает головой. – Это очень опасно. Тут не только уже про жизнь малыша речь идет. Понимаете?
Сжимаю кулаки до хруста. Понятней некуда.
– Как она? Говорила что-то?
– Нет. От шока Илана даже не могла жестами мне нормально отвечать. Я заставила ее выпить успокоительные капли, так как она сильно плакала. Сейчас она уснула, но это очень легкий препарат, чтобы не навредить маленькому. Девушка может скоро проснуться, и я не знаю, что будет потом. Если снова потеряет сознание, везите сразу в больницу. Следите за тем, чтобы она не переживала и ела. Это все, что я могу сказать.
Благодарю Алину набитым конвертом бабла, и она уходит, а я так и остаюсь стоять под дверью. Я как на распутье. Все тело уже ломит, но я не хочу оставлять девочку одну в эту ночь.
Только не после случившегося. Она и так хреново спит. Я видел уже не раз, когда проверял ее ночами. Ворочается постоянно, как уж на кровати. Иногда ревет во сне, но я не трогаю ее. Знаю. Хуже только сделаю.
Один раз малышка чуть было не палит меня, когда я ночью сижу рядом с ней. Всего за секунду мне удается выбраться из ее комнаты, прежде чем она успевает включить свет.
Черт. Я уже кажусь себе маньяком. Долбанным сумасшедшим, но мне хочется быть ближе к ней. Намного ближе.
До одури уже просто хочу прикоснуться к телу ее сладкому. К животику уже едва появившемуся, но знаю – нихрена мне, блядь, нельзя. Тронул уже раз. Третий месяц беременности уже, мать ее.
Этот день кажется просто резиновым. Сначала я был уверен, что это люди Озерова напали на нас, однако если бы это был Олег, он не стал бы давать приказа целить в собственную дочь. Это нелогично. Это блять, уникумом надо быть, чтоб такое сделать. Даже если ему Илана, беременна от меня, нахрен не сдалась, он бы не стал ее убивать. Незачем.
Работает точно кто-то еще, и что хуже – я понятия не имею, кто именно, и какого хрена он присылает в мой дом убийц.
Усмехаюсь, вот только не весело мне. Когда эту точку красную на ее лбу увидел от прицела, что-то как переключилось. Мгновенно перед глазами Мила всплыла.
