меня ногтями. Я схватил её за волосы и заставил поднять голову. Её ресницы дрожали, но… Проклятье, в глазах стояли слёзы! Что всё это значит?! Что, блядь?!
– Ты спрятала от меня сына! На хрена?! Что у тебя в голове?! Это не я спятил, а ты!
– Ангелина умерла! – закричала она ещё громче. – Она умерла, Егор! Умерла! Умерла! Умерла!!!
Каждое её «умерла» вонзалось в меня острым клинком. Слёзы вырвались у неё из глаз и покатились по щекам. Осталась только непроглядная ярость.
– Я тебе не верю!
– Да мне плевать!
– Если она умерла, где её могила?! Где похоронена твоя сестра?!
Не выпуская сам уже не знаю кого, я сорвал с вешалки пальто. Своё, потом её.
– Поехали! – рявкнул, таща вырывающуюся Лину к двери.
– Куда?! Я никуда не поеду!
Её ногти всё-таки вонзились мне в руку. Чёрт! Зашипел сквозь зубы.
Она бросилась к кухне. Остановилась в дверях и закричала:
– Я никуда с тобой не поеду! Ты псих! Ты… Ты помешался на ней! Ангелина умерла! Твоя девочка Ангел умерла!
– Так докажи мне это!
Я рванул к ней, чтобы поймать, но Лина отскочила, мотнув головой. Я оглянуться не успел, как в руках её оказался нож. Лезвие блеснуло.
– Положи. Что за идиотизм?
Она, похоже, сама не понимала, зачем схватила его.
– Убирайся отсюда! Катись к Ангелине, раз она тебе везде мерещится! Я… Я не она! Не она, понял?! И Тим не твой!
Слёзы текли градом, руки у неё тряслись. Нож упал и, воткнувшись кончиком лезвия, завис так на секунду. Лина схватила что-то со стола и запустила в меня. Компьютерная мышка… За ней ещё что-то. Потом вдруг затихла. Остались только тихие всхлипы.
– Тебя не было, когда ты был ей нужен. Ты не появился. Ты… Ты никогда не появляешься, когда нужен! – всхлипывая, выдавила она. – Ты не появился, а она умерла.
Это «умерла» стало точкой невозврата. Ещё одного я бы не выдержал. Вылетел из квартиры и, не разбирая дороги, сбежал на первый этаж. Умерла? Умерла, чёрт подери?! Приглашение в клуб Кузнецова, статьи… Сидя в комнате, я слышал почти весь её разговор с Богатырёвым. Проклятье!
– Проклятье! – процедил, заводя двигатель.
Сорвался с места. Визг тормозов резанул по ушам. Набирая скорость, достал телефон и нашёл скинутую Линой фотографию. Русые волосы, взрослый колючий взгляд. И глаза синие. Синие, блядь! Моему сыну девять лет, и я, как последний недоумок, девять лет смотрел на чужих пацанят, считая своего мёртвым. Проклятье!
– Сука двинутая, – процедил, отшвыривая телефон.
Случайность? Да какая, к чертям собачьим случайность?! Бросил взгляд в зеркало заднего вида и хмыкнул. Если этот парень не мой, значит, близнец есть не только у Лины, но и у меня. И этот грёбаный близнец сделал её сестрице пацана в одно и то же со мной время.
Я должен был побывать на могиле. Давно должен был. Поэтому набрал Макса и, не здороваясь, рявкнул:
– Выясни, где похоронена Ангелина. Ангелина Александровна Пепелева. И… заканчивай с поисками журналистки.
– Что случилось? – Видимо, это относилось ко всему разом.
– Потом. Но если ты насчёт последнего…
Какой-то недоумок попытался сунуться между мной и задом едущей впереди машины.
– Говнюк, блядь! На тот свет захотелось?! – Я ударил по рулю. Само собой, повторять попытку дебил не осмелился. Я поглубже вдохнул. – Я нашёл её, Макс. Но давай всё это потом. Сейчас мне нужно знать, где могила Ангелины.
Сколько на это уйдёт времени, я не имел понятия. Возможно, много. Трудно отыскать то, чего нет. И всё же уверен до конца я не был. Может, тренерская падчерица права? Может, я в самом деле рехнулся? Существовало ещё два способа получить ответы. Один из них – пойти к Кузнецову. Но этот вариант я оставил как запасной.
– Начинать надо не с конца, а с начала. – Я резко свернул в сторону.
Да, именно так. С начала я и начну.
Вышедшей ко мне женщине было за шестьдесят. Полноватая, с усталым круглым лицом и похожими на мочалку волосами, она тем не менее не вызывала неприязни.
– Расскажите мне про сестёр Пепелевых, – попросил я, как только она завела меня в кабинет, на двери которого красовалась табличка с именем.
Достоевская Раиса Ивановна. Так звали женщину, которая, я надеялся, сможет заполнить пустоты и щели прошлого. Десть лет назад наша с ней встреча так и не состоялась. Что же, пришло время это исправить.
Директриса детского дома озадачилась. На лбу появилась морщинка, добавившая ей ещё несколько лет.
– Простите, Егор, у меня много воспитанников…
Ожидаемо. Я положил перед ней нашу с Линой фотографию. Уходя от Полины, забрал её в последний момент.
Достоевская взяла фотографию. Рассматривала долго, продолжая хмуриться. Пока я ждал, её помощница сказала, что директриса сидит на этом месте уже больше двадцати лет. Так что однозначно сёстры попали сюда при ней.
– Возможно, так вы вспомните быстрее. – Я незаметным движением подложил под папку на её столе крупную купюру.
– Возможно, но дело не в этом.
Как ни странно, алчности в её взгляде не было. От денег она не отказалась, но и энтузиазмом не воспылала.
В кабинет постучали. Сразу же дверь приоткрылась, в проёме показалась помощница.
– Ефремов в отделении, – сказала она.
Директриса выругалась. Я напрягся. Мне нужны ответы, чёрт возьми! Кем бы этот Ефремов ни был, в ментуру он загремел не вовремя.
– Что на этот раз?
– Кража. Боюсь, договориться в этот раз не получится.
Пока они переговаривались, я молча слушал. Наконец помощница ушла. Директриса извинилась. Стало ясно, что сейчас она попросит меня прийти в другой раз.
– Давайте так, Раиса Ивановна, – опередил её. – Я помогаю вам с вашей проблемой, а вы рассказываете мне о сёстрах. Вы должны помнить их. Близняшки Пепелевы. Младшая…
– Я помню, – перебила она. – Только почему вы говорите о сёстрах?
Теперь нахмурился я. Она отдала мне фотографию и устало вздохнула.
– Вы правда сможете помочь Алексею? Парню пятнадцать. Вроде всё хорошо было, а потом как бес в него вселился. Третий привод за два месяца. Сперва драки, теперь вот…
Очевидно, Алексеем звали того самого Ефремова. Я утвердительно кивнул. На лице Достоевской отразилось облегчение.
– Спасибо.
– Так что с Пепелевыми? Расскажите мне про них.
– Да не было никаких Пепелевых.
– В смысле не было?
Голову сдавило. Череп будто обхватили стальным обручем. Директриса взяла у меня снимок.
– Это Ангелина Пепелева. Я хорошо помню её. Сложная девочка…
Качнув головой, она посмотрела в пустоту. На несколько секунд повисло молчание.
Достоевская задумчиво протянула мне фотографию.
– Она попала к нам, когда
