на вас с неба. Вы понимаете меня?
Она почти заставила меня захотеть смеяться. Предполагалось, что она будет устрашающей?
— Да, мэм, — я ухмыльнулся, заставив ее бровь дернуться. — И это будет все?
Она кивнула, и двое охранников снова положили руки мне на плечи, подавая знак подняться.
Сделав это, я обернулся в последний раз, чтобы обратиться к ней.
— Мне понадобятся написанные от руки извинения после того, как это закончится, Начальник.
— Ваша самоуверенность, возможно, очаровательна на первый взгляд. Но здесь у вас из-за этого будут неприятности, мистер Каллахан. Приятного обеда, — бросила она, когда дверь открылась.
Я вряд ли мог назвать дерьмом то, что они заставили нас съесть на ланч, но я ничего не сказал, когда мы направились к столовой. В этом месте не было ничего особенного, просто сталь, кирпич и оранжевые комбинезоны. Смотреть было не на что, и ничего заслуживающего внимания. Я был самым волнующим человеком, вошедшим в здание со времен Аль Капоне. Офицеры захихикали, снимая с меня цепи, как только мы достигли двойных красных дверей.
— Я надеюсь, что это место соответствует твоим стандартам, Каллахан. Потому что лучше лучше уже не будет, — сказал он, когда я прикусил язык, чтобы не заговорить.
Не говоря больше ни слова, я направился к пустому столику в дальнем углу. Однако, прежде чем я смог пройти даже половину коридора, передо мной встали двое мужчин с татуировками на руках и шеях.
— Ты не пройдешь здесь, — рявкнул лысый, покрытый татуировками, с сильным чикагским акцентом. Мужчины за его столом скрестили руки на груди, изо всех сил пытаясь запугать меня.
Другой мужчина сделал шаг вперед.
— Или, по крайней мере, не заплатив пошлину.
— Неужели? И почему так?
Поигрывая мускулами, они ухмыльнулись.
— Послушай, ты, маленький сучок, это наш дом, тебе лучше перевестись, или нам, возможно, придется причинить тебе боль. Отряду спецназа потребуется в три минуты, чтобы появиться, парень, и за это время мы можем многое сделать.
Остальные члены команды встали, и тогда я заметил, что желе стоит на столе.
— Ты собираешься это есть?
Они захихикали.
— Парень, ты ебнутый на голову? Ты хочешь, блядь, умереть? Убирайся нахуй из нашей тюрьмы, пока мы не выбили из тебя дерьмо.
— Я уверен, что ты знаешь или слышал мое имя, — прошептал я, не отступая от него, — но ты не знаешь меня, и я уверен, что не захочешь узнать.
Они взглянули друг на друга, прежде чем расхохотаться, как гиены.
— Послушай, ты…
Прежде чем он смог вымолвить еще хоть слово, расплавленная и заостренная вилка вонзилась ему в шею.
Они ворвались так сильно и быстро, что я едва мог разглядеть их лица. Группа за столом была поднята со своих мест и втянута в драку, которая разразилась посреди кафетерия. В конце концов, нас не зря называли боевыми ирландцами. Это распространилось как чума в запертой комнате. Заражая все и вся. Когда я окинул взглядом комнату, я увидел, что даже те, кто не имел к этому никакого отношения, были втянуты и боролись за свои жизни, в то время как каждый мужчина, в котором была хотя бы половина капли ирландской крови, бил их.
— Эээ… — Лысый у моих ног закашлялся, когда его руки прикрыли глубокую колотую рану на шее.
— Это будут долгие три минуты. Ты должен был просто отпустить меня. — Нахмурившись, я сел за стол и взял чашку с красным желе.
Считая секунды до того, как отряд по борьбе с беспорядками, наконец, добрался до зала, я заметил, что на самом верхнем уровне стоит начальник тюрьмы Олден, скрестив руки на груди и свирепо глядя. Поднимая чашку за нее, я с улыбкой произнес тост, прежде чем приступить к делу.
— Все на пол! — заорал надзиратель, начиная растаскивать людей в стороны.
Я прикончил Желе и занял свое место на полу, даже не прерывая зрительного контакта с ней. Она будет учиться точно так же, как и все остальные. Она не владела этим местом…Я тут хозяин. Все, что мне было нужно, — это три дня в любой тюрьме. Первые два дня я сжег его дотла, а на третий день восстановил так, как посчитал нужным.
Если я собирался провести следующие двадцать дней в этой адской дыре, я собирался убедиться, что все они знали, кто я такой и что это значит, если они когда-нибудь перейдут мне дорогу. Я все еще был чертовым Каллаханом, за решеткой или нет.
ДЕНЬ 2
— Ты не преувеличивал, когда сказал, что у тебя проблемы с общением. Этот бунт был из-за тебя, — сказал надзиратель возле двери.
Я сердито посмотрел на нее.
— Кто-нибудь сказал, что из-за меня?
— Это моя тюрьма, Каллахан.
— Те, кому нужно заявить о чем-то как о своей собственности, на самом деле этим не владеют. Если онс действительно принадлежал вам, то это само собой разумеется, Начальник.
Ее глаза ястреба сузились, глядя на меня.
— Твоя мать была здесь, чтобы увидеть тебя. К сожалению, из-за твоей вчерашней выходки мы оказались под карантином. Она даже принесла фотографии, симпатичный у тебя мальчик, но преступникам это запрещено. Детская порнография — это контрабанда.
Я вскочил на ноги и бросился к двери.
— Что, черт возьми, чего ты пытаешься добиться?
— Вот этого гнева. Мы знаем, что ты убийца, но к какому типу монстров ты относишься? Я постоянно вижу таких людей, как ты, и количество тьмы в твоих глазах такое же. Как я уже сказала, это место принадлежит мне.
Успокойся Лиама. Сохраняй спокойствие. Никаких эмоций. Никакого страха.
Я прислонился к двери.
— Вы никогда раньше не встречали такого человека, как я, Начальник, и я с радостью докажу вам это.
— Приятного вам дня, мистер Каллахан, завтра мы вас выпустим, — прошипела она, отворачиваясь от меня.
Охранник изо всех сил протолкнул мой поднос с едой через щель, когда я отступил назад, уронив его на пол… Там даже не было желе
Сжав кулак, я
