Я не замечаю, как пролетает время. Я переключаюсь на работу, когда мы приезжаем в один из офисов Максима, и прочитываю отчеты Инны. Потом отрабатываю жесты и мимику, даже походку, прогуливаясь мимо длинного стола для совещаний снова и снова.
— Осанка, — напоминает помощник Инны, которого она вызвала в срочном порядке. — Уверенность и спокойствие. В каждом шаге, да, да, так… можно еще плавнее. Вам некуда торопиться, Светлана, вы пришли не оправдываться, а говорить. Это вас хотят услышать, а не вы — выговориться.
Мне приносят другие туфли, чтобы проверить, в каких мне будет удобнее. Я не удерживаюсь и бросаю многозначительный взгляд на Инну, когда примеряю новую пару. Она всё прекрасно понимает, но не теряется, переключается на папку с записями. И только нервное постукивание ручкой по корешку ее выдает.
— Эти лучше, — мужчина довольно усмехается. — Шаг четче.
— Они устойчивее, — соглашаюсь.
Удивительно, какие мелочи могут играть роль. Или стоить поражения. Пошатнется ножка в плохо подобранных туфлях, а публика подумает, что это нервное. А значит есть, что скрывать, и дальше по списку.
— Только не этот пиджак! — возглас стилиста за спиной заставляет резко обернуться. — В студии будет жарко, а он сразу покажет проблемные места.
Стилист проводит ладонью по воздуху, указывая на подмышку, после чего кривится.
— Ты же не колола ботокс?
Вопрос стилиста сбивает с толку, потому что он по-прежнему показывает на подмышки.
— Нет, — качаю головой. — О какой бы зоне ты не говорил.
— Нужна другая ткань, — он порывисто разворачивается к вешалкам и теряет ко мне интерес.
— Вот этот блок нужно заучить слово в слово, — ко мне подходит Инна.
В ее руках листы А4, перечеркнутые и с красным маркером, которым выделены главные мысли. Я погружаюсь в текст и не отвлекаюсь от него, когда кто-то приобнимает меня за плечи и ведет к столу. Эти же руки занимаются моей прической, распуская высокий хвост и перебирая прядку за прядкой. Я даже не поднимаю глаза на мастера, отключаясь от процесса.
Есть только текст и предстоящее интервью.
И часы, которые неумолимо подвигают нас к развязке.
— Все, мы в деле, — Инна звонко щелкает пальцами, отрывая взгляд от экрана сотового. — Редактор подтвердил, мы участвует в эфире.
— Отлично.
А сердце бьется как “ужасно”. Уровень адреналина подскакивает тут же, ведь теперь точно идти в проклятую студию. Во второй раз и без права на ошибку. Слишком многое на кону у Максима, а он с нашего первого эфира перестал быть эксцентричным миллиардером и странным работодателем. Вернее, это осталось, но добавилось то, что заставляет зажимать листы до заломов.
Я нервничаю из-за него, я не могу проиграть и подставить его. Не могу дать бывшей жене пустить под откос его репутацию и жизнь, только потому что она не смогла простить мое присутствие в его судьбе. Она придумала нашу любовь задолго до моего появления, но теперь я действительно испытываю чувства к Максиму.
Я снова проверяю чат. Константинов не ответил на прошлое сообщение, которое осталось непрочитанным. Он чем-то занят, да так, что не может отвлечься. Я делаю короткий вызов и надеюсь, что он перезвонит мне до эфира. Куда он вообще пропал? Хотя бы пару слов…
— Нам прислали машины от канала, — Инна вновь повышает голос. — Мы поедем на их корпоративных фордах, чтобы не привлекать внимание раньше времени.
— Да, — я смотрю на Инну и чувствую, как адреналин разжигает во мне азарт, а это уже что-то новенькое, я как будто вхожу во вкус. — Я хочу сделать сюрприз Ольге. От всей души.
— Тогда поехали.
Глава 30
Цок-цок…
Стук каблуков расходится по коридору. Он плохо освещен и выглядит откровенно плохо, как все черные ходы. Младший редактор проводит нас к павильону, минуя главные комнаты. Инна максимально проредила нашу команду, чтобы мы могли войти в телецентр компактной группой, а не огромной свитой в королевском сиянии. Нет, нам нужно незаметно, тихо и очень быстро.
Время поджимает. На мне уже правильный костюм нежно-голубого оттенка и неброский макияж. Стилист сказал, что я должна быть скромной принцессой. Я выхожу замуж за миллиардера, самого известного и скандального в стране, я не могу прийти забитой тихоней, но и быть вызывающей счастливицей тоже не нужно. И это хорошо. Мне нравятся его указания, они не спорят с тем, что я чувствую. Мне не придется ничего изображать по большому счету, нужно только сказать всё, что важно, и выдержать словесные удары Ольги.
— Где гример? — громко отзывается Инна голосом жесткого начальника. — Нужно пройтись кистью. Быстро!
Она строго оглядывает меня с ног до головы, когда мы уже стоим у входа в студию. Рядом толпятся охрана, помощники и два редактора с наушниками. Пока мне поправляют макияж, я бросаю взгляд в сотовый, который вот-вот отберут.
Ох!
Максим все-таки ответил, правда очень коротко.
“Поговорим после эфира. Всё пройдет хорошо, не волнуйся”.
— Так, телефон мне, — Инна по привычке командует, но замечает мой острый взгляд.
Она сдерживает замашки босса и спокойно протягивает ко мне ладонь. Молча ждет, когда я вложу в нее свой телефон.
— Ты войдешь сразу после рекламного выпуска, — говорит она. — Таймер в правом углу, видишь?
— Да, — киваю и отдаю ей сотовый.
— Секунд пять на подводку ведущего и твой выход.
— Я проконтролирую, — отзывается молоденькая девушка редактор.
Она тут же подходит ко мне и ладонью показывает, что уже пора.
— Время, — она проводит пальцами по наушнику, получив отмашку.
— Удачи, — отзывается Инна, помощница отходит в сторону, освобождая проход, и расщедривается на короткую улыбку.
Я следую за редактором, ритм сердцебиения учащается, а по глазам бьет яркая волна софитов. Я запомнила, как было жарко под ними в прошлый раз. Или это было нервное? Хотя в прошлый раз я приняла успокоительное, сейчас же справляюсь самостоятельно. Иду шаг за шагом к цели, повторяю слова из отчетов Инны, заготовленный ответы на колкости Ольги, на ее обвинения и приступы жалости к моим родителям.
Мне не нужен ее слезливый цирк, пусть не старается и не делает вид, что произносит слова сожаления от чистого сердца. Я знаю, что она лживая и продажная, и больше всего хочу, чтобы другие тоже увидели ее такой. Она мстит Максиму, вот и все. По ее мнению, он совершил страшный грех против нее, и это не насилие, как она рассказывает всем вокруг, а остывшие чувства. Он просто разлюбил ее, посмел отказаться от нее, от самой привлекательной и красивой.
По Ольге видно, что она очень высокого мнения о себе, поэтому я чувствую себя полной дурой, когда вспоминаю, что пыталась понять ее.
— И-и-и…, — редактор тянет гласную, отсчитывая последние секунды. — Входим!
Она касается моей спины, приглашая в кадр. Я вспоминаю всё, что мне говорили о походке и осанке, и иду вперед. Шаг, второй, третий, я вижу ведущего, которой изображает удивление из учебника начинающего актера. Боже, как это пошло. Картонно и скверно. Нужно отыграть этот вечер максимально эффективно, чтобы больше никогда не возвращаться в студию. Юристы Константинова точно положат мне на стол брачный контракт, без него миллиардеры не подходят к алтарю на пушечный выстрел, так что я впишу туда и пункт от себя. “Никаких ток-шоу. Никогда.”
— Светлана, — ведущий Палахов выдыхает, откидывая отросшую челку назад. — Мы не ждали вас в нашей студии…
— Я могу сесть? — я коротким жестом показываю на диван справа.
После чего поворачиваюсь к камере и здороваюсь со всеми собравшимися. На Ольгу же я бросаю взгляд в последнюю очередь, она сидит в самом центре, закинув нога на ногу, и впервые выбрав для выхода длинное платье. Черный цвет вдовы. Украшения поскромнее, они меньше, чем обычно, и приглушенного свечения. Кажется, ей подправили образ, просмотрев комментарии зрителей в сети. Если я скромная принцесса, то она теперь скромная королева. Трон с замком у нее забрал жестокий король (отсюда, видимо, и траурный цвет платья), но титул же остался. Она до сих пор Константинова в паспорте.
