— Да, — отвечаю я.
Я лежу на заднем сиденье машины на обочине. Юбка задрана выше согнутых колен. Трусики исчезли. И незнакомая женщина обследует мою вагину.
Достоинство, познакомься с мусорным ведром.
— Ладно. — Хоуп поднимает голову и смотрит на меня. — Похоже, мы принимаем роды здесь.
— Что? — восклицаем мы с Ривером одновременно.
Мне бы не стоило удивляться. У меня было сильное предчувствие, что так оно и будет.
Потребность вытолкнуть ребенка становится все сильнее.
— Ты полностью раскрыта, и ребенок готов выйти.
«Милостивый Господь на небесах.
Я рожаю на заднем сиденье своей машины».
Не так я представляла себе этот момент.
— Мне только нужно взять кое-что из машины «скорой помощи». Вернусь через секунду.
Я выдыхаю. Из уголков глаз струятся слезы.
— Поверить не могу, что это происходит, — говорю я Риверу.
— Не идеально, — отвечает он, все еще убирая волосы с моего лица. — Но это означает, что мы встретимся с Олив раньше, чем ожидалось. И это хорошо, правда?
Я поднимаю на него глаза. Глядя на его лицо верх тормашками. С этой точки обзора он даже красивее.
— Да, хорошо.
— Ладно, я вернулась. — Хоуп снова появляется у моих ног. — Давай приступим к родам. — Она хлопает в покрытые латексом ладоши.
У нее гораздо больше энтузиазма по этому поводу, чем у меня. Но ведь это не она сейчас выталкивает ребенка.
— Папочка, можете сесть позади мамы и поддержать ее? Это поможет, когда придет время тужиться.
— Конечно.
Хоуп помогает мне сесть, пока Ривер забирается в машину позади меня. Он закрывает дверцу и прислоняется к ней спиной. Я опираюсь спиной о его твердую грудь.
Хоуп знала, о чем говорила, когда сказала, что это поможет. Потому что его присутствие рядом уже помогает.
— А мы знаем, кто тут у нас? — спрашивает меня Хоуп.
— Ребенок, — шепчет мне на ухо Ривер, и я, честно говоря, не знаю, серьезно он говорит или нет.
— Она имела в виду пол ребенка. — Я закатываю глаза. — И нет, я не выяснила пол, — говорю я Хоуп.
— Сюрприз. Я люблю сюрпризы. — Она сияет.
— Я тоже, но не такие веселые сюрпризы, когда твою матку сжимают, как грейпфрут в соковыжималке! — выдавливаю я, когда на меня обрушивается очередная волна боли.
— Еще одна схватка? — спрашивает Хоуп.
— Да-а-а, — выдыхаю я.
«Господи, кажется, я умираю. Такой боли я не испытывала никогда».
— Ты все еще чувствуешь, что тебе нужно потужиться? — спрашивает меня Хоуп.
Я киваю.
— Ладно, Кэрри, просто прислушивайся к своему телу. Хорошенько потужься.
Я сжимаю челюсти и тужусь изо всех сил. Мои ноги скользят по сиденью.
— Не могу! — Я тяжело дышу. — У меня такое чувство, что я съезжаю с сиденья!
— Ты можешь, — говорит мне Хоуп. — Поставь ноги сюда. — Она располагает мои ноги так, чтобы они упирались о салон машины. — Если будешь тужиться вот так, то никуда не сдвинешься.
— Ты справишься, Кэрри, — шепчет мне на ухо Ривер.
Он поднимает руки, и я хватаюсь за них.
— Ладно, Кэрри, тужься еще раз! — говорит Хоуп.
Я тужусь изо всех сил.
— АРРГГХ! — кричу и останавливаюсь. — Ничего не выходит! — плачу я.
— Ты отлично справляешься, Кэрри. Просто продолжай.
— Но мне больно! — хнычу я.
— Знаю. Но ты справишься. Ты сильная, крутая женщина. Ты можешь это сделать. Держу пари, ты могла бы родить этого ребенка во сне.
— Во сне? — Я задыхаюсь от смеха.
— Конечно, — она улыбается мне. — Ты женщина. Мы можем все, что захотим. А теперь давай сделаем это, хорошо? Принеси этого ребенка в наш мир, и тогда мы все сможем уехать и выпить по чашечке хорошего кофе.
— Чай, и мы договорились.
— По рукам, — она улыбается мне. — А теперь давай, Кэрри. Мне нужно, чтобы ты еще раз хорошенько толкнула.
Стиснув зубы, крепко сжимаю руки Ривера и тужусь изо всех сил. Но кажется, все напрасно.
— Я не могу! Слишком больно. Я не могу этого вынести. — Я мотаю головой из стороны в сторону. Чувствую себя так, словно меня разрывают надвое.
— Можешь, — подбадривает Хоуп.
— Нет, я устала. С меня хватит! Я хочу домой!
— И мы поедем домой, Кэрри. Обещаю, мы поедем домой, как только все это закончится. Тебе просто нужно очень сильно потужиться.
— Я так и делала! Ничего не получается! — плачу я.
Мое лицо мокрое от слез. Я вся в поту. И испытываю самую ужасную боль за всю свою жизнь.
Ривер берет меня за подбородок, поворачивая к себе и глядя в мои глаза.
— Ты можешь это сделать, Рыжая. Ты пережила гораздо худшее, чем это, и выбралась.
— Нет… — плачу я. — Я не могу... слишком больно. Я не могу этого вынести.
— Можете дать ей что-нибудь, чтобы облегчить боль? — спрашивает Ривер Хоуп.
— Мне очень жаль. — Она отрицательно качает головой. — Слишком поздно, Кэрри. Роды в завершающей стадии. Я вижу макушку. Сейчас мне нужен от тебя один очень сильный толчок.
Я обеими ногами упираюсь в салон машины. Мое достоинство исчезло в тот момент, когда ребенок решил появиться пораньше.
Ривер снова смотрит мне в глаза.
— Ты можешь это сделать, потому что должна. Олив нужно, чтобы ты тужилась. Ей нужна твоя помощь, чтобы выбраться в мир. Итак, тебе нужно собрать волю в кулак и сделать все возможное, чтобы пройти через это.
«Ты можешь это сделать, Кэрри.
Можешь».
— А-А-А! — кричу я, делая один большой толчок.
— Вот так, — подбадривает Хоуп. — Просто продолжай тужиться.
— Вот так, Кэрри. Продолжай.
— ГРЕБАНЫЙ АД! — кричу я. В этот момент я напоминаю Ривера, и позволяю каждому ругательству, которое могу придумать, сорваться с моих губ. — СВЯТОЙ ГРЕБАНЫЙ Х*Й! ГРЕБАНАЯ УБЛЮДОЧНАЯ БОЛЬ!
— Йу-ху! — гудит Ривер. — Вот это моя девочка! Продолжай!
— ГОСПОДИ БОЖЕ!
— Плечики вышли! — Хоуп сверкает улыбкой. — Еще один сильный толчок, Кэрри, и все будет кончено.
— Еще один, — выдыхаю я, измученная, всем телом повиснув на Ривере.
— Слышала, что сказала леди. Еще один толчок, и мы, наконец-то, встретимся с Олив.
«Мы».
При этой мысли я напрягаю все оставшиеся силы. Стиснув зубы, тужусь изо всех сил, крича сквозь боль:
— БЛ*ДЬ!
А потом слышу самый сладкий звук в мире.
Плачь моего ребенка.
— У тебя девочка! — Сияющая Хоуп передает мне мою малышку и кладет ее мне на грудь.
«Моя малышка.
У меня дочь.
Дочь».
Смотрю на крошечную головку, покрытую копной светлых волос, и меня накрывает волна любви, подобной которой я никогда не испытывала. Слегка сдвигаю ее крошечное тельце, чтобы впервые увидеть ее лицо. Оглядываю ее сверху вниз.
Боже, какая она красивая. Идеальная.
На меня взирают любопытные темно-синие глазки.
Я ласково целую ее в нежную щечку.
— Я твоя мама, — шепчу я ей.
— Она прекрасна, Кэрри.
Оглядываюсь на Ривера, который смотрит на нее с благоговением, обожанием и удивлением.
Он переводит взгляд на меня.
— Она очень похожа на тебя.
Я снова смотрю на дочь.
— Ты так думаешь?
— Определенно. — Он нежно целует меня в лоб. — Ты прекрасно справилась, Кэрри.
Может, от всепоглощающей эмоции момента или, может, просто от нужды, но я подаюсь к нему и прижимаюсь легким поцелуем к его губам.
Начинаю отодвигаться, но его рука обхватывает мою щеку, возвращая меня к своему рту.
Он целует меня мягко, ласково. Нежно посасывая нижнюю губу.
Я отстраняюсь от поцелуя и смотрю ему в глаза. Он бережно заправляет мне волосы за ухо. Его глаза не отрываются от моих.
— Спасибо, — шепчу я.
— За что?
— За то, что ты здесь. За то, что ты — это ты, — повторяю я слова, которые он сказал мне в ту ночь, когда мы научились доверять друг другу.
— Пару минут, ребята, — Хоуп появляется снова, привлекая мое внимание, — а потом мы перенесем маму и ребенка в машину «скорой помощи» и отвезем вас в больницу.
