— Знаешь, я больше, чем просто горячее, стройное тело.
Я обхватываю ее за плечи, притягиваю к себе и целую в губы. Она даже не вздрагивает. Наши прикосновения стали такими естественными. Мне не только приятно, что она здесь, но она еще и пришла без моей просьбы. Она нашла время, чтобы приготовить обед, и пришла, чтобы удивить меня. Она может отрицать это сколько угодно, но она влюбилась в меня.
— Я умираю с голоду. Что ты приготовила для нас?
Она оглядывает комнату.
— Это сюрприз.
Я жестом показываю на другую сторону гаража.
— У нас есть стол и прочее в офисе, если ты хочешь поесть там, или мы можем пойти на улицу?
— На улицу. В последнее время я стала отшельницей. Мне бы не помешало немного солнца.
— Ты знаешь средство от этой проблемы?
Она раздраженно сморщила свой милый носик.
— Забавно. Я начну выходить из своей квартиры, когда придет время.
— Надеюсь, это произойдет до того, как нашим детям исполнится шестнадцать.
Она пихает меня в бок и отстраняется, когда мы доходим до стола для пикника под двумя плакучими ивами. Мой дедушка построил этот стол несколько десятилетий назад для того, чтобы бабушка приносила ему обед.
Я потираю руки, когда мы садимся.
— Итак, что у нас есть?
Ее глаза расширяются от неохоты.
— Говорят, что важен сам жест, а не подарок, верно?
Она принесла сыр и крекеры? Батончик «Сникерс» и «Санни Делайт»?
— Я буду наслаждаться тем, что ты принесла.
Она затаила дыхание, когда я открыл контейнер и начал вытаскивать его содержимое. Там лежат пластиковые пакеты с бутербродами.
— Я люблю арахисовое масло и желе, — говорю я при ближайшем рассмотрении. Следующий предмет — пакет с чипсами тортилья, достаточно большой, чтобы накормить весь детский сад Мейвен, а затем накрытая миска. Я открываю ее и не могу остановить пошлую улыбку на своих губах. — И гуакамоле.
— Я дам тебе фору в лучшем соусе в Блу Бич.
— Давай проверим его на вкус, ладно? — Я открываю пакет с чипсами и макаю один в гуакамоле.
Он хорош, определенно не так хорош, как мой, но я могу сказать, что она хорошо потрудилась над ним. Она анализирует, как я жую, словно эксперт на шоу «Топ Шеф».
— Ты сделала это. Я принесу тебе свой трофей сегодня вечером.
Она поднимает бровь.
— Ты говоришь это только потому, что мы занимаемся сексом.
— Есть вещи получше, которые я мог бы сказать тебе, чтобы получить секс, — я останавливаюсь, чтобы сымитировать тлеющий взгляд, который я однажды видел на шоу «Холостяк». — Эй, девочка, ты делаешь отличный гуакамоле. Давай трахнемся в постели из гуакамоле, подадим его на нашей свадьбе и назовем наших детей Гуак и Моле.
Она бросает в меня чипсы, пытаясь сдержать смех, а затем кладет передо мной сэндвич.
— А теперь ешь свой бутерброд и заткнись. Я весь день вкалывала, делая это.
Я доедаю два сэндвича, которые она мне приготовила, и стону от каждого кусочка ее гуакамоле.
Она смотрит из стороны в сторону.
— Так… здесь есть кто-нибудь еще?
— Нет. Сегодня только я. Уверен, ты знаешь, что Хадсон кормит Стеллу клубникой в постели.
Она смеется.
— Я забронировала комнату для них. Стелла опекала меня с тех пор, как наш секрет раскрылся. Я больше не могла этого выносить.
— Какой секрет?
Она наклоняется вперед.
— Ты знаешь.
— Какой? Я думаю, у нас их несколько.
Она сужает глаза в мою сторону.
— Ты точно знаешь, о каком я говорю.
— Тот, в котором у нас будут близнецы? — Я одариваю ее ехидной ухмылкой. — Или тот, где я ел твою киску?
Она краснеет.
— Ты делал это? Думаю, мне нужно напоминание.
Я ухмыляюсь.
— О, я вижу, что здесь происходит. Ты подумала, что можешь прийти сюда и намазать меня маслом с PB и Js, чтобы переспать?
Она пожимает плечами.
— Совсем чуть-чуть.
Я показываю на свою грудь.
— Ты знаешь, что я весь потный?
— Позволь мне сделать тебя еще более потным, — шепчет она, подмигивая.
Я вскакиваю на ноги.
— Тебе не нужно просить меня дважды.
Уиллоу соскальзывает со своего сиденья и быстро идет к гаражу. Ее рот прижимается к моему, как только я закрываю за нами дверь мастерской. Адреналин бурлит в моей крови, когда она требует от меня большего, проникая языком в мой рот. Я больше никогда не буду разочарован тем, что пришел на работу. Это воспоминание будет посещать меня каждый раз, когда я буду входить.
Я хриплю, когда меня отталкивают к стене, и она целует меня сильнее, владея мной, пока наши языки скользят вместе. Она поглощает меня. Желание обладать ею завладевает всеми моими мыслями. Я сгораю от желания ощутить нашу связь, когда она проводит губами по линии моей челюсти.
Она контролирует ситуацию.
Ей это нужно.
И я охотно участвую в этом — в любое время, в любом месте, любым способом.
Мои руки скользят по ее телу, обхватывают ее идеальную попку и поднимают ее с пола. Я кручу нас, так что теперь она прижата к стене. Она не теряет времени, чтобы потереться о мой член. Я делаю то же самое с ее киской.
— Боже, — шепчет она. — Пожалуйста, трахни меня. Мне это нужно.
— Где ты хочешь? — выдавливаю я.
Она дергает подбородком в сторону припаркованной машины на другой стороне гаража.
— Там.
Обычно мы здесь не занимаемся машинами, но я делаю это в качестве одолжения для приятеля.
Это он сейчас делает одолжение.
— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя на этой машине, детка?
Ее дыхание затруднено, и ей приходится говорить между вдохами. — Да, — вдох, — прямо, — выдох, — там.
— Ты хочешь жестко или мягко?
— Жестко. Очень жестко, — говорит она мне в рот.
Тепло растекается по моей груди, когда ее зубы касаются моего языка, и она прикусывает его.
О, да. Она хочет жестко. Грубо. Грязно.
Мы возимся, пока оба не остаемся голыми, и я мчусь через гараж и опускаю ее голую задницу на Chevelle 67-го года.
Я убираю ее волосы с лица и не делаю больше ни шагу, пока ее глаза не встречаются с моими.
— Уиллоу, ты прекрасна.
Яркая улыбка расплывается по ее лицу, когда она слышит свое имя, и я напрягаюсь, когда ее мягкая рука обхватывает мой ноющий член. Мое сердце бьется в груди, когда она направляет меня в себя. Моя голова откидывается назад, и меня пронзает стон.
Первым движением она приподнимает свою талию, медленно принимая меня в себя, и я уже близок к тому, чтобы потерять сознание, когда мой взгляд опускается к нашей связи.
Больше не надо медлить. Я хватаю ее за лодыжки, тяну вниз по машине, пока она не оказывается на краю, и врезаюсь в нее. Она цепляется за мои плечи и опирается своим весом на меня.
— Я уже там, — говорит она, ее тело слабеет. — О Боже, я уже там.
Я продолжаю следить за ее лицом. Ее рот открывается, из него вырывается громкий стон, и она сжимается вокруг моего члена.
Вид того, как она кончает, возбуждает меня.
Мое тело содрогается, когда я зарываюсь лицом между ее грудей и освобождаюсь внутри нее.
Мы смотрим друг на друга, тяжело дыша, и она разражается смехом.
— Не самая лучшая реакция после того, как кто-то тебя возбудил, — говорю я, не в силах сдержать улыбку.
— Я так умастила тебя своим гуакамоле.
Я присоединяюсь к ее смеху.
Уиллоу Эндрюс не просто действует на меня. Я еще и влюбляюсь в нее.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
УИЛЛОУ
Два образца краски в моей руке, когда я прижимаю их к стене в детской.
Красный или желтый?
Я хочу выбрать нейтральную тему, поскольку мы еще не знаем пол наших детей. Я бросаю их на пол, когда у меня звонит телефон.
— Алло? — отвечаю я.
— Привет, — говорит Даллас на другой линии. — Ты занята?
— Нет, просто распаковываю оставшиеся вещи, которые мы купили для малышей, и пытаюсь решить, какой образ я хочу создать в детской. — Я держу телефон между плечом и ухом. — Что случилось?
