— Сомневаюсь... У них разные вкусы. И у Ивана Дмитриевича, похоже, они отвратительные.
Не соврали коллеги... Как я это Шолохову расскажу?..
— А ты не боишься, что твой жених узнает о твоём адюльтере с начальником? — кивает на моё кольцо.
— Беги, подкладывай.
Вот ты удивишься.
Психует и уходит.
Не получится у тебя меня запугать. Меня Шолохов так закалил, что я теперь если только самого дьявола испугаюсь. Надеюсь, ты готова к его гневу, а то он злой страшен.
Я его сначала до чертиков боялась, пока не поняла, что боли он мне не причинит и не обидит. Просто внушает страх. Что для него это скорее игра в кошки-мышки. Поймать, потискать и отпустить. До какого-то момента мне это даже нравилось... Пока не стал слишком навязчивым.
А теперь я от него с ума схожу. И кайфую от его хоть и редкой, но агрессии. Но со мной он всегда нежен... Котик — и поласкается и укусит, если что не так.
Так что выкуси, Ковалевская! Тебе с моим Ромочкой ничего не светит.
* * *
Собираю на столе в аккуратные стопочки бумаги перед уходом домой. Бросаю в ответ проходящим мимо " до свидания".
Рома выходит из кабинета, лениво перекинув пиджак через плечо.
— Не подвезёте до дома, Роман Эминович? — произношу довольно громко, чтобы все, кто ещё не ушёл, услышали.
Шолохов замирает на месте. Одна его бровь ползёт вверх.
— Конечно...
Прокашливается.
Не ожидал?
Я запихиваю карандаши в подставку, оцениваю стол. Порядок.
— Идёмте, — направляюсь к лестнице.
Затылком ловлю немой взгляд Ромы. У меня даже мурашки пробегают от моей смелости.
По территории идём молча, под взорами коллег. Иногда кидаем друг на друга косые взгляды и слегка улыбаемся.
На стоянке Шолохов открывает мне дверь в машину. Замечаю, как смотрит Ковалевская. Мне показалось, что я услышала скрежет её зубов.
— Что это за показательные выступления? — садится за руль Рома.
— Просто... Чтоб знали место...
— Место? Кто? Маша, что происходит?
— Почему ты молчал, что Ковалевская тебя охмурить пытается?
— Яна? Подкатила один раз, я отшил. Всё!
— Не ври! Юбку она сегодня при тебе задирала не из кокетливости, по-твоему?
— Без понятия. Меня твоя юбка больше волнует, — положил руку мне на колено и повёл вверх, обнажая бедра.
— Не отмазывайся, — шлёпнула по его шаловливой руке.
— Это правда, Маша, — коснулся губами моей шеи.
Я сейчас от прикосновения его губ и языка лужицей растекусь.
— Ром...
Голос предательски вздрагивает и звучит по-другому, с хрипотцой.
— Я тебя люблю, Машенька... — прикасается рукой к груди.
Она наливается и ноет. Сердце бешено бьётся, готовое сломать рёбра.
Прикусывает мочку уха, вызывая сильный импульс во всём теле.
-Ммм...
Закрываю глаза и погружаюсь в его ласки.
Рука уже в моих трусиках по-хозяйски теребит клитор.
Блин... Это так... Черт! Ааа!
Импульсивно сжимаю его руку бёдрами, накрытая волной оргазма.
Дыхание становится редким, через раз.
Вспоминаю, что мы ещё на стоянке у завода.
— Рома, ты что творишь? — сухим голосом.
— Не бойся... Тонировка... — целует.
— А лобовое... Там же камеры!
Усмехается и выходит. Исчезает у охраны. Через десять минут возвращается и отдаёт мне флешку.
— Нет больше ничего. Я стёр. А это копия для тебя. Ты там такая... — закатил глаза и цокнул языком.
— Чокнутый! — бью рукой по плечу.
Смеётся и заводит машину.
— Поехали, поужинаем, — берёт за колено.
— Они видели? — с ужасом смотрю на флэшку.
— Думаешь, они признаются?
Господи, позор какой! Я веду себя как шлюшка.
— Я убью тебя! Клянусь! Пристукну когда-нибудь за твои выходки дурацкие. Теперь все узнают, — прячу лицо в ладони.
— А не надо ревновать. Я поводов не давал.
— Тебе и не надо. Возле тебя столько баб крутится...
— Но в моей голове только ты. Нет никаких других, запомни. Ты платье купила? — резко переводит разговор.
— Какое платье?
— Завтра суббота. Помолвка моих друзей. Я обещал приехать.
Ну, ё-моё! Я и забыла совсем. И естественно ничего не покупала.
— Значит, ужин переносится, — понимает выражение моего лица. — Едем за обновками. Заодно и бельё вместо разорванного купим, — хитро улыбается.
Глава 44
Саундтрек: Люся Чеботина— Плакал Голливуд
Полчаса на стоянке воздух пинаю в ожидании Маши. Красоту наводит в салоне.
Наконец-то выходит, и я охуеваю. Чёрное платье с корсетом и пышной юбкой отлично подчёркивает фигуру. Волосы локонами собраны на одну сторону. Макияж такой, что синие омуты и пухлые губки сразу бросаются в глаза. В дополнение серебристые босоножки с тонкими лямочками, сумочка и тонкая шаль, спущенная с плеч. Вечеринка у воды, будет прохладно.
Мама дорогая! Я с трудом держусь, чтобы не сорвать это всё с неё и не трахнуть прямо здесь на стоянке.
— Ты бомба... — выдыхаю.
Кокетливо хихикает и кружится. Юбка становится солнышком. Смотрит из-под пышных ресниц и прикусывает нижнюю губку.
Никогда в жизни не пожалею, что моё сердце выбрало именно её. Лучше я себе и представить не мог.
— Я весь вечер буду с нетерпением ждать возвращения домой, — обнимаю Машу и вдыхаю нежный аромат её духов.
— Мы опоздаем... — на пониженном тоне.
— Успеем...
Целую мою конфетку в яркой упаковке.
Внутри невероятная эйфория от ощущения счастья. Тепло в душе...
Едем молча. Нет у меня слов... Я просто иногда смотрю на неё и улыбаюсь, как дебил. Сплетаю наши пальцы, перебирая каждый и целуя.
Это что-то другое... Словно наши энергии переплетаются и танцуют какой-то свой танец. Она проникает в меня, а я в неё. И мы одно целое...
Помогаю своей принцессе выйти из машины у ресторана на берегу. Очередное дорогое детище Медведевых. Накидываю шаль ей на плечи. Хмурится.
— Комары загрызут, — объясняю свой поступок, а не желание скрыть её открытые плечики и аппетитное декольте от посторонних глаз.
Недоверчиво ухмыляется и берёт под руку.
Ресторан полон гостей. Сплошь "важные" люди. И это помолвка... Боюсь подумать, что будет на свадьбе Лешего и Сони.
А вот и они стоят в компании помощника главы администрации.
— Поздравляю! — протягиваю руку другу.
— Спасибо! — жмёт в ответ.
Маша поздравляет Соню и обнимает. А я замечаю, как этот чинуша скользит похотливым взглядом по моей Клинской. Выколоть бы тебе глаза утырок!
— А может нам свадьбу в один день сыграть? — шучу с серьёзным лицом, прижимая Машу к себе за талию.
Помогатор сразу теряет интерес к Клинской и, извинившись, уходит.
— Ты серьёзно? — смотрит на меня Маша.
— Прикалывается он... Просто заметил, что Карасев на тебя пялится, — выдал весь расклад Лёха.
Клинская свела брови и посмотрела на меня строго.
— Ты неисправим, Шолохов! Соня, пойдём что-нибудь выпьем, — взяла невесту под руку и увела от нас.
— Ты реально псих, братан. Уже добился своего, а ревностью до сих пор брызжешь.
— А ты нет? Нравится, когда на твою девушку кто-то слюни пускает?
Леший покачал головой.
— Тогда ко мне какие претензии?! Я защищаю свою территорию.
— Животное ты, — посмеялся. — И ведёшь себя так же.
— Что-то когда это животное за тебя встревало в разборки и било всем морды, ты не сильно жаловался.
— Вообще-то, огребали мы оба...
— Огребали? Я такое не припомню, — обнял его рукой за шею и крепко сжал.
— Тихий!
— Пошли искать наших королев, пока к ним ещё кто-нибудь не подкатил, — потянул за собой.
Нашли Машу и Соню в компании родителей. Почти синхронно обняли наших девочек сзади. Я чмокнул Клинскую в шею. Варвару Петровну, мать Медведева, передёрнуло. Интеллигенция в десятом поколении. Считает, что проявление чувств на людях — вульгарно. Леху постоянно пилит за это.
