человек. Да и Антонина Вячеславовна, наш финансист, грозилась мне пожаловаться маме, если я не успокоюсь. Моя любимая старушка — наш финансист, Антонина Вячеславовна, единственный человек, после мамы конечно, который может мне угрожать. Улыбаюсь, когда вспоминаю ее грозное лицо.
— Ты кидаешься кадрами налево направо, будто желающих работать целая армия! Как можно было уволить ни в чем не повинного человека?
— Антонина Вячеславовна, просто найди человека, которого можно поставить на место менеджера.
— О Боги! Когда я уже уйду на пенсию? — жалуется Антониа, — скорей бы уже!
— Скучать же будешь?
— Я всегда знаю, где тебя найти! Слава Богу у тебя хорошая мама, мы с ней дружим уже век, так что не переживай. Ты меня не будешь видеть только в компании, а так я всегда буду рядом, — моментально она меняется в настроении улыбается и обещает найти нового менеджера.
Сегодня, чтобы не натворить делов на работе, я решаю не идти туда. Останусь дома.
Внизу с папой ждет сюрприз.
Альберт Иванович — собственной персоной.
— Утро доброе, — пожимаем друг другу руки.
— Пройдемте за стол, я голоден как волк. Мама, уже все готово? — хоть и спрашиваю, я знаю, что да. Завтрак давно готов.
— Я приехал поговорить, а не завтракать! — недовольным голосом проговаривает Альберт Иванович.
— Как хотите, я хочу есть со вчерашнего дня, мама, накорми нас!
Я хоть и ловлю на себе недовольные взгляды родителей, но иду на кухню.
Папа и Альберт Иванович присоединяются и очень даже неплохо завтракают. Ест Альберт Иванович молча.
— Ты можешь объяснить свой поступок? — спрашивает, отпивая чай.
— Все, что нужно по поводу нашей несостоявшейся свадьбы, я уже сказал. Мне добавить не о чего.
— Марк?
— Спокойно папа.
— Ты подумал о контракте, который мы собирались подписывать с арабами?
— Собирались? То есть ты передумал?
— Ты не ответил на мой вопрос? — в этой словесной перепалке папа и мама не вмешиваются. Мама вообще стоит в сторонке, с полотенцем на плече.
— О чем я должен был думать?
— Ваш брак был бы для меня гарантией, для вас тоже.
— Люди заключают сотни контрактов на день, и я не думаю, что они укрепляют каждую сделку союзом своих детей.
— Ты прав, но в нашем случае..
— Что в нашем случае? Альберт Иванович? Вы также заинтересованы в этом контракте, как и мы! Вы также хотите выйти на международный рынок! Не так?
— Так, но… Диана.
— При чем ту Диана, наш несостоявшийся брак и этот контракт? Я понимаю это гарантия и все тому подобное, но… не стоит принимать поспешных решений. До заключения контракта достаточно времени, я уверен вы примите верное решение! — я встаю с места, — я поднимусь к себе.
— Я не все сказал, — Альберт Иванович поднимается с места, папа следом.
— Я вас слушаю.
— Диана… ей очень плохо, она все время плачет.
— Вот этого не надо. Я понимаю я поступил не совсем по-человечески, но вы понимаете, я не буду с ней из-за жалости.
— Просто, поговори с ней! — просит Альберт Иванович.
— Мне очень жаль, но говорить не о чем. Прошу прощения.
Поднимаюсь к себе, падаю на кровать и засыпаю. Просыпаюсь когда уже темно. Спешно принимаю душ и спускаюсь вниз.
— Ты выспался? — интересуется мама.
— Да.
— Рада, — она целует меня в щеку, — поужинаешь с папой?
— А ты?
— А я поела салат, сегодня какая-то тяжесть в животе, поэтому я обошлась только салатом.
— Тогда пошли, корми меня. Так вкусно пахнет, как всегда, ты у меня самая лучшая!
Мама наливает себе чай и садится с нами а стол. Ужин проходит спокойно, обсуждаем с отцом текущие дела, тему арабов и свадьбы не затрагиваем. Я очень рад тому, что у меня такие родители. Я один раз сказал — они услышали.
— Ты куда-то собираешься? — спрашивает мама.
— Да.
— И это не деловая встреча?
— Не деловая, мама, — знала бы ты куда твой озабоченный сын собрался, прибила бы на месте.
— Девушка?
— Настя оставь его в покое! — встревает не менее любопытный отец, но он держиться, вопросов не задает, — он только что расстался с невестой, какая девушка?
— Может и девушка! — отвечаю ни капли не задумываясь, что говорю!
— Значит то, что пишут это правда? Ты изменил Диане?
— Нет, мама! Никому я не изменял, правда. Я пошутил, нет никакой девушки, спокойно спи.
— Тогда куда ты собрался?
— Встречусь с Демидом. Успокоилась? — мы все вместе выходим в прихожую.
— А остальные парни где? Почему только с Демидом?
— Настя, — папа смеется, — сынок, отвечай, я отвечал в свое время, да и сейчас отвечаю, — смеется.
— Остальные парни дома, со своими девушками.
— Аа.
— Все, я могу идти?
— Иди, только не …
— Мама, я давно уже вырос. Не переживай.
— Пусть тебя отвезет водитель, мне так спокойней.
— Женщина угомонись, — папа берет ее под руку и ведет назад на кухню.
— Валентина Павловна дома? Уберется на кухне? — спрашиваю, чтобы спокойно уехать.
— А ты хотел посуду убрать? — спрашивает папа, обнимая маму.
— А что такого? Уберу.
— Она дома, езжай. Чтобы скорей вернулся!
Я решаю ехать с водителем. Потому что хочу выпить, чтобы немного расслабиться.
Заезжаем за Демидом и едем в сторону клуба.
— Скажи, когда у тебя был в последний раз секс? — интересуется этот придурок.
— Тебе нахуя это знать?
— Я вот думаю, от чего тебя прет в этот клуб?
— Сейчас херню пронесешь…
— У тебя спермотоксикоз.
— Что?
— Такое бывает, когда секса долго не бывает, — ржет.
— Сказал же, хуйню пронесешь!
— Мой тебе совет, в этом клубе нет проситиуток! Тут только танцы, я могу тебя отвезти в клуб, где мы можем снять красивых телок и иметь всю ночь.
— Я ничуть не сомневаюсь, что ты можешь меня отвезти к просититуткам, но я не хочу проституток!
— Так я могу тебе телок подогнать, нормальных! Нахуй ты едешь в клуб? Смотреть на танцы? Ты что кончаешь от танцев? — ржет.
— Блядь, заглохни, пока живой! Ты что пьян?
— Я абсолютно трезвый! Нахуя тебе эта танцовщица? Ты не видишь ее лица, не трогаешь. Сидишь и смотришь, даже подрочить не можешь, в чем кайф, я не пойму?
— С твоей помощью я ее буду трогать сегодня!
— С хуя ли, с моей помощью?
— А ты думаешь, я тебя для чего с собой позвал?
— Для чего?
— Как только эта стерва пристегнет мне руки и свалит, ты зайдешь расстегнешь и свалишь.
— Ну ни хуя себе ты придумал?!
— Все приехали.
Пару часов, которые мы с Демидом сидим внизу в зале, пьем виски, для меня время проходит, как вечность. Этот придурок то и дело ржет надо мной.
— Тут нет
