— Хватит! Взяла себя в руки и отработала, как обычно. Ты профи, Ирсен. Хватит делать вид, что эта работа случайность.
Через минуту я уже сидела перед зеркалом, а костюмер тряс нарядом.
— Всем доброе утро, — раздался такой знакомый, родной голос. Как глоток воды в пустыне. Как теплый ветер после зимней стужи.
Я зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела его в отражении.
— Уже заканчиваете? — спросил Гоша у визажиста, хотя смотрел прямо мне в глаза, не отрываясь.
— Да. Пять минут, Гош, — откликнулась девушка, которая накладывала мне на щеки румяна.
Фенов чуть заметно сморщился, постоял еще минуту, глазея на меня. Я — на него. Просто сил не было отвести глаза, не смотреть. Гоша. Мой Феникс. Все такой же красивый, мускулистый, разрисованный. Разве что взгляд… Никогда он еще не смотрел на меня так. Словно я вырвала его сердце, оставив истекать кровью, словно предала, растоптала все, что у нас было.
Сглотнула.
Гоша отвел глаза, проговорил небрежно:
— Не спешите. Я пока свет настрою.
Вот вам и требовательный Феникс.
Я едва дышала, пока мастер дорисовывала мне лицо. Но ведь не умерла. Я встретилась с ним и осталась жива. Он не выволок меня, требуя объяснений. Вообще словно не вспомнил. Даже не поздоровался.
Кажется, он крепко на меня обижен. Что ж… имеет право, но… Он должен понять, а мне, похоже, придется объясниться. Лично. Потому что сбежать Гоша мне не даст. Так же, как и Алекс не позволил слиться.
И если от менеджера я могла попытаться удрать, то один взгляд Гоши, и у меня нет ни сил, ни желания покидать помещение.
Именно поэтому я тогда уехала, не прощаясь. Знала, не смогу оставить его по своей воле. Он всегда меня гипнотизировал, зомбировал.
— Дорогуша, сколько можно? Мастера нельзя заставлять ждать, — подгонял Алекс визажиста, когда та уже заканчивала колдовать с ресницами.
Девушка что-то невразумительно пробормотала в свое оправдание и отпустила меня через минуту. Меня нарядили с тогу цвета старой хвои, волосы оставили в первозданном беспорядке, лишь добавили объёма и закрепили лаком. Гоша уже закончил приготовления и тихо разговаривал с Альбиной, которая все так же курировала проект.
— Готова наша богиня, — громко оповестил мой менеджер всех присутствующих.
Фенов обернулся, снова сканируя меня горячим взглядом и опять без единого слова. Лишь кивнул в сторону освещенных стен, приглашая на позицию. Послушавшись и так же безмолвно исполнив его приказ, я заняла свое место. На секунду стало неловко, нахлынули старые комплексы, вернулась неуверенность и робость. Но едва Гоша направил на меня камеру и начал руководить съемкой, я словно очнулась. Вспомнив, с чего все началось, окунулась в жидкое блаженство сладкого диктата. Было так естественно. Просто и приятно слушаться его. Делать то, что он велел. Исполнять беспрекословно.
— Руки вверх, голову на бок. Глаза опустить. Губы мягче. Каплю улыбки. На меня смотри теперь…
И все в этом духе. Я словно танцевала, следуя его словам. Телом, взглядом, дыханием. Если с другими фотографами я научилась работать, исполнять, давать то, что они хотели, то с Гошей я просто жила, была собой. И кайфовала от этого. Даже возбуждалась. На мне не было белья, грудь мелькала из-под свободной тоги с запахом. Я научилась игнорировать свое внезапное обнажение. Голой не снималась, но часто создавались моменты во время съемок, когда было видно чуть больше, чем мне хотелось бы. В этом бизнесе этим никто не заморачивался. И я тоже стала относиться спокойно. Только не с Гошей. В его присутствии меня возбуждало то, что он видит, как соски приподнимают тонкий шел, как грудь мелькает, когда я двигаюсь. Мне нравилось это. Я не видела никого, кроме Феникса. И творила все это только для него. Словно в транс погрузилась. Мы были вдвоем, хоть и на виду у всех. Только мы.
Знаю, Гоша тоже это чувствовал. Он желал меня. Он был возбужден не меньше. Мы оба знали, чем закончится фотосессия. Я ни капли не удивилась, когда Фенов отложил камеру, повернулся к Эле и проговорил:
— Выпроводи всех вон. Я хочу остаться наедине с моделью.
Глава 26
— Выпроводи всех вон. Я хочу остаться наедине с моделью.
И тут же все замолчали. Разом. Одновременно. Резко. Только басы тяжёлого рока гремели теперь в студии. Мое сердце, казалось, застучало громче ударных, заглушая музыку.
— Боюсь, это невозможно, Гош, — ответила ему Эля, едва пришла в себя.
— Тогда я боюсь, что фотки выйдут отстойные. Я не вижу ее. Мне нужен контакт с моделью без левых людей вокруг. Вы нам мешаете.
— Мы можем вести себя тише.
— Это не поможет.
— Гош, при всем моем глубоком уважении…
— Бла-бла-бла, — перебил ее Феникс. — Эль, оставь эти реверансы и выгони всех нахрен уже.
Они мерились взглядами с минуту. Эля сдалась. Она покачала головой, что-то пробормотала себя под нос.
— Ладно. Черт с тобой, Фенов. Я тебе доверяю, хотя эти твои понты уже начинают напрягать.
— Это не понты, Эль. Я хочу, чтобы были отличные фотографии. И сделаю их, если ты будешь умничкой и организуешь мне тет-а-тет с Ирсен.
— Знаю, что сделаешь, — буркнула она и уже громче. — Так народ. Все идем пить кофе, есть пончики. Оставим художника с моделью. Все свободны. Алекс, ты с нами?
— Нет, — ответил за него Гоша. — Алекс тоже пойдет пить кофе.
Мой менеджер тут же подлетел к ним.
— Я останусь, — заявил он, вставая между мной и Фениксом. — Ирсен будет сниматься исключительно в моем присутствии. Это прописано в контракте. Никаких тет-а-тетов.
Гоша приподнял бровь, осматривая парня андрогинной внешности в яркой одежде. Феникс даже говорить ничего не стал, просто смотрел на моего Сашку, как пролетариат на буржуазию. Чертовски трогательно.
Похоже, Гоша собрался уже сказать что-то обидное и насмешливое, но я не позволила обижать человека, который так много и часто мне помогал. Алекс за эти несколько месяцев стал мне почти родным. Да, он нагловатый, надоедливый, иногда даже надменный, но он мой друг.
Положив ладонь ему на плечо, я примирительно пропищала:
— Это ничего, Алекс. Я согласна.
Он резко обернулся, уставился на меня, хмурясь. Уточнил:
— Уверена?
— Да.
— Ирсен, ты же…
Я помотала головой, прося его не продолжать. Больше не было сил тянуть. Едва Гоша заикнулся о том, чтобы все вышли, я только и думала, как бы поскорее они все свалили. Сашка, конечно, молодец. Очевидно, он сопоставил все и понял, что нас с Феновым связывает… Много чего, кроме работы. Уверена, менеджер пытался меня защитить, но уже зря. Раньше надо было. Я, как крыса, услышавшая дудочку, уже встала в стойку, забыла о собственной безопасности и общем благе, которое обуславливало мое бегство и разлуку с Гошей.
— Все будет хорошо, дорогой, — пообещала я, чмокнув его в щеку, оставляя след помады.
Алекс сощурился, но спорить не стал.
Через минуту Эля прикрыла дверь с той стороны, а Гоша без лишней скромности тут же щелкнул замком. Пройдя к зеркалу, где меня гримировали, он вытащил несколько влажных салфеток, которые бросил мне.
— Лицо вытри, — приказал сухо.
Я прикусила губу от этого ледяного тона.
— Гош, я…
— просто вытри лицо, Ирсен, — перебил Фенов грубо. — Я видеть не могу эту посмертную маску из штукатурки.
Не оставалось ничего, как послушно стереть тон.
— Губы и глаза — тоже, — потребовал Феникс.
— Но…
— Никаких но!
Я затрепетала. Он был жутким и волнующим одновременно. Я боялась его до вибрации на кончиках пальцев, но и бежать не желала. Или не могла? Он, как рок. Мой фатум. Судьба. Благословение и проклятие. Как могла я находиться вдали столько времени? Почему не умерла? Ведь он мой воздух, мой наркотик, мое самое желанное лакомство. Он часть меня. Мое сердце. Моя душа. Мое счастье. Моя суть.
Находясь в каком-то трансе, пьяном угаре от его близости, я даже не замечала, что Гоша стал снимать, едва я стерла мейк-ап. Просто смотрела на него. А он — то на меня, то на экран камеры.
