всего, что было и еще будет в его жизни. Плакал от того, что он, наверное, совсем не достоин Кристен и их будущего малыша... Но после слез пришло новое, твердое осознание: надо бежать. Это единственный способ спасти любимых людей и свою собственную душу...
Свидания теперь были запрещены - он и не надеялся увидеть Кристен, Лэсси и Лысого до суда. Ему не разрешалось даже звонить по телефону. Весь его мир был сосредоточен теперь в маленькой комнате карцера, и комната эта как нельзя лучше располагала к размышлениям...
- Кто такой этот Гамильтон? - спросила Кристен у Лысого, когда из тюрьмы пришли вести, что Карри избил какого-то мужчину и теперь находится в карцере.
- Понятия не имею, - Лысый пожал плечами.
Они сидели в небольшом кафе в центре города. Об этой встрече попросила Кристен: она понимала, что ни с кем другим все равно не может поговорить о случившемся.
- Я знаю про побег, - сообщила она мужчине.
- Было бы странно, если бы Карри тебе не сообщил. Бежать-то он собирается с тобой, - Лысый кивнул.
- Карри ничего от меня не скрывает, - самонадеянно заявила Кристен, хотя это, конечно, было неправдой, и они с Лысым оба это отлично понимали. Но Лысый предпочел не спорить:
- Разумеется.
- Поэтому, если ты что-нибудь знаешь, то немедленно расскажи мне, - потребовала Кристен.
- Я знаю ровно столько же, сколько и ты. Я больше тебе скажу: скорей всего, даже сам Карри с трудом представляет себе, кто такой этот Гамильтон. Ему просто приказали избить его - вот что я думаю. За помощь в побеге надо платить, ты и сама это понимаешь...
Кристен вздохнула:
- Просто... я так устала.
- Скоро все кончится, - пообещал Лысый. - Через несколько дней первое заседание. Думаю, они довольно быстро разберутся с этим делом.
- Мне каждый день пишут и звонят журналисты, - сказала девушка.
- Ты общалась с кем-нибудь?
- Да, - Кристен кивнула. - Монтгомери посоветовал несколько авторитетных изданий, с их представителями я говорила... Монтгомери считает, что это поможет сформировать у присяжных правильный образ Карри. И Лэсси думает так же.
- Лэсси я доверяю, - улыбнулся Лысый.
- Я тоже. Но это все равно было сложно... А еще сложнее от того, что теперь нам не разрешают видеться. На какой максимальный срок могут посадить в карцер?
- Зависит от тяжести нарушения, - сказал Лысый. - Но в случае с Карри администрация, кажется, специально держит его отдельно от всех остальных, чтобы он не натворил еще дел перед судом... Это разумно, на самом деле.
- Но он же страдает!
Лысый пожал плечами:
- Физически - не так сильно, как душевно. А душевно он все равно бы страдал после того, что сделал.
- Это ужасно, - Кристен закрыла лицо ладонями, и Лысый придвинул к ней чашку чая:
- Тебе нельзя нервничать. Пожалуйста. Мы вытащим его из этой проклятой тюрьмы, и вы уедете далеко отсюда. Нужно подождать совсем немного.
- Ты же поможешь нам? Обещаешь?
- Конечно, - Лысый кивнул и накрыл ее ладонь своей.
29 глава
Первое заседание проходило второго февраля. В этот день Карри наконец выпустили из карцера. Шагая по длинному и широкому тюремному коридору, он чувствовал, как же сильно затекли и ослабели у него ноги за несколько недель бессмысленного торчания в каменной коробке. Хотя он и занимался физическими упражнениями - делал приседания, отжимался и качал пресс, - в камере нельзя было сделать больше трех шагов в одну сторону, не наткнувшись на стену. Теперь он шагал размашисто и с нескрываемым наслаждением.
- Что-то ты больно радостный, - заметил Рокси, когда Карри проходил мимо него.
Карри в ответ молча пожал плечами. Ему не особенно хотелось разговаривать с этим человеком. Он знал, что в тюрьме никто и ничего не станет делать для тебя просто так, он знал - услуга за услугу, - он знал, что сам продул партию в карты и потому был вынужден сделать то, что сделал... И все-таки - говорить с Рокси ему сегодня не хотелось.
Рокси проводил его внимательным взглядом. Вообще-то, ему нравился Карри - в этом парне чувствовались сила и отчаянность, и он почти сожалел, что заставил его избить Гамильтона. Но иначе было нельзя.
- Я не ношу костюмы, - заявил Карри своему адвокату накануне заседания, но Монтгомери был непреклонен:
- Карри, ваши татуировки и вообще весь ваш внешний вид говорят о том, что вы бандит...
- Но ведь так и есть, - Карри усмехнулся. - Бандит и убийца.
- Вы помните, что я вам говорил? - сердитым тоном спросил у него Монтгомери. - Как вести себя на суде? Что говорить и о чем молчать?
- Конечно, - фыркнул Карри и сделал грустную мину, разыгрывая перед адвокатом настоящий спектакль: - Мною двигало желание защитить близких людей. Моя на тот момент девушка, а теперь жена была беременна, и я волновался за ее здоровье и за здоровье нашего малыша...
- Отлично, - похвалил Монтгомери, невольно улыбаясь. Он и вправду был хорошим адвокатом: он собирался представить присяжным тяжелую и драматичную историю Карри и рассчитывал получить их сочувствие и понимание. Факты, доказательства, показания свидетелей - все это тоже присутствовало, но важнее было субъективное мнение, которое сложится у присяжных. Это мнение могло решить все.
Карри понимал это, но ему все равно было как-то странно и нелепо играть роль отчаявшегося и разбитого влюбленного мужчины. В глубине души он понимал: это правда. Он такой и есть. Отчаявшийся. Разбитый. Влюбленный. В этой стратегии не было лжи. Но ему было дико показывать свои чувства, которые он зачастую скрывал даже от самого себя, чужим людям. Жаль, что он не мог перемотать судебный процесс сразу до дня побега. Все это нужно было пережить, хотел он того
