стоит женщина.
Спиной ко мне. Словно обрамленная рамой картина… Тонкая, но очень фигуристая, в джинсах и простом свитере. Волосы, светлые, волнистые, убраны наверх, несколько локонов небрежно падают на точеные плечи…
Быть не может… Этого, блять, не может быть… Федот, тебя наебали, ты слышишь, Федот? Тебя и сейчас наебывают, не ведись!
В этот момент женщина поворачивается и смотрит на меня.
А я с жадным болезненным интересом наблюдаю, как сурово нахмуренные тонкие брови в изумлении поднимаются выше, как широко распахиваются светлые глаза, а их строгость сменяется растерянностью.
Что, “ценный сотрудник Свена”, не ожидала тоже, да?
Не думала, что именно я — тот самый стажер, которого пришлют тебе на подстраховку? Ох, как интересно-то…
Хотя, не, не интересно.
Дико все.
И, одновременно, на свои места паззл со щелчком встает, все детальки состыковываются.
Сучка, а… Ну какая же сучка… Я же ее убью сейчас…
— Ты? — она, наконец, обретает дар речи, хлопает ресницами… Кукла, блять, матрешка для взрослых утех… Косится мне за спину, словно ожидает кого-то еще там увидеть. А вот облом тебе, Захарова. Тут никого, кроме меня. И не будет никого, кроме меня. Во всех блядских смыслах.
Захарова, наконец, понимает, что случилось, сводит два и два. И смотрит на меня уже с легкой растерянностью, явно не зная, как быть. Ну конечно, она готовилась к инструктажу стажера, а получается… Немного неправильно получается. Нежданчик, да, Захарова?
Я делаю еще шаг к ней, по пути расстегивая куртку, и Захарова отмирает полностью.
Видно, что-то в моем лице сильно напрягает “ценного сотрудника”, верней, не что-то, а почти все напрягает, потому что она отшатывается, невольно прижимаясь задницей к подоконнику и следя за моим приближением с плохо скрываемым страхом.
Не умеешь прятать эмоции, Захарова, вот что я тебе скажу.
Херовый из тебя “чужой среди своих”.
Я хочу сказать ей именно это, хочу съязвить…
Но почему-то говорю совсем другое:
— Я убью тебя, Захарова, — говорю я, — я тебя, блять, убью…
И она, судя по кайфомански расширенным зрачкам, очень даже не против…Девочки, не забываем про скидки от 30 до 45% на 4 моих книги на моей странице: ТРОГАТЬ НЕЛЬЗЯ- 30%(СВОДНЫЕ БРАТ И СЕСТРА, РАЗНИЦА В ВОЗРАСТЕ, ОЧЕНЬ ОТКРОВЕННО, БРУТАЛЬНЫЙ МУЖЧИНА) НЕ СМЕЙ МЕНЯ... ХОТЕТЬ- 45%( СТУДЕНТЫ, ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ, ОЧЕНЬ ОТКРОВЕННО) ЗОЛОТО ДЛЯ ДРАКОНА- 45%( ФЕНТЕЗИ, ГОРЯЧИЙ ДРАКОН, ПРИНУЖДЕНИЕ И ПРОЧИЕ ПРЕЛЕСТИ))) РЕБЕНОК ДЛЯ ЗВЕРЯ- 45%( ВОСТОЧНЫЙ МЕНТАЛИТЕТ, НЕВЕРОЯТНО ГОРЯЧИЙ И СВОЕНРАВНЫЙ МУЖИНА, СТОЙКАЯ ДЕВУШКА, ОЧЕНЬ ЭМОЦИОНАЛЬНО)
— Федотов… — она, видно, осознав ситуацию во всей ее охуенности, пытается сделать хорошую мину при плохой игре, то есть, продолжить изображать из себя начальство, как, похоже, настроилась еще до того момента, когда увидела, какую фигню ей судьба подкинула в моем лице, — я понимаю, что это неожиданно, и для меня тоже, поверь… Остановись…
— И когда ты мне планировала сообщить? — говорю я, не прекращая двигаться к ней и игнорируя, ко всем херам, приказ старшего сотрудника младшему. Сломала меня Захарова, совсем сломала. Негодный я агент получаюсь. — Хотя, я знаю ответ! Никогда, да? Да?
Последнее “да” я уже рычу. И уже близко-близко от нее, дряни бессовестной, совсем мне мозги закоротившей своими качелями.
Захарова упирается спиной в подоконник, испуганно и возбужденно смотрит на меня снизу вверх, а я теряю мгновенно все разумные слова, утопая в ней. Как обычно, блять! Как обычно! Да что в ней такого-то, что меня на куски разносит, стоит этим глазам чуть-чуть увлажниться? Или легкой похотью загореться? Или… Или просто так посмотреть?
Она ведь нихера не понимает, что со мной делает! И никогда не понимала, мелочь проклятая! На мою голову свалилась, и все, блять, все! Нет нормального мужика, Вовки Федотова, вполне состоявшегося, взрослого, с нехилым послужным списком и перспективами!
А есть кисель, манная каша у нее под ногами…
Как они это делают с нами, бабы? Как?
И, главное, если бы я один такой был дурак, то тогда понятно, просто личные особенности. В семье не без урода, бывает.
Но ведь мои приятели, нормальные вполне парни, с железом внутри, жесткие, словно кирзачи первогодки после дневного марш-броска, тоже становятся мягкими котятками рядом со своими бабами!
Далеко вообще ходить не надо: Немой, из которого Алька веревки вьет и в бантики эти веревки завязывает! Сомяра с его буйно-помешанной дерзкой Поняшкой… Да даже папаша Немого, уж на что мужик жесткий, от одного взгляда которого сносит в сторону даже такого закаленного отцовским воспитанием парня, как я, млеет, когда рядом его следачка Карина сидит. Млеет и глаз с нее не сводит!
Один Мишка пока держится, но он совсем жесткий, там любая баба зубы обломает. И про себя я тоже так думал! И был! Был именно таким!
А что теперь?
Что теперь творится?
Захарова меня расшатала до такой степени, что не могу в ее присутствии двух слов связать! Мычу, словно телок на поводке! И точно так же, словно телок, пойду за ней в любое говно! Куда ни позовет, везде пойду!
Главное, чтоб звала…
Ебать, я дурак!
Ебать, я вперся!
А она… Она хоть один процент испытывает тех эмоций, что у меня через край? Судя по тому, что так жестко поимела, наступив даже на свою якобы первую охрененную любовь, ничего она ко мне не испытывает… Или просто дрянь такая, карьеристка…
Поимела меня, получила, чего хотела, а у самой работа на первом месте… Конечно, с одной стороны хорошо, что именно работа, а не бабло, как она изо всех сил пыталась мне втереть и даже втерла! Дрянь! Втерла и по роже размазала!
Но и то, что она ради работы вот так меня провезла мордой по дерьму… Это плохо. Это отвратительно. Это… Я ее, блять, убью за это.
Наклоняюсь ниже, упираю кулаки с белыми совершенно костяшками в подоконник по обе стороны от Захаровой, смотрю жестко, выискивая в этих кукольных голубых глазах хотя бы тень нужной мне эмоции. Той самой эмоции, которая позволит понять, что я ей не безразличен. Что она сожалеет об этой игре. Что она… ЧТО она?
А Захарова все так же непонятно глядя
