– Вася твой, женишок сраный, был не по договоренности, а по большой любви! – язвительно захихикала Наталья. – От остальных своих хахалей ты любовью томилась! Ты правде в глаза смотри, Нинуля! Тебе на роду, как и мне, написано никогда нормального мужа да детей с семьей не иметь. Никогда! Я уж не знаю, почему это происходит, но ты сама это чувствуешь.
Эти жестокие слова были правдой. В тяжелые, бессонные, изнуряющие лагерные ночи Нинка подолгу думала о своей судьбе, о том, что ей на роду написано и чего она может ожидать. И чем больше думала, тем больше понимала, что, как у ее матери, как у бабушки, настоящей семьи у нее не будет никогда. Видать, чем-то женщины из рода Агафоновых не могли удержать около себя мужчин подолгу, не умели привязать к своему очагу даже тогда, когда и детей рожали.
Нинка посмотрела на разгоряченную Наталью и сказала, криво улыбаясь:
– Хороший ты мне праздник по встрече устроила, подруга. На все сто процентов.
– Ты сама все напортила!
– Сама и исправлю. Если захочу. Иди к гостям, – уверенно сказала Нинка.
Наталья посмотрела удивленно и заметила:
– А ты другой оттуда вернулась. Ну да ладно, поживешь нормально и отмякнешь... Не упускай мужика, Нинок, честное слово тебе даю, хороший это билет в лотерее.
Наталья умчалась к гостям, заскучавшим не столько от ее отсутствия, сколько от того, что все, что на столе стояло, было уже выпито, но хозяйка такого ущерба у себя за столом не терпела и ко второй перемене блюд алкогольное довольствие было полностью восстановлено, как в хорошем доме и положено.
Нинка размышляла недолго. Она вдруг поняла, что все ее планы, все обширные намерения по новой жизни будут буксовать все в тех же канавах, что и раньше. С чем она из этой квартиры ушла несколько лет назад, с тем и вернулась. И то, что в ту пору тормозило жизнь, через те же овраги не перепрыгнешь и сейчас. Перебиваться случайными приработками не хотелось, а для постоянной хорошей работы как не было специальности, так и нет. Садиться за швейную машинку и стегать одеяла, чему ее научили в лагере, Нинка не хотела, потому что противно было этим заниматься.
Она вернулась на кухню и обнаружила, что на ее стуле, рядом с Ильей Степановичем, уже уместилась Людмила, привалилась к нему своим жирным плечом и что-то шептала ему на ухо. Нинка хлопнула ее по затылку и сказала:
– Ну-ка, с моего места, как с соленого теста!
Сказала она эту присказку весело, но Людмила глянула ей в глаза и поняла, что спорить не следует, зашуршала своим пестрым, как у петуха, платьем, фыркнула и соскочила со стула.
Нинка села к столу и сказала Илье Степановичу спокойно и негромко:
– Вы извините, что я вам нахамила, я ведь еще от лагерной заморочки как следует не отошла. Даже вкуса водки еще не распробовала. Как воду пью.
Он взглянул ей в лицо, улыбнулся и так же спокойно ответил:
– Как я понимаю, пять минут назад Наталья просветила вас о моих меркантильных и не совсем приличных намерениях?
– Вы как-то сложно говорите, так что сразу и не поймешь. Но в общем, рубашки я стирать умею, а кофе утром варить тоже невелика наука.
– Не скажите, – осторожно улыбнулся он. – Лично я знаю сорок три способа варки кофе.
– Сорок три? – поразилась Нинка. – Да чего это там такого? Засыпал кофе да водой залил!
– Холодной или горячей? – тут же спросил он.
– А какая разница?
– Громадная. Сахар сразу кладете в турку или потом добавляете по вкусу? С огня снимаете едва закипит или варите? Сольцы для черноты добавляете? Когда кипит, ложечкой взбалтываете?
– Да не знаю я таких премудростей! – отчаялась Нинка. – Я вам вот про чифирь могу порассказать тоже с чертову дюжину рецептов... Ой, вы же и про чифирь, наверное, знаете? Вы ведь тоже в лагере были.
– Знаю про чифирь, – кивнул Илья Степанович. – Я много про что знаю. И если захочешь, будешь знать столько же или почти столько.
– Хочу, – решительно ответила Нинка.
Он помолчал, делая вид, что прислушивается к визгливой и глупой заздравице Людмилы, а когда она закончила, то пить не стал, а только поднял рюмку и посмотрел на Нинку.
– Мы с тобой, Нина, поменяемся... Я тебе подарю свой опыт, а ты мне свою молодость, поскольку у меня ее как таковой и не было совсем. Ты сейчас меня не понимаешь, но поймешь потом.
– Я понимаю, – соврала Нинка. – А кофе, какой вы пожелаете, я научусь варить быстро. Я всему учусь быстро. Я на трактор села, книжку прямо в кабине почитала и поехала.
– На тракторе? – вздернул кустистые брови Илья Степанович.
– Ну да! А чего тут особенного?
– Вот ведь как. А я и машину за два года толком не научился водить. Езжу по Москве и каждый раз встаю из-за руля с мокрой задницей. Придется тебе права получать, и будешь меня иногда возить. Если хочешь, конечно. Ты вообще будешь делать только то, что сама хочешь.
– Нет, – ответила Нинка. – Это будет не честно. Такая вам не нужна. Вы хотите, чтоб я у вас жила?
– Да. – Он помолчал и твердо повторил: – Да. Я полагаю, что попробовать, во всяком случае, можно. Вам надо передохнуть, живу я однообразно и скучновато, но вы ни в чем не будете иметь ограничений.
– Так не пойдет, – деловито сказала Нинка, – как это, не будет ограничений? Что ж получается, хахалей своих, что ли, в ваш дом приводить? Нет уж.
– Подождите, Нина. – Илья Степанович поморщился, будто перец на язык попал. – Совместной программы вырабатывать не будем, вообще ни о чем договариваться не будем. Как пойдет, так и пойдет. Я верю и чувствую, что вы человек порядочный, поверьте мне на слово, что я такой же, вот и посмотрим, что у нас получится.
– Хорошо, мне здесь нужно оглянуться несколько дней, а в пятницу я к вам приеду. Давайте адрес.
– В пятницу не выйдет. Я, Нина, суеверен: в пятницу в старые времена ни из одного английского порта не выходил ни один корабль. Плохой это день.
– У нас, мне кажется, понедельник?
– Да. Но я боюсь пятницы, поскольку какой-то очень далекий предок, по семейной легенде, у нас был англичанин. Я приеду за вами в субботу. Пока ты отсутствовала, все твои туалеты, наверное, из моды вышли?
– А, какие там у меня туалеты! – засмеялась Нинка, и только когда отсмеялась, то поняла, что Илья Степанович ищет какой-нибудь предлог, чтобы дать ей денег.
– Илья Степанович, – сказала она, улыбаясь, – когда мне что-нибудь купить захочется, я вам скажу.
– Хорошо, – облегченно сказал он. – Видишь, как мы легко преодолеваем первые проблемы. Но ты не стесняйся, я, по нашим меркам, в общем-то, чело век богатенький. Не так чтоб уж очень, но на приличную жизнь нам с тобой хватит.
Нинка улыбнулась печально и сказала:
– Ну что у меня за жизнь такая? Опять меня покупают, если уж честно-то сказать. Как проститутку.
