Дни тянулись бесконечно долго. Кажется, природа решила подшутить надо мной, устроив такое испытание силы воли. Каждый новый день я начинал с мысли о ней, просыпался и думал, как она сейчас, что делает, о чем думает. Чувства внутри меня не остывали, они крепли и росли, словно снежный ком.
Дмитрий
Моя прекрасная и неповторимая Мери. После того короткого разговора она стала казаться мне еще более родной. Девушка–загадка, которая хранит в себе грустную тайну. Я видел это в ее глазах, бездонных и глубоких. В них плескались слезы, бились о скалы, как бушующие волны. Ее боль передавалась и мне, заставляя переживать и страдать вместе с ней. При мысли о том, что кто-то мог причинить ей вред, сердце разрывалось на части. Этот страх передо мной и холодность со всеми представителями мужского пола был неспроста. Я знал это, и от того становилось только хуже.
Душа моя горела, обжигаемая адским пламенем. Ощущение, будто меня облили бензином и бросили в печь. Собственные переживания бесследно исчезли, оставив место только ей одной. Больше всего на свете я хотел забрать у нее все страдания и грустные воспоминания, сделать так, чтобы она забыла и вырвалась из плена прошлого.
«Если бы я только мог, – снова и снова думал про себя, тайком наблюдая за всеми ее передвижениями по офису. Я заметил, что Мери сдружилась с несколькими девочками, в том числе и Катей. Это не могло не радовать. Значит, еще не все потеряно. – Ты стала для меня мечтой и наваждением, воробышек. Как тебе это удалось?»
Наверное, мои переживания и чувства вызвали бы удивление у многих людей. Неважно, знают они меня или нет. Сам факт того, что можно полюбить кого-то, не зная о ней ровным счётом ничего, кажется абсурдным. Хотя, именно в этом и кроется смысл настоящей любви. Сердце и душа сами выбирают ее, разум здесь не причем. Никакие доводы рассудка не смогут тебе помочь, если в твоих венах уже течет любовь. Я понял это, когда увидел, как она улыбается.
Это произошло вчера. Я вышел, чтобы передать Кате кое-какие бумаги. Они с Мери стояли в коридоре, у внутреннего балкона, откуда открывался вид на нижние этажи. Здание «Swan's Architecture» было спроектировано таким образом, что в его центре находились винтовая лестница и столб стеклянного лифта. Все этажи были соединены таким образом, из-за чего можно было видеть, что происходит внизу. Я не слышал, о чем они говорили, но мне удалось поймать волшебный миг, когда Мери засмеялась. Ее смех был звонким и лучистым, совсем как у ребёнка. Такой чистый и искренний, что я сам, невольно, заулыбался. Он звучал для меня слаще самой прекрасной музыки, хотелось слушать и слушать его без конца. Именно тогда я и понял, что пропал. Эта девушка покорила меня, заворожила, заставила полюбить себя. Больше у меня не было сомнений. Мери – та самая, моя единственная и неповторимая любовь...
Именно ее я ждал всю жизнь. Теперь, мне стало ясно, почему она казалась мне знакомой. Дело в том, что эту девушку я придумал для себя много лет назад, еще, когда учился в закрытой школе в Санкт-Петербурге. Тогда, мне казалось, что ее не существует. Я сравнивал свой идеал с теми, кто встречался мне потом, на протяжении студенчества или после. Все они меркли перед ней, словно светлячки на фоне самой яркой звезды. А потом, я увидел ее. Мою Мери. Ту, что искал в каждой женщине, но никак не мог найти. Она сама пришла ко мне. Судьба решила смилостивиться надо мной и послать самый дорогой подарок из всех возможных. Подарок, от которого я уже никогда не смогу отказаться.
* * *
Мы договорились, что я заеду за ней домой. Пятница была для нас сокращенным днём, так как нас ожидал перелёт во Францию. Мери ушла сразу после обеда, ей нужен было собрать вещи и переодеться, а я остался чуть дольше.
Сидел в своём кабинете и думал о том, как круто начала меняться моя жизнь. С момента нашей первой встречи прошла всего неделя, а у меня было чувство, что я знал ее всегда. Каждый раз, когда смотрел ей в глаза, внутри все переворачивалось, меня бросало то в жар, то в холод.
Я терял голову, словно зелёный юнец, который влюбился впервые в своей жизни. Но, с другой стороны, несмотря на мой возраст, все так и было. Да, я встречался со многими, никогда не был монахом и сторонником воздержания, но это были ничего не значащие, ни к чему не обязывающие отношения, которые заканчивались, так и не успев начаться. Ни одна из тех девушек или женщин не вызывала во мне такой бури эмоций, как эта маленькая, хрупкая девочка.
– Я думал, ты уже уехал, – Макс, как обычно, появился без стука. Он окинул меня оценивающим взглядом и присвистнул. – Ну-ка, расскажи другу, что с тобой происходит, – он пододвинул стул ближе и сел напротив меня. – Я еще никогда не видел тебя таким.
– Каким? – спросил тоном, словно мне совсем неинтересно, что он скажет. Я отложил в сторону папку с документами и позволил себе немного расслабиться.
– Последние несколько дней ты ходишь с такой довольной улыбкой на лице, – начал друг, схватив с моего стола авторучку. – Такое ощущение, словно жизнь прекрасна и у тебя нет абсолютно никаких проблем. В чем дело, Лебедев? Это совсем на тебя не похоже.
Голубые глаза Макса немного сузились, но в них плескался тот самый огонёк, который говорил, что он все понял. Этот парень был слишком проницателен, от него невозможно ничего утаить. Порой, мне казалось, будто он читает мои мысли или видит меня насквозь.
– Думаешь? – мне нравилось играть с его терпением, а точнее с его отсутствием. Макс подался вперед, уперев локти в стол.
– Знаю, – парировал он. – Колись, брат! Я же знаю, в чем дело, просто хочу услышать это от тебя. Ну...
Кажется, от него вообще невозможно что-либо скрыть. Поляков прав, нет смысла притворяться. Шести лет дружбы достаточно, чтобы изучить все привычки и повадки человека. Притворяться не имеет никакого смысла.
– Я, вдруг, понял, – начал, старательно подбирая слова, – что жизнь слишком коротка, и нельзя ее тратить впустую, – рассказывать о своих чувствах я не собирался, но и делать из этого какую-то тайну тоже не хотелось. – Вот и все.
– Ага, конечно, – прыснул тот, словно едва сдерживал смех. – Тебе открылась великая тайна бытия... Кому ты заливаешь? Признайся уже, что втрескался по уши, вот и ходишь довольный, как сытый кот. Скажу тебе по секрету, – Макс поднялся и принялся мерить кабинет шагами, – о твоем «внезапном озарении», – изобразил пальцами кавычки, – уже судачить вся компания.
Хорошо это или плохо? Я не знаю. Да мне, по большому счету, и неинтересно, что обо мне говорят сотрудники. Если людям нравится обсуждать мое поведение, пожалуйста, какое мне до этого дело? Главное, чтобы не позволяли себе лишнего.
– Ну и пусть, – пожал плечами. – Какое мне дело до этих сплетен? – краем глаза взглянул на циферблат швейцарских часов. Ровно пять. Через два часа самолет ди Аллегро вылетает из Шереметьево, значит, пора ехать за моей Мери. Я выключил ноутбук и встал.
– Не верю! – Поляков смотрел на меня огромными от шока глазами, пока я поправлял галстук и надевал синий пиджак. – Ты это серьёзно? Черт возьми, Дим, я не узнаю тебя! Это все она, верно? Из-за нее ты стал таким?
– Все может быть, – отозвался я, схватив со стола смартфон. Чемодан уже лежал в багажнике моего автомобиля, так что, я был полностью готов к поездке. – Ладно, мне пора. В мое отсутствие, все дела будут на тебе. Если возникнут какие-то проблемы или вопросы, сразу звони мне. Я пока не знаю, на какое время задержусь там, – желательно подольше, добавил про себя, – но всегда буду на связи.
Мы вместе вышли из кабинета, и подошли к лифту. Макс терпеливо дождался, когда за нами закроются автоматические двери, только после этого заговорил вновь.
– Если честно, я рад за тебя, – друг улыбнулся. – Было бы обидно переживать все это в одиночку...
– О чем это ты? – я заметил лукавую улыбку на его лице. Он, явно, что-то не договаривает.
– Да, так, мысли вслух, – засмеялся Макс. К этому моменты мы уже были на первом этаже. – Ладно, удачи тебе. Звони, если что, – пожав мне руку на прощание, Поляков ушёл в противоположную от выхода сторону.
