открывая моему взору до боли знакомый Гелик. Сердце мое делает кульбит.
Мариб стоит, скрестив руки на груди, облокачиваясь о капот, и буравит меня пристальным взглядом.
А я замираю, слыша глухой стук под ногами.
Это витамины выпали из одеревеневших пальцев. Я сдавленно выдыхаю, шепотом трепетно произнося его имя – так, что даже я сама себя не услышала.
Мужчина переводит взгляд в сторону и слегка кивает головой. Я резко оборачиваюсь и успеваю отметить короткое ответное приветствие отца.
Папа приближается и поднимает содержимое пакета, складывая все внутрь. Неприятное чувство пульсирует внутри.
– Я же просила тебя не лезть, – не в силах сдержать эмоционального порыва, тихо возмущаюсь.
– Если ты думаешь, – отвечает, выпрямляясь, – что он здесь, потому что я попросил, то ты слишком плохо его знаешь.
Да. Конечно. Я знаю Мариба достаточно хорошо. Если он приехал, то его на это толкнуло собственное желание.
Поднимаю глаза. Взгляд Мариба устремлён на мой живот. Губы плотно сжаты в тонкую линию. От привычных теплых глубоководных омутов теперь остались лишь холодные осколки льда.
Но я все равно с трепетом любуюсь им, не в силах ничего с собой поделать. Я так по нему соскучилась, аж сердце болит. От этого чувства не помогают отделаться даже воспоминания, где он целует другую.
Мариб отталкивается бёдрами и медленно приближается, а каждый его шаг отдаётся ноющей болью где-то глубоко внутри.
Он останавливается прямо передо мной, и мне приходится немного задрать голову, чтобы видеть его лицо. Спокойное. Расслабленное. И только я знаю, что Мариб всеми силами сдерживает бушующую внутри ярость.
Следующее короткое замечание хлещет, оставляя след:
– Поехали прокатимся.
Ни слова приветствия. Ни единого проблеска былых чувств. Совсем ничего.
Это так ужасно.
Он не бросил на меня даже взгляда, когда помогал усесться в машину.
Мы трогаемся с места, а в машине воцаряется тягостное молчание. Мне очень сложно находиться рядом с этим мужчиной. Сердце пропускает удар за ударом, но надежды внутри него нет.
– Как тебя пропустили на парковку? Это, кажется, закрытая территория.
Не могу больше молчать. И не могу завести серьёзный разговор. Духу не хватает.
– Не поверишь. Она моя. Как и ещё две парковки в ближайших домах. Я участвовал в строительстве.
Я прикусываю язык в отчаянии. Как мало мы знаем друг о друге.
– Расскажи, как твоё самочувствие, какой срок, что врачи говорят. Когда роды планируются?
Я ошарашенно поворачиваю голову в его сторону.
Он хочет знать только это? Не позволит мне оправдаться даже сейчас?
– Беременность протекает нормально. Срок тринадцать недель. Роды планируются на конец апреля, – произношу сдавленно и не знаю, куда деть руки. Не думала, что наша встреча будет вот такой.
Удушающей.
Мариб на взводе, но молча переваривает информацию, а затем бьет следующим вопросом:
– Когда ты узнала?
– Примерно через месяц.
Короткий ответ без лишних слов. Пояснения не требуются. Мариб прекрасно понимает, после какого момента пошёл отсчёт. Когда его избили и увезли в наручниках.
– И как? Очень расстроилась, что так попала?
Громкий язвительный тон полоснул по самому больному. Я молча отворачиваюсь и гляжу в окно. Но на самом деле ничего в нем не вижу.
Боюсь и слово вымолвить: один неосторожный шаг, и свирепость Мариба прорвётся наружу. Но… когда мне представится другой случай?
– Мариб, я не хотела, – поворачиваюсь в его сторону, начинаю говорить и уже не могу остановиться. – Я не знала, что делать! Они меня шантажировали. Грозились убить отца. Сказали, чтобы я пришла и передала тебе липовые документы, представившись дочерью твоего человека. И все. Я правда ничего больше не сделала.
Он поджимает губы и чуть крепче впивается в руль. Все. Больше никакой реакции.
– Ты голодная?
Что?! Что он сказал?!
Мне кажется, он только что меня ударил.
– Ты слышал? Я ничего никому не рассказывала, не передавала информацию. Тебе сразу озвучила, что документы фальшивые. А потом все пошло наперекосяк! Дома все перевернули вверх дном, и я испугалась! А еще позже все вообще вышло из-под контроля. Душ… та ночь… И я сказать тебе не могла, ты бы меня сразу прогнал!
– И правильно бы сделал! – зыркает на меня ядовито.
– Прости меня, пожалуйста! Я молчала, да, потому что струсила. Мариб… ну… – я пытаюсь подобрать какие-то подходящие слова, но все равно чувствую за собой вину, а в памяти всплывают его слова:
«Без доверия отношений быть не может».
– Ну я правда не знала ничего! Когда ты мне показал фотографию, где я с Марком, я поняла, почему ввязали нас с папой. Потому что это можно было выдать за правду. Но зачем – я не знала! Да и сейчас не знаю!
– Все, Мир. Это неважно уже.
Он говорит таким тоном, как будто каждое слово даётся с трудом. А я молчала слишком долго, чтобы сейчас остановиться.
– Ну, пожалуйста! Прости ты меня! Я не хотела тебе зла. Когда тебя увезли, я чуть с ума не сошла, Мариб! Я ведь хотела тебе все рассказать, открыться в тот день! Но я просто не успела, тебя схватили… я не успела просто, Мариб!
Неосознанно тянусь к его ладони и вскользь касаюсь рукава легкой куртки. И именно это стало моей ошибкой. Он вдруг резко отшатывается и яростно рявкает мне в лицо:
– Я сказал, хватит! Все! Достаточно!
Руки помимо воли сжимаются в кулаки. С болью рассматриваю суровый профиль любимого мужчины. Не понимая, что ещё говорить. Он ведь даже слушать не хочет. Я ожидала чего угодно, но только не такой высокой пуленепробиваемой стены…
– Мариб! Ты слышал, что я сказала?
– Да неважно, что ты сказала! Важно, что ты сделала! Ты каждый день ложилась в мою постель, зная, что вокруг сплошная ложь, а твоё молчание приближает меня к точке невозврата! А ведь я тебе не раз говорил про доверие!
– Я просто боялась. Прости.
– По поводу беременности. В планах было держать меня в неведении и дальше?
– Я тебе звонила и писала, – продолжаю убитым голосом. – Приезжала поговорить. Постоянно. Но тебя всегда не было. А телефон был недоступен.
– Его забрали в СИЗО. А потом потеряли. «Случайно». Но даже если бы этого не произошло, твой номер автоматически попал бы в чёрный список. Ты ведь знаешь, я ограничиваю круг людей, с которыми я не горю желанием общаться, – второй раз бьет наотмашь.
И словно в насмешку начинает вибрировать его телефон, а я быстро опускаю взгляд и успеваю заметить имя вызывающего абонента до того, как Мариб сухо отвечает, что перезвонит. Значит, если эта девушка может до него дозвониться, она
