ее ноют и кровоточат. Я словно бегу по бесконечному коридору. Темному, как мои мысли. И нет просвета.
Я до сих пор плачу, потому что эмоции захлёстывают, укрывая с головой. Ни минуты не было легче. Не получается скрыться от них, не получается спрятаться.
Я звонила ему, но каждый раз вызов оставался без ответа, чуть позже навсегда сменившись бездушным голосом оператора: абонент недоступен.
Я писала ему смс. Пыталась объяснить все хотя бы так.
Когда не помогло и это, потому как ни одно сообщение от меня не было прочитано, я приехала к Марибу. Но его не оказалось дома.
Я, наплевав на все, приехала ещё раз. А потом ещё и ещё. Но каждый раз меня ждало горькое разочарование. И в баре его не было. Его нигде для меня просто нет…
Я правда не могу прийти в себя и войти в колею. До сих пор.
Переворачиваюсь на бок и обнимаю подушку.
Внутри только остатки выжженной дотла души. Надежда погасла. Умерла, навсегда заколотив между мной и Марибом запертую наглухо дверь. И стучаться бесполезно.
Я поняла это в тот день, когда увидела его с другой. С девушкой потрясающей красоты. Она положила ладонь на мужскую щеку и повернула к себе его голову, а потом потянулась ртом к его губам – тем, которые целовали и ласкали меня когда-то. И он ответил ей. С замершим сердцем я наблюдала, как Мариб резким движением перехватил ее волосы, страстно впившись в ее губы, ладонями исследовал идеальную женскую фигуру, прижимая к себе вплотную.
Так больно мне не было никогда в жизни.
Мне жить без него не хочется, а у него уже другая. Красивая. Эффектная. Умопомрачительная брюнетка. И у неё длинные волосы – этот факт особо яростно впился в раненое осознание – именно такие, как он любит.
Стираю с щеки очередную слезинку. А потом ещё одну, вновь прокручивая в голове ту ужасную сцену, когда Мариб так страстно сжимал в объятиях какую-то женщину. Какую-то… не меня… я больше этого недостойна. Да и, наверное, недостойна была с самого начала…
После этого я перестала искать встреч, пытаясь объясниться. После этого сердце как будто зря гоняет кровь по венам, впустую расходуя энергию.
Ничего не хочется. Даже с кровати по утрам вставать.
– Мира? – раздаётся настойчивый стук в дверь. – Мир, восемь утра уже.
– Угу, – крепче вцепляюсь в подушку, утыкаясь в неё носом, заглушая тихий всхлип и промакивая слезы.
– Тебе к врачу сегодня. Ты помнишь?
– Угу, – выдавливаю из себя, чуть приподняв голову.
Да, надо вставать… надо…а где силы-то взять?
– Пойдём позавтракаем? Я приготовил.
Нужно обязательно закинуть в себя что-то съестное. Тошнит, но поесть надо.
– Угу, – вновь звучит бесстрастный ответ, и папа начинает говорить громче.
– Можно мне войти?
– Я приду скоро, – отвечаю дрожащим голосом, силясь остановить соленые потоки. Последние три месяца почти каждое мое утро начинается именно с них.
Когда я при нем упала в обморок, папа настоял и забрал меня пожить к себе.
Периодическая тошнота, постоянная слабость и нередкие головные боли теперь мои постоянные спутники.
Малыш ещё совсем маленький, но уже проявляет характер. Весь в папу.
Я знаю, мне есть для кого жить. Я должна испытывать радость от того, что у меня будет маленькое чудо. Продолжение Мариба. Но я чувствую только боль, заполняющую пустоту. А радость… что такое настоящая радость?
Новые потоки слез брызгают из глаз, и в этот момент опускается ручка и на пороге спальни появляется папа.
– Мира, ну сколько можно, а?! – не сдерживается и взрывается он. Неожиданно. Обычно со мной он всегда был спокоен. – Ну хватит уже убиваться! Ты хуже только делаешь! Я уже боюсь тебя одну дома оставлять!
– Я же сказала, что сейчас приду.
Мой безжизненный тон лишь ещё больше распаляет его.
– Мира! Ну прекрати! Съезди к подруге! Давай поживем на фазенде. Ну что-нибудь давай уже сделаем, чтобы ты не ходила со стеклянным взглядом! Ты хочешь потерять ребёнка, скажи?
Я отшатываюсь от его слов, как от удара. Конечно нет! Я уже потеряла Мариба. Если потеряю и малыша, то… то я не знаю, что буду делать…
В прошлом месяце встал вопрос о госпитализации, но врач сказал, что это на самом деле не необходимость. Если не подвергаться стрессам, нормально питаться и больше лежать, то в больнице мне делать нечего. И я уцепилась за эту возможность.
– Пап, я переоденусь и присоединюсь. Даю слово. Пятнадцать минут…
– Засекаю, дочь.
Через обещанное время я уже сидела за столом с приборами в руках и делала вид, что яичницу поглощаю с энтузиазмом.
– Я тебя отвезу на приём. И не спорь, – тут же вскидывается, как только я открываю рот для возражений. – Я не хочу, чтобы ты садилась за руль в таком подавленном состоянии.
Права у меня лежат уже давно. А ещё раньше, до знакомства с Марибом, папа предлагал пользоваться его старой машиной. В прошлом году он купил себе другую, а эта осталась подменной. И иногда ее берет Лена – женщина папы – когда ее личный автомобиль на техобслуживании или в ремонте.
Я всегда отказывалась, а в прошлом месяце вдруг решила съездить к Алине самостоятельно, не на такси. До сих пор помню, как в тот момент нахлынули воспоминания о руках Мариба, плавно обхватывающих руль своего гигантского брутального авто.
– На улице уже довольно холодно. Тебе нужно теплее одеваться.
Машина заезжает на подземную парковку, и мы плавно движемся вперёд.
– Хорошо, пап. Ты ж знаешь, я холод люблю больше жары.
– Ну да, ну да. Алина во сколько заедет?
– Вечером. А что?
Отец отводит в сторону взгляд, и в его голосе проступают нотки редкой неуверенности.
– Я, наверное, поздно сегодня вернусь, – и тут же пытается заверить, что он всегда на связи. – Но если вдруг тебе что-то понадобится или ты будешь плохо себя чувствовать…
– Пап, все нормально, – перебиваю не дослушав. – Просто скажи, что вы с Леной хотите побыть вдвоём. Я все понимаю. Я могу дома переночевать, чтобы она не стеснялась к тебе приехать.
– Исключено. Мы уже не раз это обговаривали.
– Не волнуйся. Я беременная, а не больная. Все будет нормально. Правда. Я могу сегодня у себя остаться.
А ещё завтра и послезавтра. Да. Мне, наверное, просто нужно побыть одной. Цепляю с заднего сидения пакетик из аптеки и тяну ручку на себя.
Выхожу из машины, перебирая мысленно все, что мне нужно сегодня сделать.
Стоящее перед нами авто плавно отъезжает,
