вела себя как ни в чем не бывало: мыла посуду, убирала со стола после ужина, а потом готовила вещи, которые домочадцы наденут завтра утром и варила кофе по просьбе мужа. На лице которого, кстати, тоже была непроницаемая маска равнодушия. Он почти не обращал на меня внимания. Казалось, что он уже и думать забыл об инциденте и не собирается меня наказывать. Но мы оба знали, что это не так.
Несмотря на внешнее спокойствие, я остервенело металась в трюме своего сознания, готовясь к скорой расправе. В один момент я даже была готова броситься на колени и закричать: «Ну давай же, покажи мне, что ты там еще придумал! Сделай это!». Но кричала я внутрь себя, а Сергей видел лишь то, как размеренно я варю ему кофе.
Получив свой напиток, он отправился в гостиную смотреть телевизор. Потом попросил меня принести печенья. Дети, увидев, что отец ест вне кухни, потребовали свою порцию. Сергей это позволял и спокойно перещелкивал каналы телевизора. Я заглядывала ему в лицо, но он только моргал, глядя на меня. Готова была поклясться, что он уже придумал, как именно будет меня наказывать. Но когда?.. Не факт, что все случится сегодня. Это легко может произойти и завтра, и послезавтра, и через месяц. Я даже начала почесывать себе руку от нервного напряжения. Муж это видел и наслаждался моментом.
Как назло, время на часах будто остановилось. Мне хотелось поскорее уложить детей спать, но было еще слишком рано. Влас — тот вообще никогда не ложился раньше часа ночи. Чтобы как-то себя успокоить, я начала перемывать полы во всей квартире, затем пошла гулять с собакой, а ближе к полуночи решила что-нибудь приготовить. Плевать, что именно, лишь бы руки были заняты делом, лишь бы не видеть, как предательски они дрожат.
Сначала уснули Валентин и Глеб, а к половине первого свет выключился и в комнате Власа. В часу ночи все наконец затихло, и я слышала лишь свое беспорядочное сердцебиение.
В кухню заглянул Сергей. Выглядел он, как человек без камня за душой. Как рассудительный и любящий отец семейства. От этого становилось еще страшнее.
— Нина, разбери кровать, я приму душ и тоже лягу, — спокойно сказал он.
На секунду у меня отлегло от сердца, и я даже обрадовалась. Возможно, он просто устал на работе и ему действительно хочется спать. А завтра утром запал уже пропадет, и он и вовсе передумает меня наказывать.
Я пошла разбирать кровать и услышала шум воды в ванной. Десять минут спокойствия, пока Сергей принимает душ.
Десять минут.
Я села на кровать и глубоко вдохнула. Вдох-выдох, вдох-выдох.
Вот бы еще немного тишины, вот бы эту тишину навсегда! Чтобы не бояться собственной тени, скрипа двери и предстоящей ночи. Чтобы просто лечь и уснуть.
Вода в ванной остановилась.
Я оглянулась на дверь, и мои глаза встретились с глазами мужа. Холодные, как заиндевевший асфальт, они пронзали своим презрением и превосходством. Я опустила плечи и ссутулилась. Он вошел в комнату, закрыл дверь на замок и медленно направился ко мне. Я сидела, как жертва, которая не может двинуться, потому что видит, как из песка на нее поднимается змея.
— Все хорошо, Нина? — Он провел ладонью по моим волосам, от чего я сжалась еще сильнее. — Так что ты решила насчет сигарет? Собираешься бросать или продолжишь в том же духе?
— Разумеется, я брошу. Уже бросила.
Слезы так и рвались наружу, и я всхлипнула.
— Знаешь, почему ты плачешь? Тебе стыдно, очень стыдно.
— Конечно, мне стыдно! Я не хочу подавать такой пример детям… я…
— О, нет-нет, — покачал головой Сергей. — Тебе стыдно не из-за дурного примера, а из-за своего вранья. Ты же врешь своему мужу в глаза, хотя на венчании мы поклялись говорить друг другу правду и ничего не утаивать. Тебе стыдно перед Богом, Нина.
Я не понимала, о чем идет речь, но уже давно смирилась с тем, что мой муж — психопат, и потому не решилась спорить. Вместо этого я сказала:
— Сереж… прости. Я правда очень сильно виновата.
— Знаю, Нина, знаю. Я вижу, что ты раскаиваешься. Но ведь, с другой стороны, раскаянье — вовсе не залог того, что больше ты никогда не закуришь, верно? Тебе нужна более осязаемая мотивация, без нее мы никогда не избавимся от тайн в нашей семье. А тайны разрушают брак. Ты тоже это понимаешь.
— К чему ты клонишь? — не выдержала я. — Хочешь меня наказать? Так давай, сделай это! К чему эти бессмысленные прелюдии? Накажи меня прямо сейчас и покончим с этим!
— Я не собирался тебя наказывать. Ты же знаешь, что я против наказаний. Они ничему не учат, а только запугивают. С тобой нужно действовать иначе. Мы оба понимаем, что страхом тебя не удержать, что это не тот ключ, который запрет нужные дверцы. Тебе нужен урок, Нина. Который пойдет на пользу всем нам. И я уверен, что ты хорошо его усвоишь и больше не совершишь глупостей.
Сергей обошел кровать и оказался у меня за спиной.
Страх.
До сих пор помню, как мне было страшно. Я знала, что на этот раз своими стандартными «прелюдиями» мой муж не ограничится. Он собирался нарушить последние границы, которые я обороняла из последних сил. Хотел окончательно сломить меня, превратить в безвольную вещь.
Я вскочила с места, ведь не могла сидеть спокойно, не видя врага. Да, он стал моим врагом, все мое существо восставало против его присутствия в моей жизни. И тем не менее, я боялась его так сильно, что начала униженно оправдываться, лишь бы он меня не тронул.
— Сереж… — Я сглотнула горький ком, застрявший в горле. — Сереж, это было в последний раз. После того, как Влас и Глеб сказали, что видели меня с сигаретой, я перестала курить. Клянусь тебе. Больше никаких сигарет.
Разумеется, я лгала. Бросить курить означало потерять всякий смысл. Напитывая мою кровь ядом, сигареты как ни странно одновременно помогали сконцентрироваться на чем-то одном и спокойно об этом поразмыслить. Хаос в моей голове на три минуты становился упорядоченным хранилищем мыслей, где все лежало по полочкам. Эти три минуты были нужны мне, чтобы выжить. Иного способа я просто не видела. Сигареты оказались самым простым и очевидным средством, чтобы сохранить остатки жизнелюбия. Я по-прежнему прятала их в нашей «хозяйственной» комнате и не собиралась от них избавляться.
— Продолжаешь врать? — враг приподнял бровь.
«Боже, как я могла раньше считать
