Паньков.
Я уже начинаю жалеть, что в лекционной аудитории длинные парты и общие скамьи. Потому что, обсуждая новую преподшу, Паньков со старостой тянутся друг к другу активно шушукаются, заставляя меня откинуться на спинку.
Знаю много поговорок и в половину из них не верю, но в одной абсолютно уверена — «старая любовь не ржавеет». А то, что между Романом Романовичем и этой Лилей была именно она, я ни минуты не сомневаюсь. Со мной плотская страсть, а с ней была настоящая духовная связь, до которой мне, как до Парижа ползком на четвереньках.
Почему я так уверенно говорю? Потому что видела всё это собственными глазами. Глубоко задумавшись и пропуская мимо ушей болтовню Панькова, погружаюсь в воспоминания.
Моя лучшая подруга жила во дворе-колодце — это такой двор, образованный близко стоящими стенами многоэтажных домов. Мне нравилось ходить к ним в гости. Непередаваемое ощущение: задерешь бывало голову и смотришь, как среди стекла и бетона по синему клочку неба плывут кустистые облака. С Юлькой мы дружили чуть ли не с пеленок. Я жила в обычном дворе, а она вот в таком сказочном. Вход туда располагался с улицы через подворотни с мусорными контейнерами, парковкой автомобилей и самыми глубокими лужами в городе. Плохо освещённый и немного мистический Юлькин двор меня всегда привлекал своей загадочностью.
Стены дома, где вместе со своей бабушкой жила моя подруга, были очень толстыми, потому и подоконники были широкими. Мы с подругой забирались на них и сидели, заткнув уши наушниками, слушая музыку и наблюдая за прохожими и жильцами домов напротив. Нам было по шестнадцать, и мы грезили фантастическим будущим.
Мама с детства учила меня, что заглядывать в чужие окна неприлично, но я её никогда не слушала и тихонько глазела, рассматривая Юлькиных соседей. Бабушка моей подруги казалась ходячей энциклопедией. Она знала всё и обо всех. И охотно делилась этими знаниями с нами.
И среди этих самых соседей однажды я увидела его. Красивого, взрослого и абсолютно недосягаемого. Юлька называла его старым, мне же было плевать на её мнение.
С замиранием сердца я следила за каждым его появлением в окне, я смотрела, как он бежал домой с работы с цветами для своей девушки, как иногда приносил ей пирожные в прозрачных коробочках. Они много целовались и выглядели абсолютно влюбленными. Тогда у него не было брутальной бороды и костюмы он носил гораздо реже.
Бабушка Юли рассказывала, что он работает в университете. Будто, несмотря довольно молодой возраст, у него уже есть ученая степень кандидата наук, приличный стаж педагогической работы, куча изданных им монографий, учебник, а также крупный научный труд по специальности. А ещё его беспрерывно публикуют в каких-то там рецензируемых изданиях.
В шестнадцать лет я не понимала половину из того, что она рассказывала, больше всего меня впечатляло то, как бережно он относился к своей девушке.
Я сидела на подоконнике и, затаив дыхание, ждала, когда Роман с седьмого этажа придёт с работы. Проживающую с ним девушку звали Лилия, она тоже была очень умной, писала научные книжки и носила очки. Они её совсем не портили, даже наоборот. А Рома очень часто дарил ей цветы. Даже с подоконника было видно, с каким обожанием он смотрит на свою женщину. Он следил за ней, не отрываясь. Изучал с диким восторгом, вглядывался в лицо с вибрирующим трепетом и каким-то особым благоговением.
Когда они садились в машину, он не позволял ей открыть дверь самой, а когда приезжали домой, не давал выйти из автомобиля, пока не распахивал для неё дверцу.
Они любили классическую музыку, я слышала её сквозь распахнутые окна. А ещё они много общались, иногда довольно громко обсуждая совершено немыслимые и непонятные мне вещи.
Ни один мой сверстник не мог сравниться с моей мечтой. У преподавателя был только один недостаток. Он совершенно не умел готовить, думаю, ему не составило бы труда научиться, но он немного ленился.
Она готовила ему ужин, а он за это целовал каждый её пальчик. Однажды я увидела, как они раздеваются, планируя заняться любовью. Я тут же захлопнула окно, задернула шторы и, тяжело дыша, упала на пол, подтянув колени к груди и спрятавшись под подоконник. Юлька спросила, что со мной, но я ничего ей не ответила. Моя любовь была моей тайной. Мне не хотелось делиться ею. Но с тех пор, как я увидела их на пороге страстного соединения, что-то во мне изменилось.
Перед глазами стояли его нежные поцелуи. Он почти поклонялся ей. А я больше не смотрела на них с благоговением. В моём сердце поселилась зависть. Я мечтала, чтобы она уехала в какой-нибудь другой город, встретила кого-то побогаче, а лучше, чтобы исчезла с лица земли.
Но Лиля становилась всё красивее, а я всё несчастнее, и однажды бабушка Юли сообщила, что пара с седьмого этажа планирует пожениться. Не знаю, где она это взяла, но тогда я прорыдала всю ночь, так и не сомкнув глаз.
Я возненавидела эту блондинистую мымру в очках, зная, что у меня нет шансов. Он ни за что и никогда не обратит внимания на маленькую девчонку, когда у него есть взрослая интересная женщина с учебниками и монографиями.
Иногда я даже к Юльке не заходила, оставалась во дворе, проводила много времени на лавке, качелях, узнала его расписание и просто ждала. Однажды стала свидетелем их ссоры, вернее, возмущалась Лиля, а Роман лишь успокаивал её.
Она ревновала его к каким-то там студенткам. Глупая дура, он никого не видел кроме неё. Роман повторял, что это сущий вздор и ни одна из студенток не сравнится с ней, потому что ученицы недалекие и пустые, а в ней, в Лиле, так много всего.
С Юлей я своей влюбленностью так и не поделилась, не хотела, чтобы она думала, будто я совсем чокнулась. Потому что двумя годами позже, я, думая о профессоре Заболоцком, поступила в его университет. И даже специальность выбрала ту, где он преподавал больше всего дисциплин.
Я хотела бы сделать вид, будто всё, что произошло два года назад — случайность или результат какого-то дикого помутнения рассудка, или хотя бы плод глупого спора с приятелями. Но правда в том, что я хотела их расставания, мечтала о разрыве профессора и его девушки, желала никогда в жизни не видеть рядом с ним Лилю. Я смотрела из окна и грезила, что это меня, а
