в руках. Захлопнула входную дверь ногой, а затем взгромоздила корзинку на стол. Божественный аромат мгновенно заполнил комнату, и я даже невольно улыбнулась. Я обожала цветы. Кто их не обожает?
– Ну и от кого они?
– Не знаю. ― Ответила, находя глазами карточку. И искренне надеясь, что цветы были не от Джорджа. Иначе придется выбросить эти божественные розы. Чего я делать очень не хотела.
«Надеюсь, тебе уже лучше. И эти цветы заставят тебя улыбнуться. С нетерпением жду пятницы.
Э.».
Наверное, я улыбнулась слишком явно, потому что реакция Терренса не заставила себя ждать:
– Да этот Элиот романтик. И даже не скупердяй. ― Он усмехнулся, облокотившись о стену. ― Если, конечно, после первого секса всё не поменяется.
Закатила глаза и посмотрела на соседа.
– Элиот не такой.
– Правда? ― Вновь усмехнулся Хардинг. ― Ещё недавно ты думала, что мужчины ― циничные и избалованные существа, живущие в своё удовольствие и трахающие всё, что движется.
– Не все мужчины. А только подобные тебе. ― Уточнила я. А затем добавила. ― И с циничным и избалованным я немного погорячилась.
– Думаешь, Элиот не любит секс? ― Шире улыбнулся Терренс. Его это, кажется, забавляло.
– Нет. Думаю, что в отличие от подобных вам он будет верен любимой женщине. И сможет удержать в штанах свой член.
– Любимой женщине будет верен любой мужчина, Барнс. Если его чувства к ней настоящие.
На этот раз усмехнулась уже я.
– Ну да. И Джордж живое тому доказательство.
– Джордж ― идиот. И совсем не любил тебя, раз изменил. Поверь. Я знаю, что говорю.
Я немного помолчала, всё так же смотря на бархатно красные розы, а затем внезапно выпалила:
– А что насчет тебя?
– А что я?
Повернулась к Терренсу, решившись, наконец, спросить.
– Ты изменял?
Я даже дыхание затаила, хотя его ответ вообще не должен был меня трогать.
– Если ты о том, обманывал ли я кого―то ― нет, не обманывал. Ни одной женщине, с которой я спал, я не признавался в любви. Но, если бы я сказал, что люблю, хотя бы одной из них ― то был бы ей верен.
Не должен был ― но тронул. Вот так вот просто. И так непонятно.
Кивнула и отвернулась, решив на этом остановиться. Не знаю, почему, но я верила Терренсу. Верила, что он бы не предал любимую женщину, но в то же время боялась, что вновь превратилась в наивную дурочку, от которой так долго бежала.
Или на этот раз сердце всё же было право?
– Утром звонил мой брат. В клубе какие―то проблемы. Просил приехать.
– Конечно, езжай. ― Тут же встрепенулась, и даже выдавила из себя какую никакую улыбку. ― Ты ведь вовсе не обязан сидеть со мной целый день. У тебя своя жизнь. Работа. Не отменяй из―за меня планы.
– Уверена? Я могу остаться, если нужно.
– Не стоит. Я большая девочка, Хардинг. ― Улыбнулась увереннее. ― Справлюсь.
Не без усилий, но мне всё―таки удалось убедить Терренса, что я в состоянии побыть несколько часов без его присмотра. Он обещал, что зайдет проведать меня ближе к вечеру, потому что ему нужно будет съездить ещё в пару мест, и я уверенно попросила его не торопиться. Хотя мозг вновь начал представлять, что это за места такие и настолько длинные у них ноги.
Весь день ела тосты с сыром, пила лекарства и сладкий чай. Валялась на диване и смотрела сериал. Всё, как велел Хардинг и, конечно же, доктор Чейз. Написала Джойс удостовериться, что на работе всё в порядке. А затем решила позвонить Кэрри по фейс―тайму.
– Прости, милая, связь плохая, что ты сказала?
– Спросила, есть ли у тебя минутка. ― Выдохнув, облокотилась о спинку дивана и прикрыла глаза. ― Мне срочно нужно выговориться, иначе голова от мыслей лопнет.
– Рик, возьми―ка малышку, мне нужно поговорить! Это Саманта.
– Привет, Саманта!
– Здравствуй, Рик! ― Улыбнулась я знакомому лицу, а затем на экране вновь появилась Кэрри:
– Итак, я совершенно свободна. Выкладывай, что у тебя там происходит.
И я выложила. Всё, что случилось с нашего последнего с сестрой разговора. Опустив некоторые подробности, но в общем―то… не утаив фактически ничего.
– Ты переспала с ним?! Серьезно?! И как?
Открыла рот, чтобы ответить, но услышала голос Ричарда:
– С кем она переспала?
Вновь открыла рот, но на этот раз вклинилась Кэрри:
– С Терренсом Хардингом. Помнишь я тебе о нём рассказывала? Сексапильный брюнет, что живет по соседству. Почти 6 футов ростом. Накаченный. Веселый.
– Тот красавчик, что теребит нашей Сэм душу?
Теребит душу?
– Да, родной, он. И наша Сэм, наконец, сдалась. Точнее, алкоголь заставил её сдаться. Но ведь он выступил лишь средством, раскрепостив её.
– Помню и ты поцеловала меня впервые только после трех бокалов мартини.
Кэрри рассмеялась.
– А переспала ― лишь после целой бутылки.
– Видимо, алкоголь для женщин рода Барнс ― как компас при выборе мужчин.
Компас для чего?… Что за…
– И я о том же!…
– Я вам не мешаю? ― Не выдержала, и оба, запнувшись, повернулись ко мне.
– О, милая, прости. Мы с Риком лишь хотим сказать, что, возможно, тебе следует присмотреться к Терренсу немного лучше.
– Присмотреться? ― Нервно усмехнулась я. ― Вы ведь…
– Совсем не знаем его, ты права. ― Она тут же прорвала мою защиту. ― Но по тому, что ты рассказала ― он кажется славным. Весь вечер смотреть на то, как тебя выворачивает, не спать ночью, отслеживая твою температуру, готовить для тебя завтрак и ходить за продуктами ― не каждый мужчина станет делать это, ничего не требуя взамен. Точнее, станет только тот, которому ты не безразлична.
– Верно, любимая, ты как всегда права. ― Подтвердил Ричард, а легко затем поцеловал Кэрри. Она улыбнулась, и я вновь закрыла рот, понимая, что переубеждать их бесполезно.
– Я хотела бы с вами поспорить ― но не стану. Голова итак гудит.
– Просто в глубине души ты понимаешь, что мы правы.
– В глубине души мне хочется вас придушить.
Кэрри улыбнулась, а затем обратилась к Ричарду:
– Любимый, оставь нас ненадолго одних, хорошо? Спасибо. Люблю тебя. ― Когда Рик ушел, сестра повернулась ко мне. ― Скажи честно, что ты чувствуешь рядом с ним?
– В каком смысле?
– Ну… тебе нравится, как он улыбается, говорит, пахнет? Ты думаешь о нем, когда его нет?
Открыла было рот, чтобы солгать, но передумала. Был ли в этом смысл? Даже, если бы я не призналась в этом Кэрри, не признаться самой себе всё равно бы не получилось.
– Я не знаю. ― Наверное, это был самый честный в моей жизни ответ. Выдохнула и попыталась взять себя
