Лёва никогда не просил провожать его, готовить завтрак, собирать еду. Говорил, что с яичницей справится самостоятельно, в больнице отличный буфет, в крайнем случае, можно перекусить шоколадкой из автомата, запив кофе, только меня такой подход не устраивал. Знала, что дело этой несчастной шоколадкой и закончится, а после каким-нибудь гастритом.
Аliis inserviendo consumor, светя другим, сгораю сам – прекрасное выражение, но я твёрдо решила, что своему мужу я сгореть не дам ни в коем случае. Слишком его люблю.
Быстро накрыла на стол, на кухню зашёл Лёва, встряхивая влажные волосы, я невольно залюбовалась. Какой же он у меня… шикарный. Столько лет прошло, а всё поверить не могу, что это сокровище – моё личное, отдавшееся добровольно и не собирающееся покидать меня.
– Спасибо, Фея, – потёр он руки, глядя на завтрак, приготовленный на скорую руку.
Уж что успела за то короткое время, которое осталось после моего героического подъёма. Любимые сырники, омлет Пуляр, авокадо, слабосолёный лосось, тосты и чёрный чай.
– Мише передай, что я проверил биологию, у него несколько ошибок, пусть хорошенько подумает, не выйдет – пусть звонит.
– Хорошо, – кивнула я.
– Погода шикарная, – протянул мечтательно Лёва, глядя в окно. – Хорошо вчера погуляли. Надо повторить.
Весна набирала обороты, почки превратись в сочные листья, трава радовала глаз яркой зеленью, отцвели первоцветы, пестрели тюльпаны, вот-вот деревья оденутся в ароматные, пушистые наряды. Сказочная красота!
– Обязательно, – согласилась я с готовностью.
– До вечера, – Лёва встал, поцеловал меня чуть более откровенно, чем позволяют приличия, на кухне мы в кои-то веки одни, так что я только приветствовала вольность. – Спасибо, – сказал он и скрылся за дверью.
Спасибо… А ведь это мне стоило говорить «спасибо» Лёве и судьбе за то, что в моей жизни всё складывается именно так – по-настоящему счастливо.
Мы поженились, когда Миша смог зайти во дворец бракосочетаний на своих ногах. Это было настолько важно для меня, что небольшой животик, который выступал из-под свадебного платья, меня ничуточки не смущал.
Да, я второй раз выходила замуж, и второй раз в положении. С моей фертильностью просто не могло случиться иначе, но в этот раз всё разительно отличалось от предыдущего.
Увидев положительный тест, я по-настоящему запаниковала. Шёл последний этап реабилитации Миши, мы многое преодолели, учились буквально всему – подносить ложку ко рту, говорить, писать, читать. Он начал сам вставать, передвигаться с помощью специальных ходунков, пока неуверенно, но это были такие важные, вымоленные шажки, что переоценить их было просто невозможно.
Всё время я проводила с Мишей в нескольких сотнях километров от дома. Лёва приезжал на выходные, навещал при первой возможности, разговаривал с врачами, держал руку на пульсе. Я смогла расслабиться, сосредоточиться на общении с сыном, понимая, что тылы надёжно прикрыты.
Не могу передать, насколько это удивительное чувство – уверенность в человеке рядом. Для меня оно было по-настоящему сказочным, иногда казалось иллюзорным. Я как кошка трогала лапой это чувство, примерялась, осторожно принюхивалась, пока наконец-то не приняла его, поверив.
И вот, когда казалось, что всё налаживается, положительный тест. Все мои внутренние демоны, страхи, накатывающее чувство одиночества, вдруг затопившее меня по макушку, встали в полный рост и зашипели злобными тварями, обещая, что теперь-то моя сладкая жизнь закончится.
Ведь мы не обговаривали с Лёвой появление детей. Отложили свадьбу до лучших времён по моему настоянию, а о детях не говорили.
Как он отреагирует? Смогу ли я принять решение о прерывании беременности, если понадобится? Если Лёва не захочет этого ребёнка, мне придётся выбирать из двух зол… Остаться рядом с любимым человеком, который к тому же спас и помогает реабилитировать Мишу, избавившись от малыша, или уйти, оставив его.
Надо сказать, что думала я не слишком долго. О чём думать? В теории для меня существовала такая вещь как аборт, на практике крошечное существо внутри меня уже было ребёнком со своей внешностью и характером. Этот малыш уже жил, пусть в виде сгустка клеток, но жил. Формировался каждую минуту, каждый мой вдох и выдох.
Трясясь от страха, я показала тест Лёве в следующий его приезд и замерла в ужасе, в ожидании вердикта, готовясь отстаивать свою точку зрения. В крайнем случае уйти. Это навсегда разбило бы мне сердце, но уж такая я уродилась – с фертильностью и родовой программой.
Лёва поднял на меня абсолютно счастливый, ошарашенный взгляд, настолько неприкрыто радостный, что я мгновенно забыла, что вообще-то готовилась к бою, мысленно выстраивала линии обороны, прокладывала пути отступления и запасалась зелёнкой, чтобы заливать кровоточащее сердце.
– Почему ты молчишь? – после минутной паузы, которая тянулась восемь вечностей подряд, выдавила я из себя, глядя во все глаза на Лёву.
Он же рад, я видела, что счастлив, но почему-то молчал. Почему? Как это понимать? Я не умею читать мысли, совсем-совсем не умею. Скажи же что-нибудь!
– Я наслаждаюсь моментом, – прошептал он. – Ребёнок… наш с тобой ребёнок. Фея, господи, я так счастлив, что дышать боюсь… вдруг это сон?
УЗИ показало, что не сон, только в этот раз уже я молчала в немом изумлении, боясь дышать от радости. Мне нужно было испугаться, паниковать, разреветься, в конце концов, когда сначала я увидела два пятнышка на экране, а после услышала слова о двойне, но я не испугалась, и паниковать не собиралась. Разревелась, таить не стану, но от счастья, накрывшего меня девятибалльной волной.
Беременность проходила легко. За это время я успела выйти замуж, слетать в свадебное путешествие к океану, насладиться тёплой водичкой, чистым песочком, свежими, сочными фруктами и сполна мужем.
По приезду мы наконец-то лишили Родю родительских прав. Не то чтобы он сопротивлялся, но в нашем государстве это не так-то просто сделать, даже если горе-папаша сидит в тюрьме за причинение вреда здоровью собственному ребёнку.
Лёва усыновил моего сыночка. Миша сам его попросил, сказав, что больше всего на свете (после собаки, естественно) он хочет носить его фамилию и считаться сыном.
Теперь у Миши целых три дня рождения. День, когда он появился на свет. День, когда Лёва спас его, рискнув карьерой и свободой. И день, когда мы получили новые документы, где написано: Один Михаил Леонидович.
Чуть раньше положенного времени, как часто бывает при рождении двойни, появились на свет наши доченьки. Сказать откровенно, я чувствовала себя немного обманутой. Лёва присутствовал на родах, я готовилась как следует пострадать, чтобы муж проникся ситуацией, но мало того, что мой приспособленный к деторождению организм сработал как часы, ещё и Лёва умело помогал, отвлекал, контролировал ситуации.
Ведь даже не вскинешь руки к небу с возгласом: «Я рожала!», когда по факту за восемь часов я успела немного подремать, посмотреть две семейные мелодрамы и аппетитно перекусить.
В тот день я впервые увидела, как Лёва плачет, совершенно не стесняясь своих слёз. Он держал на руках два крошечных тельца с красненькими личиками и плакал, заявив, что я самая настоящая волшебница – истинная фея.
Встречали нас всем семейством, жаль только, Соня с Мишей всерьёз переругались за право первыми взять на руки сестёр, пока Мария Константиновна не вмешалась со словами:
– Я поражена до глубины души, это просто возмутительно! Мои внуки не в состоянии поделить два на два!
Все предлагали помощь, говорили, что обязательно нужно нанять няню – оправданные расходы, тем более что одну из квартир мы временно сдали, в свете того, что ипотеку за мою площадь Лёва погасил сразу, как только шайка Мамоновых решила предъявить свои права – существенная прибавка к бюджету.
Я же никого не слушала, прекрасно справлялась сама. Подозреваю, никто кроме Лёвы не мог до конца понять моего решения, и какое же это счастье – растить детей, которые искренне нужны их отцу. Не оглядываясь на бесконечное неодобрение, не боясь сделать что-то не так, поступить неправильно, не оправдать, в твёрдом понимании, что ни ты, ни твой ребёнок никому не нужен. Какое это бесконечное удовольствие и неисчерпаемое счастье – видеть, как загораются глазки моих девочек при виде папы, и что он отвечает им полной взаимностью.
