— Разве ты не всегда жалуешься, что я постоянно отсутствую? Ты должен быть счастлив, что я еду с тобой. — мой голос спокоен, но это обманчивый тип, который намекает на чертову бурю, назревающую внутри.
— Я рад, но…обычно вы не отходите от Авроры. Особенно после того, что случилось сегодня.
— Для тебя она мисс Харпер.
— Сейчас я не могу называть ее мисс Харпер. Это все равно что называть бабушку миссис Уиллис.
Я выдыхаю, но ничего не говорю.
Харрис поправляет очки указательным и средним пальцами.
— Неприятности в раю?
— Заткнись.
— Мне было интересно, когда она сорвется.
— Она? — я бросаю на него косой взгляд. — Я тот, кто должен сорваться.
— При всем моем уважении, сэр, вы не тот, кого внезапно затащили в чужой мир и заставили иметь с ним дело... ну, кто-то требовательный, за неимением лучших условий.
Нет. Но с таким же успехом я мог бы им стать.
— Она должна была восстать против вас.
— Ты в чем-то прав, Харрис?
— Вам нужен мой совет?
— С каких это пор ты стал экспертом?
— Я погуглил кое-что, чтобы быть впереди.
— Погулил?
— Вы удивились бы тому, что вы можете там найти. В любом случае, все, что я говорю, это дайте ей время, сэр.
— Этого не произойдет.
— Как вам будет угодно.
— Что, черт возьми, это должно означать?
— Это значит, что вы можете потерять ее раз и навсегда.
Мое дыхание становится резким и прерывистым, когда я сопротивляюсь желанию ударить Харриса по чванливому лицу.
— Этого тоже не произойдет.
— Так будет, если только...
Я пристально смотрю на него.
— Если только что?
— Если только вы не дадите ей пространство. Если вы хотите, чтобы она добровольно вернулась к вам, тогда вам следует оставить ее на некоторое время в покое.
— Сколько времени это «некоторое время»?
— Столько, сколько потребуется.
— Что, если она никогда не вернется?
Он вздыхает и снова поправляет очки.
— Тогда лучше отпустить ее.
Отпуститьее.
Я знаю, что это значит, и, несмотря на мое мрачное настроение, я признаю, что это, вероятно, лучший вариант для нее.
Но как, черт возьми, я могу отпустить ту частичку себя, которую я наконец нашел?
Глава 26
Аврора
Следующая неделя проходит как в тумане. Это самый долгий период в моей жизни.
Отчасти это связано с предстоящим испытанием и неминуемой гибелью повторной встречи лицом к лицу с моим отцом. Мы с Аланом практиковались в том, что я должна и не должна говорить, как я должна реагировать и даже что я должна носить.
Мой адвокат уверен, что обвинению нечего мне предъявить, но я могу сказать, что он опасается, как бы другой адвокат не вытащил что-нибудь из своих рукавов.
Однако не это беспокоит меня больше всего. Причина, по которой я не в духе, в основном из-за холодного отношения Джонатана ко мне в последнее время.
Он больше не сажает меня к себе на колени, хотя и бросает суровый взгляд, чтобы я ела. Он готовит мне ванны, но не остается, когда я их принимаю. Он приносит мне еду, но не задерживается. Он в курсе всех моих встреч с Аланом, но не говорит со мной о суде.
Джонатан со мной не разговаривает. Полное молчание.
Когда на днях у нас был семейный ужин, он хранил не разговаривал, слушая, как Эйден и Леви бросают друг в друга колкости. Он не остался на их обычную партию в шахматы, и как только трапеза закончилась, направился прямо в свой кабинет.
Эльза и Астрид спросили меня, не случилось ли чего, и Эйден ответил, что возвращается старый Джонатан, которого все узнают.
Он не вернулся весь тот вечер и остался на ночь в своем кабинете. Сейчас он часто так делает, проводя всю ночь в своей компании с Харрисом и обычно уставшим Мозесом.
Вначале я думала, что фаза пройдет, и он в конце концов вернется к тому Джонатану, которого я знаю, — человеку, к которому я привыкла. Увы.
Теперь, всякий раз, когда Итан оказывается в поле зрения, или один из парней говорит что-то обо мне или мне, он, не колеблясь, отчитывает их, но его внимание никогда не направлено на меня.
Я ненавижу то, что я почти не могу больше спать — если вообще могу. Кровать кажется такой холодной и пустой без него. Раньше ночное время было моим любимым, но теперь я боюсь его, как ничего другого. Это значит, что я пойду домой и буду спать без него. Это значит, что я буду продолжать наблюдать за дверью, ждать, когда она откроется, а потом засну со слезами на глазах, когда этого не произойдет.
Джонатан разговаривает со мной только для того, чтобы сказать мне поесть или не выходить из дома без охраны.
Теперь они повсюду следуют за мной, особенно в H&H. Обычно там поджидает много репортеров, которые превращают жизнь каждого в кошмар. Лейла угрожает устроить им ад, но мне удается остановить ее, сказав, что от этого будет только хуже.
К концу недели я так морально истощена, что хочется свернуться калачиком и исчезнуть.
Но я этого не делаю. Вместо этого я делаю еще один шаг вперед в последней отчаянной попытке вернуть Джонатана. Хотя поговорить с ним, вероятно, было бы лучшим вариантом.
Но вы видели Джонатана? Я не могу подойти к нему, и он меня выслушает. Он такой вспыльчивый, и когда он стирает тебя, трудно даже смотреть ему в глаза, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с ним.
Поэтому я пригласила Итана на послеобеденный чай. Я имею в виду, что я тоже здесь живу, и Лейла наведывалась все это время. Я также считаю Итана своим другом, так что ему следует быть желанным гостем там, где я живу.
Или, по крайней мере, таковы оправдания, которые я говорю себе.
Марго как-то странно наблюдает за нами, когда подает нам чай возле открытого бассейна. Словно она спрашивает меня, не сошла ли я с ума.
Возможно, так оно и есть, но я так устала от молчаливого обращения Джонатана. Если Итан это то, что нужно, чтобы заставить его вновь поговорить со мной, так тому и быть.
Сегодня редкий солнечный день пятницы, и Джонатан все еще в кабинете, так что, быть может, он проработает всю ночь.
Я делаю глоток чая, пока Итан помешивает лед в своем скотче. На его губах играла легкая улыбка с тех пор, как он вошел внутрь.
— Что? — спрашиваю я поверх края своей чашки.
— Я представляю себе реакцию Джонатана. Весело.
— Ты же понимаешь, что враждовать с ним это не способ вернуть его расположение, верно?
Скажи это себе, лицемер.
— Так и есть. Джонатан живет для испытаний, а не для сентиментальных эмоций. В день похорон отца, которые состоялись всего через несколько дней после похорон матери, его старший брат Джеймс был опустошен. Угадай, что сделал Джонатан?
Я наклоняюсь ближе в своем кресле, мысль о том, что он потерял своих родителей так близко друг от друга, вызывает необычную боль в моей груди. Боль, которую я испытываю к нему, ошеломляет, учитывая, что у него нет никаких эмоций под радаром.
— Что?
— Он планировал, как уничтожить человека, который стал причиной смерти его отца. Это была его форма горя.
— Отец Алисии.
Он замирает со стаканом на полпути ко рту.
— Ты знаешь об этом.
— Джонатан сказал мне.
— Это... интересно. В конце концов, ты ей не замена.
— Что ты имеешь в виду?
— Сначала я подумал, что он привел тебя, чтобы облегчить свою вину за потерю Алисии, так как вы двое очень похожи. Теперь я уверен, что это не так.
Мое сердце набирает скорость, и это не замедлится, как бы я ни старалась не клюнуть на слова Итана.
— Откуда ты знаешь?
Он делает глоток своего напитка, черты его лица расслаблены, и он кажется полностью в своей стихии, несмотря на то, что находится в доме другого человека.
Но, учитывая его историю с Джонатаном, он, вероятно, часто бывал в прошлом здесь. Особняк Кингов для него не чужое место.
