Я уставилась на него.
— Тогда зачем мне понадобилась операция?
Слезы наполнили глаза Джонатана, и он несколько раз моргнул. Затем крепче сжал мою руку.
— Кусок ограждения прошел сквозь машину и пробил нижнюю часть живота.
Воспоминание о том, как я смотрю вниз и вижу металл, торчащий из моего живота, сильно взволновало меня. Клянусь, я снова почувствовала боль.
— Боже мой. Я видела это… Я закричала, когда почувствовала, как что-то вонзилось в мой живот. Повредили ли врачи что-нибудь, вытаскивая его? У меня останется большой шрам?
Подбородок Джонатана задрожал, когда он сжал губы.
— Он нанес большой ущерб, и им пришлось… — Его голос задрожал, и по моим венам пробежал страх.
— Что? Что пришлось?
Я видела, как он изо всех сил старается не расплакаться. Вдохнув глубоко через нос, Джонатан медленно выдохнул.
— Им пришлось сделать ги… гистерэктомию.
Слова не сразу проникли в мой мозг.
Джонатан обхватил мое лицо и поцеловал.
— Мне так жаль, детка. Мне чертовски жаль, что я не был за рулем в то утро.
Он сказал «гистерэктомия»?
— Они сделали гистерэктомию? Мне? Они сделали ее мне? — Всхлип вырвался из моих губ, когда я повторила про себя. — Мне, Джонатан? Они сделали мне гистерэктомию?
Он медленно покачал головой.
— Другого выбора не было. Мне так жаль.
— Нет. Нет! Почему ты позволил им это сделать? Почему ты не остановила их?
— Вайелин, я не успел вовремя добраться до больницы. Прошел почти час после аварии, прежде чем я узнал, что ты в больнице. Я ехал в город по сорок шестой дороге, чтобы купить кофе. Я не видел аварии.
— Ты позволил им отнять у меня единственный шанс на ребенка! Они отняли его у меня! Ты должен был остановить их!
Мое тело сотрясалось от рыданий.
— Вайелин, дорогая, посмотри на меня.
Это была моя мама. А я могла смотреть только на Джонатана.
— Почему ты не остановил их?
Печаль пронеслась по его лицу, и мне захотелось забрать свои слова обратно. Но единственное, о чем я могла думать, это о том, что моя мечта стать матерью исчезает в черноте.
Джонатан наклонился ближе.
— Вайелин? Вайелин, детка, пожалуйста, останься со мной!
Его голос угас так же быстро, как и свет вокруг. Я погрузилась в спокойную дрему, молясь, чтобы, когда проснулась, все это оказалось дурным сном.
* * *
Я моргнула, пытаясь приспособиться к солнечному свету, проникающему через окно. Кресло, в котором сидел Джонатан, было пустым. В груди появилась боль, в горле саднило, и я пыталась не заплакать.
Повернув голову, я увидела маму. Ее голова лежала на моей кровати.
— Мама.
Вскочив, она издала вздох облегчения.
— Вайелин, милая.
По выражению ее глаз я поняла, что мне не приснилось, когда Джонатан рассказал мне о гистерэктомии.
— Где Джонатан?
— Корд заставил его пойти в отель, принять душ и немного поспать. Он не отходил от тебя три дня.
— Три дня? — спросила я. — Что случилось?
— Ты потеряла сознание, и врачи сказали, что у тебя шок. Мы очень волновались, а Джонатан часами держал тебя за руку, умоляя очнуться.
Я смутно помнила его голос, приглушенный болью.
— Значит, это правда. Мне сделали гистерэктомию?
Мама кивнула.
— Другого выхода не было. Врачи сделали это, чтобы спасти твою жизнь, и даже если бы Джонатан был здесь вовремя, они бы все равно сделали это.
Слеза скатилась с моего глаза.
— Он сердится на меня?
Глаза мамы расширились от ужаса.
— Нет! Конечно, нет.
— Я обвинила его. Я не хотела.
Она взяла мою руку и поцеловала тыльную сторону поверх повязки
— Он знает это. Он так сильно тебя любит.
Я начала плакать, глядя в потолок.
— Я не могу дать ему… то, что он хочет, мама. Я… я сломлена. — Я плакала, содрогаясь всем телом.
— О, Вайелин, моя милая девочка. Не говори так. Джонатан любит тебя независимо от того, сможешь ты выносить ребенка или нет.
Я покачала головой.
— Он хочет детей. Мы говорили о том, что будем рассказывать нашим детям истории о нас двоих.
Я опять зарыдала, мое тело адски болело, но мне было все равно. Я не смогла бы остановить слезы, даже если бы попыталась.
— Джонатан хочет больше, чем одного. Я не могу дать ему даже этого сейчас!
Я слышала, как кто-то вошел в комнату, и мама заговорила с пришедшем.
— Митчелл, позвони Джонатану и скажи, что Вайелин проснулась и нуждается в нем. Пусть медсестра тоже зайдет.
Раздался звук закрывающейся двери, и я повернулась к маме.
— Я не могу смотреть ему в глаза.
— Он должен увидеть тебя, а ты должна увидеть его. Сейчас я хочу, чтобы ты сделала глубокий вдох и расслабилась.
— Мама, — сказала я, слезы текли так быстро, что я едва могла видеть. — Я не смогу дать ему ребенка. Я не смогу родить ребенка!
В палату вошла медсестра, и мама отошла от кровати. Я зарыдала еще сильнее, и она прикрыла рот рукой, останавливая собственный плач.
— Я не могу дать ему ребенка!
Медсестра заговорила со мной самым спокойным голосом, параллельно вставляя иглу в капельницу.
— Все хорошо, Вайелин. Ш-ш-ш… это поможет вам расслабиться.
— Я не хочу засыпать. Пожалуйста, не заставляйте меня снова спать.
По моему телу разлилось тепло, и я мгновенно расслабилась.
Я почувствовала, как чья-то рука убрала мои волосы назад и посмотрела направо.
— Папа, — прошептала я.
— Я здесь, малышка. Папа здесь.
Улыбаясь, я закрыла глаза.
— Где Джонатан, папочка?
— Он почти здесь, дорогая. Он почти здесь.
— Я люблю его, папочка. Пожалуйста, скажи ему от меня.
Комната словно зарядилась энергией, и я почувствовала, как кто-то поцеловал меня в лоб.
— Я здесь. Я тоже люблю тебя, Вайелин.
Открыв глаза, я улыбнулась, увидев Джонатана. На подбородке многодневная щетина, а глаза такие усталые.
— Я не уйду, обещаю.
Меня охватила пустота. Я знала, что он говорит серьезно, но как долго он будет рядом?
Джонатан наклонился и нежно поцеловал меня. Словно прочитав мои мысли, он прошептал:
— Я всегда буду рядом.
* * *
— Как она сегодня?
Я закатила глаза и громко вздохнула. Прошло пять недель после аварии, а мама и тетя Ви все еще ходили вокруг меня на носочках.
— Ты знаешь, что я тебя слышу. Мне сделали гистерэктомию, но не удалили уши.
Голоса стихли и отступили. Задняя дверь открылась, и на крыльцо вышла Корин.
— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?
Мое сердце чуть не разорвалось на две части, когда я посмотрела на ее круглый живот. Я заставила себя улыбнуться.
— Конечно, я совсем не против. Как прошло УЗИ?
Она села рядом со мной.
— Хорошо.
Повернувшись к ней лицом, я взяла ее руку в свою.
— Пожалуйста, не бойся говорить со мной о ребенке. Я хочу услышать о моей будущей племяннице или племяннике.
Уголки рта Корин слегка приподнялись.
— Все выглядит хорошо. Мы видели, как ребенок шевелится.
Я улыбнулась.
— Это хорошо. Вы узнали пол?
Она покачала головой.
— Мы решили устроить себе сюрприз.
— Что ж, это будет забавный подарок друг другу на День святого Валентина.
Корин хихикнула.
— Наверное.
Я посмотрела на свои руки, а потом снова на нее.
— Я не ревную и не злюсь, что у тебя будет ребенок. Не буду врать и говорить, что мне не грустно, но я так рада за вас.
Слезы засверкали в ее глазах.
— Я бы все отдала, чтобы выносить ребенка для тебя, Вайелин. Все, что угодно.
Я поджала губы.
— Я знаю. Амелия и Пакстон сказали то же самое. Они даже спросили меня, не сохранила ли я на всякий случай яйцеклетки. — Глаза Корин округлились в надежде. — Я не хранила. Я обращалась только в банк спермы.
