желания. Сейчас бы помогла сигарета, но я не курю…
Ксения Анатольевна смотрит в приёмной волком. Не любит служебные романы. Представляю, что она там себе сейчас в голове про Клинскую напридумывала. За место можно сразу к начальнику в постель прыгнуть?..
— Мария Сергеевна — моя невеста, — произношу тихо. — Только, пожалуйста, никому не говорите.
Она понимающе кивает и добреет. Могила. Отец ей доверяет, как себе.
Разруливаю до вечера дела и возвращаюсь домой после девяти. Опять Клинская ругаться будет.
Спотыкаюсь в прихожей о пакеты. В них коробки с туфлями. Кто-то ходил по магазинам.
Застукал Машу за тем, что прячет что-то в шкафу в гардеробной. Смотрит испуганно и хитро улыбается, подпирая спиной дверцу.
— Что там?
— Ничего, — вжимается в дверь.
— Маша…
— Сюрприз… Через пару дней узнаешь.
— Тогда надёжнее надо было прятать. Я же посмотреть могу.
— Ну, не надо, — надувает губы. — Это бельё красивое.
— Красное?
— И красное тоже, — виновато отводит глаза в сторону.
Видел я, сколько ты потратила. Сообщения получил. А говорила — ни копейки не возьму. Я не против самодостаточности, но нахрен тогда деньги нужны?! Чтобы тупо лежали на счету?
— Надеюсь, шопинг удался?
— Конечно, — толкает меня в грудь, заставляя выйти из гардероба.
Толчок и я плюхаюсь на кровать. Маша седлает сверху, развязывает галстук и откидывает в сторону. Расстёгивает верхние пуговицы на рубашке.
Скольжу руками по её бёдрам, сжимаю с силой. Взвизгивает.
— Не дразни…
— Тогда, Роман Эминович, вам придётся посмотреть вечернее дефиле деловых нарядов, — играет бровками и скрывается за дверью гардеробной.
Ну, нет… Я же не выдержу… Изнасилую нафиг…
Будят меня поцелуи в поясницу. Губы скользят выше, изучая.
Руками судорожно сжимаю простынь, а зубами впиваюсь в подушку. Я членом сейчас матрас продырявлю.
Мы и так всю ночь любовью занимались…
— Маша…
— Доброе утро, — целует между лопаток, седлая меня.
Надавливает пальчиками на плечи, разминает.
Твою мать… Это охренительно. Я сейчас кончу…
— Ммм…
— Ты идёшь сегодня на пробежку?
— Нахрен эту пробежку, — хватаю одной рукой за талию.
Резкий переворот и она подо мной.
Руки скользят по её телу, снова и снова изучая каждый сантиметр. Вкусная, желанная. Пахнет как-то особенно. И это не парфюм — её запах. Он особенный. Я словно маньяк из "Парфюмера".
Обхватывает меня ногами, двигается бедрами вперёд в просьбе взять её. Не проси, я сам на грани.
Движения быстрые и синхронные. Стоны такие, что соседи снизу должны завидовать. Всё же заниматься любовью без презервативов — это совершенно другие ощущения.
Клинская рвёт ногтями мне кожу спины при оргазме.
Пока перевожу дыхание и пытаюсь прийти в себя, сбегает в душ. Я после неё.
Застаю Машу посреди спальни с лоскутами разорванного вчера вечером красного кружевного белья. Озверел немного от нехватки ласки.
— Ты знаешь, сколько оно стоит, Шолохов? — произносит печально.
— Знаю. Извини… Купи новое…
— Любите вы богатые бросать деньги на ветер…
— И ты учись, — обнимаю сзади. — Опять сегодня поедешь на работу на такси?
— Конечно. Не нужно пока всем знать кто мы друг другу.
Маша на время превратилась в офисе в мои глаза и уши. Красивую общительную девушку быстро и с радушием приняли в коллектив. А мне позарез нужно узнать, кто леваком занимается. Подозрения есть, но не пойман — не вор. Предпринял меры и скоро должно всё выясниться.
— Надо тебе машину купить, а то сомнительно, что ты с твоей зарплатой на такси каждый день приезжаешь и уезжаешь, — скольжу губами по тонкой шее.
— Ром, ты в себе? — разворачивается в руках. — Какая машина?
— Права у тебя есть. Что не так-то?
— Это слишком!
— Слишком — это подбирать тебя после работы, где попало. Вместе уехать — что о нас подумают, не вместе — неудобно.
— На такси — подозрительно, а новая машина — нормально, по-твоему? — хмурится.
— Кредит?
— Дурак! Кто мне даст?!
— Да кто будет разбираться, Маш…
— Нет, Шолохов, никаких машин! Потерпим недельку-другую. Вора поймаешь и рассекретимся.
— Ладно…
— И втихаря тоже покупать не вздумай! — погрозила пальцем.
— Я же сказал "ладно"! Почему мы с тобой постоянно ссоримся?
— Потому что ты всё делаешь по-своему. Пусти, я кофе сварю! — откидывает от себя мои руки.
Дёргаюсь. Вот люблю сучку, но иногда за её характер стервозный придушить хочется. И это мы вместе всего ничего. А дальше что? Сапоги над головой летать будут?
* * *
На заводе уже на входе у проходной меня караулит заведующий производством. Опять у него неполадки. Ведёт показать.
— Что я здесь должен увидеть? — смотрю на заглохший аппарат.
— Не работает…
— Так вызови ремонтников. Я-то тут причём?
— Дважды за неделю вызывали, — тупит.
— Да хоть десять! Не бесплатно же. У нас с ним договор. Учитесь решать проблемы сами. Я вам не батя, по каждому вашему пуку с места срываться не собираюсь. Он себе этим здоровье и угробил, — отчитываю его и отправляюсь в офис.
Проходя мимо конвейера, захватываю баночку клубничного йогурта. Маша такой любит.
Незаметно на ходу оставляю его на стойке администратора, пока она роется в бумагах.
У двери кабинета поворачиваюсь к ней. Улыбается и убирает баночку на стол. Подмигиваю ей. Стреляет глазами в сторону, показывая, что за нами наблюдают.
Там двое из отдела по продажам. Лыбятся черти.
Пошли они нахер!
* * *
Полчаса сижу и наблюдаю из комнаты для отдыха, которая находится напротив стойки администратора, как Клинская бегает по офису.
А я предупреждал, что работа суетная и к вечеру у неё ноги гудят, хныкает. Можно было бы рявкнуть и сказать, чтобы больше её здесь не видел, но ведь губы надует и начнёт втирать о том, что не хочет быть домохозяйкой. Что училась столько лет не для того, чтобы пыль с полок протирать.
А я что, блядь, заставляю это делать? Всего один звонок и приедет человек, который всё это сделает.
Сейчас твой диплом социолога, пиздец, как пригодится с принтером разобраться, возле которого ты уже пять минут зависаешь.
Допиваю кофе и подхожу помочь.
— Не получается, Мария Сергеевна?
Смотрит с растерянностью.
— Давай, — забираю у неё картриджи.
Открываю крышку, потом ещё одну. Вынимаю пустые и выбрасываю в мусорку, вставляю новые.
— Зачем выбросил? Их же заправить можно, — пилит недовольным взглядом.
— А потом они зальют нам нахер принтер краской и вся печать в разводах.
Скрипит зубами. Экономистка, блин.
Слегка провожу рукой по её спине вдоль линии позвоночника. Сжимается и закусывает нижнюю губу.
Хочешь… Я тоже охренеть как хочу…
— Пойдём ко мне, — утыкаюсь носом в её ушко, сжимая рукой талию.
— Нет! — отпрыгивает
