Вспыхивают фары, но я не обращаю на них внимания. Вообще все игнорирую.
И вдруг — ярость. Чистая ярость наэлектризовывает меня, как прилив адреналина. Расправив плечи, я наконец-то смотрю прямо на Лукана, человека, который издевался надо мной в детстве. Человек, которому доверяли мои родители. Человек, которому, как я думала, могла доверять. Человека, который заставлял меня хранить секреты, используя свою карту «я взрослый».
Человек, которого я хочу убить.
— Ты! — рычу я.
Его глаза встречаются с моими, и он выглядит все так же, только старше. Намного старше. Его голова теперь лысая, лицо без волос, но глаза... Его глаза навсегда останутся спусковым крючком для того чувства. То самое чувство, которое я испытывала, когда была маленькой девочкой, начинает медленно проникать в меня, но я борюсь с ним. Я больше не она. Я старше. Более опытна. И хотя могу чувствовать эту боль в течение ближайших месяцев после того, как оказалась с ним лицом к лицу, знаю, что бы я ни сделала, это будет того стоить. Вдалеке позади меня захлопываются двери машины, но я снова не обращаю на это внимания. Игнорирую все, потому что мое внимание сосредоточено только на Лукане. Периферийное зрение заблокировано — ничего не существует вокруг.
Я слышу, как кто-то идет к нам позади, их ноги хрустят по гравию, но не обращаю на это внимания.
Он усмехается.
— Тебе никто не поверит, Сильвер.
Шаги затихают.
Ледяной ветер хлещет мои волосы по лицу, и тогда я понимаю. Знаю, что эти шаги принадлежат Бишопу и Королям.
Лукан бросается на меня, хватает за волосы и притягивает спиной к себе. Все происходит так быстро, что я едва успеваю моргнуть, но когда это делаю, то вижу их. Прижатая спиной к Лукану, с пистолетом у виска, я умоляюще смотрю прямо на Бишопа, но он не смотрит на меня. Его плечи поднимаются и опускаются в гневе, его глаза устремлены прямо на Лукана.
— Что, бл*дь, здесь происходит, сынок? — спокойно спрашивает Гектор, не смущаясь того, что мне вот-вот вышибут мозги. Мое сердце колотится в груди, а по плоти бегут мурашки от страха. Нет. Не может быть. Я не для того пережила все эти воспоминания, весь этот подавленный бред, чтобы уйти из жизни от его рук. Его руки уже забрали у меня так много; я не позволю им забрать и мою жизнь.
Бишоп делает шаг вперед, его губы кривятся, а глаза чернее ночи. Такие черные. Я не видела такого взгляда раньше — дикий. Бросив взгляд через плечо, Нейт стоит там в той же позе, его костяшки хрустят. Он начинает прыгать на месте, выгибает шею, как будто готовится к бою. В чем я не сомневаюсь. Остальные мальчики тоже там, готовые броситься в драку, если понадобится. Знают ли они историю или нет, я вижу это прямо там. Их преданность Бишопу. Она неоспорима. Это Элитные Короли в полной форме.
— Ах! — Лукан сильнее вжимает пистолет мне в висок. — Не двигайся, бл*дь. Так как сегодня вечером люди будут умирать, я хочу кое-что рассказать Сильвер, чтобы она знала, что к чему.
— Не называй меня так, — шиплю я, слегка скривив губы.
— Эй, я делаю тебе одолжение.
— Пошел ты.
Он смеется, его дыхание касается моей шеи. Я не могу скрыть отвращение; меня тошнит, готова выплеснуть свои кишки на дорогу.
— Что, к черту, здесь происходит? — снова спрашивает Гектор.
Где Брэнтли? Это все было подстроено. Его и Хейлс нигде не видно. Снова оглядываюсь вокруг, насколько это возможно с той позиции, в которой нахожусь, и, конечно, их обоих нет там, где они были несколько минут назад.
Ненавижу.
— Во-первых, позволь мне начать с этого. Сильвер, ты много знаешь о фамилиях этих мальчиков?
Что?
— Какое отношение это имеет к тебе и к тому, что ты делал со мной годы назад?
— Я доберусь до этой части. — Лукан ухмыляется. Я слышу в его больном голосе, как много он получает от этого, и это то, что касается возраста. Тон твоего голоса — одна из последних вещей, которые меняются. Поэтому у Лукана все тот же голос.
— Что ты делаешь, Лукан? — предупреждает Гектор. Его тона должно быть достаточно, чтобы вселить страх божий в Лукана, но этого не происходит, потому что он продолжает.
— Гектор и Бишоп Хейс... Хейс означает «Дьявол», — начинает он, и только я открываю рот, чтобы задать еще один вопрос, его ладонь захлопывает его, останавливая меня. — Все, заткнитесь нах*й и дайте мне закончить, или, клянусь Богом, я ее пристрелю.
Лукан прочищает горло, прежде чем самодовольно пробормотать:
— Итак, на чем я остановился? Ах да, на именах. Лукан и Брэнтли Витиозус. Я займусь значениями имен и английским переводом, когда закончу. — Он смеется. Затем его губы касаются мочки моего уха, прежде чем он шепчет: — А ты знаешь, каким театральным я могу быть, не так ли, Сильвер?
Первые капли слез, затем гнев. Ярость.
Он продолжает.
— Макс, Сент и Кэш Дитио. Феникс и Чейз Дивитэ. Рагуэль, Эйс и Илай Ребеллис. — Он смеется над последними двумя. Мой взгляд устремляется на Нейта, которого теперь сдерживают Чейз и Кэш. Он выглядит абсолютно одичавшим. Из-за недостатка света и размазанных слез мне трудно смотреть, но даже если я не могу этого увидеть, я, черт возьми, могу это почувствовать.
Лукан продолжает.
— Нейт Малум Риверсайд. — Затем он смеется, снова приближая свои губы к моему уху.
Закрываю глаза, борясь с желчью, которая вот-вот выплеснется из моего рта не только от его близости, но и от его прикосновения.
— Йохан, Хантер, Джейс и Мэдисон Венари.
Я замираю. Краски покидают мое лицо.
— Ты слышишь это, Сильвер? Тебя удочерили... тебе и этого твоего брата-скитальца.
Что? Еще больше слез льется из моих глаз. Это не может быть правдой. Не может быть. Он издевается надо мной. Мой отец — это мой отец, а моя мама — это моя мама. Лукан — это то, что он есть.
Я смотрю на Бишопа, который наконец-то смотрит прямо на меня, и я вижу это. Взгляд. Так он смотрит на меня, когда мы остаемся одни. Его брови нахмурены, а взгляд устремлен на меня.
Это не только правда, но он знал.
Рыдания прокатываются по моему телу, колени подгибаются, но Лукан поднимает меня на ноги.
— Осторожно, осторожно... возможно, ты сможешь обсудить значения этих фамилий и о том, что они означают в отношении долга каждой семьи перед Королями, но позволь мне сказать тебе вот что, Сильвер, — шепчет он мне на ухо так сурово. — Когда ты узнаешь все, что нужно знать об этом — они убьют тебя.
Мне все равно.
Меня удочерили. Вся моя жизнь была ложью. Я ошибалась. Не могу никому доверять. Я могу доверять только Дэвилу. Дэвил. Его лицо всплывает в моей голове, но вместо того, чтобы успокоить меня, оно вызывает еще одну порцию слез.
— Так что я облегчу тебе задачу и расскажу о большом фейерверке! — кричит Лукан, истерически смеясь. Наклонившись, я делаю паузу, и только мое тяжелое дыхание нарушает тишину.
— Ты...
Раздается выстрел, и Лукан вскрикивает, его рука отрывется от моего рта, и он падает на землю.
Я замираю, в моих ушах гудят помехи от выстрела.
Боль.
Злость.
Ярость.
Ярость.
Ярость.
Внутри меня поднимается жар, когда я обдумываю происходящее. Его прикосновения, когда я была ребенком. Что он заставлял меня делать с Брэнтли. И что он заставил Брэнтли сделать со мной в детстве.
— Остановись! — кричу я, немигающими глазами смотря на машину передо мной.
Тишина.
Медленно оборачиваюсь, замечая, что Бишоп рядом со мной, сидит на корточках рядом с Луканом, истекающим кровью на дороге.
Я смотрю на Лукана, наклонив голову. Улыбаясь, шепчу:
— Видя твою боль, я успокаиваю свой гнев.
Лукан смотрит мне прямо в глаза.
— Я буду жить в твоих воспоминаниях, Сильвер. Навсегда.
Сжав челюсть, наклоняюсь к Бишопу, поднося руку к его ботинку. Чувствую, как он поднимает руку к тому месту, где, как я знаю, он держит нож. Чувствую, как он замирает, понимая, что я собираюсь сделать, но прежде чем он успевает остановить меня — если он собирался остановить меня — отстегиваю кобуру и достаю большой охотничий нож, затем медленно поднимаю его в воздух. Глаза Лукана медленно следуют за ним.
