И как я должна такому человеку довериться? А если я уйду из бизнеса, а Демьян у меня потом ребенка заберет и вышвырнет?
Мне ведь никто не поможет.
Поднялась наверх, остановилась на площадке и прислонилась к перилам. Мутит, и перед глазами пол качается, я как на палубе в шторм.
Не доеду домой.
— Ты как? – послышался голос Марата, и на талию опустилась его рука, — о, кому-то плохо. Выпила все же? – он привлек к себе, повел в коридор. — Давай приляжем.
— Сейчас пройдет, – мысленно начала считать до десяти, рукой слабо махнула в воздухе, в поисках стены.
Марат вдруг остановился, и пол покачнулся снова. Он поднял меня на руки, и я зажала рот рукой, чтобы не выплюнуть на него минералку, что уже подобралась к горлу.
Он открыл номер, один из тех, в которых гости развлекаются, и я даже возразить не успела, как за спиной хлопнула дверь, Марат пересек комнату и швырнул меня на кровать.
— Сейчас пройдет, Алина, ты права. Я тебя вылечу, – сказал он.
И стянул пиджак.
Глава 33
В глаза будто песок насыпали, щедро так, с избытком. Моргать больно почему-то. Слышу шорох одежды, тру глаза. Но вижу я с трудом, это резко накатило.
Как и тошнота, подступающая к горлу. А горло сухое, и привкус вяжущий.
— Надоело уже кругами вокруг тебя ходить, – услышала я бормотание.
И матрас прогнулся.
Марат.
— Нет, – ответила я, и попыталась сесть. — Марат, мне нужно в уборную, мне…
— Сейчас будет хорошо. Или не будет, – хохотнул он. — Как получится уж, прости, но потом тебе понравится. Обязательно понравится, если будешь хорошей девочкой.
Он правда это сказал, или мне показалось? К вороху ощущений добавилось гудение в ушах, их заложило, как в самолетах бывает. Сесть не получается, закричать… да, нужно кричать!
— Уйди! Хватит! – я не прокричала это, а прошептала, и почувствовала влажный поцелуй в шею.
— Не хватит… ммм, Алина, какие бедра, – я, наконец, проморгалась, и увидела над собой Марата в расстегнутой рубашке. — Ты всегда нравилась мне больше своей сестры, знаешь? Лариса, конечно, куколка, но она нимфеткой до сорока будет выглядеть. А ты юная, но не девочка. Свежая и порочная. Все, как я люблю.
Он бормотал это, и целовал. Шею, ключицы, щеки. Хаотично и мокро, стискивал мои бедра руками, сплющивал грудь, а я…
Я все понимаю. Но вырваться не могу, даже на помощь не могу позвать. Как-то смотрела ток-шоу, в котором обсуждалось, как девушку изнасиловали в полном гостей доме, и все понять не могли – а почему она не кричала? Почему не отбивалась, а лежала? Значит, это не изнасилование, а «сама хотела». Я и сама так думала, а сейчас… сейчас горло дерет, и не крики вырываются, а шепот. Пытаюсь руками в мужское тело упереться, и оттолкнуть, но не отталкиваю, а оглаживаю. Слабо, почти нежно.
И Марат урчит от этой «ласки», от моих царапающих его ноготков, но это не царапины, а ерунда. Он подставляется под мои ладони, а затем снова накидывается на меня своими омерзительными губами.
Тошно. И тошнит, хоть бы меня уже вывернуло! Я на любую реакцию организма согласна, даже на самую мерзкую, но я в стазисе, в ступоре.
«Ребенок» – пришла спасительная мысль, как раз, когда Марат поцеловал меня. В губы. И я смогла укусить его.
— Сука! – прорычал он, отшатнувшись, и сплюнул, а затем яростно взглянул на меня.
Страшно, Боже, как страшно. Здесь же людей много, но это люди или нелюди? Почему никто не войдет? Не поможет мне?
Почему?
— Я засужу тебя. Ты… подсыпал мне что-то, – вяло прошелестела я, и сглотнула.
Кровь его сглотнула – соленую, терпкую.
— Зря противишься. Все равно, моя будешь, – скривился Марат. — Ты же хозяйка, Алина, забыла? И твой выбор сейчас – расслабиться и получить удовольствие, или сопротивляться. Тогда тебе не понравится. А сейчас спрячь зубки, я не люблю жесть, – Марат снова сплюнул, жаль у меня даже на это сил нет, и вцепился мне в бедра.
Ткань затрещала, сама я застонала от простреливших неприятных ощущений, когда Марат начал меня переворачивать. Тело будто деревянное.
Может, стоит смириться, и пусть делает, что хочет? Все равно ведь не помогут, да и сил нет никаких. А если буду покладистой, хоть ребенка сохранить сумею, главное, после всего этого в больницу попасть. Он ведь накачал меня, жаль не до бессознательного состояния. Жаль, я все еще могу думать и понимать, что Марат со мной делает.
Да, я не буду сопротивляться. Решено.
Но когда он принялся расстегивать мое платье, я… не смогла. Не смогла не сопротивляться. Зажалась, как смогла, заскулила, уже не различая, больно ли мне физически, или душевно.
Душевная боль, оказывается, еще более невыносима.
— Прошу, хватит, пожалуйста. Пожалуйста, Марат. Я беременна, я…
— Заткнись, – тяжелая ладонь легла мне на затылок, и мой вялый шепот скрыла подушка, мешающая и говорить, и дышать.
Движение пальцев на спине, вжик скрытой молнии, которая ощутимо кожу порезала. Плечам стало свободнее, но свобода эта ужасна, Марат ведь раздевает меня.
— Идеальная, – донеслось до меня.
Он подхватил меня рукой под талию, и продолжил стягивать платье.
Сознание от шока начало ускользать, туманиться, и это замечательно. Я отключусь, и…
— …! Слезь с нее, мразь! – услышала я, а в следующую минуту тяжесть с бедер пропала. И больно сдавливающая мое колено нога Марата тоже.
— Здесь частная вечеринка, внизу общественная. Какого хрена ты приперся? Она не против.
— Пох*й! – рыкнул Демьян, и раздался болезненный, но приятный для моих ушей стон.
Стон Марата.
Демьян пришел. Это его голос, но… это же не игры разума? Он пришел?
Мне нужно повернуть голову, и я увижу.
Я тихонько застонала, и повернула голову влево, легла щекой на подушку, и успела увидеть, как в стену впечаталось мужское тело в расстегнутой рубашке. А затем Демьян рявкнул:
— Вставай. И ты мне читала морали, бл*ть?
— Помоги…
— Что? – Демьян приблизился ко мне, обхватил за плечи, и помог перевернуться, и сесть. Взглянул внимательно на мое лицо, и выругался – так, как я никогда не слышала, хотя Демьян редко сдерживал крепкие ругательства. — Он… сука, убью!
— Опоил, – покачала я головой. — Он подсыпал мне что-то. Нужно в больницу, прошу. Я… я за ребенка боюсь, – заплакала я тихо. — Демьян, забери меня отсюда. Я больше не хочу. Ничего не хочу. Только тебя!
Глава 54
— Симптомы опишите еще раз, только не забудьте ничего, – снова напомнил о себе врач.
Рядом Демьян. Бледный, взволнованный. Мы в этой больнице выглядим, как белые вороны: я в платье, Демьян в костюме.
Он сжал мое плечо сильной ладонью. Теплой, к которой хочется прижаться.
— Алина, это важно, – произнес Демьян.
— Сначала головокружение, потом… не знаю, слабость. Волнами, будто. В глазах потемнело, и словно песок насыпали, – начала я бормотать. — И в горле сухость. Вяжущие ощущения во рту, словно я черники объелась. И судороги. Сначала слабые, а потом сильнее, и сильнее. Начинала двигаться, вернее, пытаться двигаться, и живот простреливало. Ребенок…
— В порядке, – кивнул врач. — Ничего не забыли?
— Нет. Я только минералку пила, вкуса никакого не ощутила, но явно там было что-то.
— Меторапсиксин* (название лекарственного препарата вымышлено, аналог есть, но упоминать его мы не будем).
— И как он воздействует на беременность в перспективе? – сквозь зубы поинтересовался Демьян.
— Никак. Кровь мы взяли, из организма препарат выйдет за сутки. Завтра я вышлю вам на почту результаты, но девяносто пять процентов, что это именно отравление меторапсиксином. Модное лекарство, после клубов к нам часто девушек привозят, – нахмурился доктор. — Вам повезло, что вы не пили алкоголь, иначе бы сознание потеряли. Больше не принимайте напитки из чужих рук.
— Не примет, – отрезал Демьян.
Мы уже практически час в больнице. Демьян, как только понял, что произошло, внял моим тихим просьбам. И не стал добивать Марата. На мне сосредоточился, на нашем ребенке.
