– Танечка, я знаю, это неприлично – напрашиваться в гости, но я... пожалуйста... я сейчас не могу пойти домой, а мне срочно надо...
На ее глазах вдруг выступили слезы. Надю трясло, она буквально не могла говорить.
– Господи, Надюш, о чем ты говоришь? Конечно, пойдем! Пойдем ко мне! Можешь и переночевать у меня, если хочешь. У меня диван раскладывается – ляжем на нем вместе...
Таня все поняла – ну, или почти все. Не дура ведь. Она сразу, как только Надя перестала смеяться, проследила за ее взглядом и увидела Родина. С женщиной. Под ручку. В принципе, вариантов немного, кем ему эта тетка приходится, особенно учитывая, как Надя на них смотрит. Так, будто ее предали. Выстрелили в спину, но она увидела, кто. И потом долго-долго не могла оправиться. Этого Таня не понимала. У кого и откуда могли быть причины обижать Надю? Да она почти святая. Открытая и искренняя, как ребенок. Ну значит, он дурак – этот Родин. Странно, Таня была о нем лучшего мнения. Впрочем, как и Надя. Ну да чёрт с ним. Надя себе и получше кого-то может найти.
Таня почти на себе притащила подругу домой, сделала ей успокоительного чаю, напоила и уложила на расправленный диван. А сама села рядом и стала ласково гладить ее по голове. Мама всегда так делала, когда видела, что Таня сильно расстроена. Правда, бывало это редко, потому что на фоне перманентной фрустрации в ее жизни отдельным событиям трудно было выделиться.
Надя какое-то время лежала очень тихо, а потом незаметно уснула – все-таки успокоительный сбор сделал свое дело. Таня, чтобы не мешать ей, почитала учебник по литературе – она тайно готовилась к поступлению на дизайнера костюмов – а потом взялась чистить картошку. Все же, наверное, немного брякнула алюминиевой миской по столу, потому что Надя тихонько застонала и открыла глаза. И не успела ничего сказать – в дверь кто-то настойчиво постучал. Таня открыла – на пороге стоял Родин, и таким обеспокоенным она его еще никогда не видела.
– Надя здесь? – спросил он надтреснутым, хриплым голосом.
– Здравствуйте. Да.
– Здравствуйте, – смущенно поприветствовал мужчина в ответ и попытался выглянуть за Танино плечо. – Можно мне войти?
Она посторонилась и сделала приглашающий жест рукой. Кто она такая, чтобы запретить ему? И Надя пока в его власти, но им осталось недолго это терпеть...
– Наденька... – дрожащим голосом прошептал Алексей, скинув обувь и бросившись к дивану, даже не расстегнув куртку. – Я так беспокоился... Пожалуйста, пойдем домой...
Надя, которой наконец-то краска бросилась в лицо, до этого бывшее бледнее снега, села на диване и покачала головой:
– Я хочу сегодня остаться у Тани, если ты не против.
– Надя, мне нужно с тобой поговорить.
– Говори.
– Наедине. Пожалуйста, не упрямься, пойдём домой, я тебе все объясню!
– Алексей, я... мне НУЖНО остаться сегодня у Тани. Очень нужно. Я тебя прошу, иди домой один.
У него было такое лицо... даже трудно его описать. Растерянное лицо человека, который все привык держать под контролем и вдруг утратил этот контроль. И теперь не знает, что делать. Тане даже стало жалко его. На минутку.
– Я о ней позабочусь, не волнуйтесь, – сказала она. – Завтра провожу до дома.
– Я заберу тебя в десять, - не согласился неверный муж.
– Ты же работаешь!
– Не беспокойся об этом.
Надя бросила усталый взгляд на Таню и ответила:
– Не надо. Завтра вечером поговорим.
Алексей так стиснул челюсти, что у него желваки на лице заиграли, но выдавил из себя:
– Хорошо. Но пообещай мне, пожалуйста, что не станешь делать преждевременных выводов и мучить себя понапрасну.
Надя устало улыбнулась и кивнула. Ее настырный супруг покинул дом.
Глава 36. Больше нет сил
Что чувствовал Алексей, невозможно описать словами. Наверное, никогда в жизни ему еще не было так гадко. И как он мог, отправляясь на эту глупую авантюру, не просчитать таких катастрофических последствий? Нет, он, конечно, взрослый, самостоятельный, свободный (не юридически, а по сути) мужчина и имеет полное право встречаться с теми женщинами, с которыми хочет. Но этот аргумент сгорал, как сухая травинка, когда он вспоминал Надино лицо и выражение ее глаз, наблюдавших за тем, как они с Клавой садились в машину. Бред! Она стояла далеко, и он не мог видеть выражение ее глаз! Но видел. Он убил ее. Разбил ей сердце. Буквально втоптал его в грязь. Сердце самой прекрасной и самой дорогой ему женщины на Земле. И ради чего? Между ним и Клавой ничего не было. Он никогда не позвонит ей, никогда не пригласит на свидание и даже не станет ей больше помогать.
Какой бессмысленный, глупый, жестокий поступок! Алексей решительно не мог вспомнить, зачем он это сделал. И, кажется, теперь он потерял Надю окончательно. Но не только как любимую, хоть и фиктивную жену, а совсем. Она больше не захочет с ним разговаривать, смотреть на него, находиться рядом. Он это понял за те несколько минут, что был на Таниной скромной кухне. Теперь Надя научилась смотреть сквозь него. И поделом ему. И так оно будет лучше... Но страшная боль в груди разрывала душу на куски. Он не знал, куда себя деть, что делать, чем отвлечься.
О том, чтобы уснуть, не могло быть и речи – он даже сидеть был не в состоянии. Метался по комнате, как раненый зверь. И очень хотелось физической боли, чтобы хоть немного заглушить эмоциональную. Алексей даже нашёл в кладовке свои боксёрские перчатки и старую грушу, но она оказалась порванной. Тогда Алексей достал сливовую наливку, что готовили родители, и выпил залпом целый стакан. Ударило в голову быстро – даже покачивать стало.
– Алёша, ты чего это? – встревоженно спросила мать. – Ты же не пьешь совсем...
– Да так... – пробормотал он хрипло. – Неделя тяжелая выдалась.
Тяжелая, ага, конечно... Ни на одной работе не бывает таких тяжестей, какие он в себе носит. И что бы он ни делал, чтоб облегчить свое бремя, становится только хуже. Закралось подозрение, что он просто идиот, и от этого вдруг стало так смешно, что Алексей зашелся долгим сухим смехом. Он-то всю жизнь думал, что знает, что надо делать, когда и как. Что может просчитать любую ситуацию и проконтролировать течение событий. А оказалось, что все это полное фуфло. А он круглый дурак. И как только Надя могла его полюбить? Ведь он же настоящий м*дак... А впрочем, что с нее возьмешь – с девчонки? Впредь будет умнее. Только бы смогла жить дальше, доверять людям и себе, быть счастливой...
Мысли о Наде привычно затопили грудь нежностью, и только тут Алексей заметил, что она уже не так болит. Что внутри растеклось приятное тепло и легкость – спасибо родительской наливке – и в голову пришла возмутительная мысль, что думать о жене приятнее всего в ее комнате, где все пропитано ее запахом, ее мечтами и мыслями...
Дверь была не заперта и Алексей легко, бесшумно проник внутрь. В комнате царил порядок и в самом деле пахло Надей. Он никогда еще не был здесь без нее, но и сейчас тут чувствовалось ее присутствие. Алексей открыл дверцу шкафа, провел рукой по мягким платьям, висящим на вешалках. Взял со стула Надину домашнюю футболку и прижал к лицу. В глазах потемнело от того, с какой силой он вдохнул ее запах. Голова кружилась, мысли путались и даже ноги слегка подгибались.
Алексей присел на кровать. Какое красивое стеганое покрывало мама сшила для Нади! Голубое, с пестрыми цветами. Не из обрезков, не из того, что под руку попало – сразу видно, что сделано с любовью. И немудрено, что Надю любят все вокруг. Она вообще не девушка, а ангел, который спустился на грешную землю, чтобы показать заблудившимся людям, какая бывает красота и чистота и самоотдача. Продемонстрировать идеал, к которому всем надо стремиться. Да, она ангел – это несомненно. Но отчего его так влечет к ней? Совершенно по-человечески и совершенно невыносимо. Ах, да, он ведь идиот – уже выясняли. Но это не дает ему права рушить ей жизнь. А он рушит. Даже тогда, когда пытается спасать. И он готов, как Данко, вырвать себе сердце, чтобы осветить для Нади дорогу в прекрасное будущее, вот только сердце у него, похоже, черное, как дыра в космосе. Слепое, глупое и эгоистичное. Иначе разве он стал бы так мучить ангела, в которого влюблен?
