за рассказ.
— Когда тебе понадобилась пересадка почки, он не подошел.
— Почему? — сердце замирает, а ее кожа больше не кажется волшебной. Наоборот, живой, настоящей, которую хочется сжать и пробовать на вкус снова и снова. Не может быть.
— Потому что он тебе не отец, а это значит…
Я даже ждать не смог, подмял ее под себя, несмотря на боль в боку, и стал целовать настойчивее, грубее и то, как она мне отвечала, только сильнее кружило голову. Не было страха, а информацию, которую я ждал столько времени, я принял спокойно, я поверил ей не глядя. И пусть это новый бред, сон, кома, главное сейчас моя девочка со мной, безоглядно отдается слиянию губ и языков, совершенно не стеснятся того, что я коленом раздвигаю ей ноги.
— Так! — врывается в нашу идиллию голос, и я выругиваюсь. Мог ведь суть позже зайти. — Что здесь происходит. Пациент Распутин.
Я отстраняюсь, Мира вся краснущая спрыгивает с кушетки и пробегает мимо отца, который совершенно бесстрастный стоит за врачом.
Тот проверяет мои показатели, что-то причитая о развратной молодежи.
— Вы поберегите себя. Пересадка почки — это не растяжение.
— Я понял.
Врач ушел, а отец прошелся по палате, потом повернулся ко мне.
— Оправдываться я не буду. Так было лучше для всех. У Миры должен был быть выбор.
— А Нине ты дал выбор?
— Нет, — усмехается он. — Не дал. Но в отношении Миры скорее всегда решала она.
— Полагаю, с Платоном так не будет?
— Нет. Как ты? Принести что-нибудь?
— Мира, — пожал я плечами. — Сейчас я хочу только ее. Ну, в том смысле, что быть с ней.
— Я понял. Думаю, Нине это не понравится, но вряд ли это вас сейчас будет волновать. Можно сказать, что она сделала все, чтобы уберечь от тебя дочь. Ты всегда ее пугал.
— Главное, что я не пугаю Миру, а на остальных мне плевать.
— Останетесь в Москве? У тебя учеба.
— Пока не думал об этом. Но если ей предложили место в Германии, думаю, надо ехать.
— Готов дать ей шанс стать чемпионкой?
— Нельзя обрезать крылья той, кого любишь, потому что потом она будет пытаться сделать несчастными всех, кого любит.
— Не учи меня.
— Даже не пытаюсь, — я протянул руку. — Несмотря на желание врезать, я благодарен, что ты не убил меня тогда.
Отец пожал руку, оглянулся и, увидев Миру, пошел к ней. Удивительно, но обнял ее и что-то прошептал на ухо.
— Что он сказал?
— Чтобы решила вопрос с мужем, — она сглотнула, а я вздохнул. Точно. Замуж-то выйти она успела.
— Я поговорю с Ником. Он не идиот, все понимает.
— Да, ты прав и знаешь… Он сказал, что ты посадишь меня в клетку, и я этого действительно боялась, а ты…
— Еду с тобой в Германию?
— Да! Почему? Я уже готова была отказаться от всего ради тебя, потому что желание быть рядом неравноценно желанию блистать на Олимпийских.
Я приманил ее пальцем и заставил лечь рядом, хоть она и сопротивлялась.
— В этой жизни я привязан только к тебе. И я буду рядом, чего бы ты не захотела. И буду стоять рядом, когда тебя назовут Олимпийской чемпионкой.
— Думаешь, у меня есть шанс?
— Да, и для этого тебе не нужны никакие партнеры.
— Сказал тот, кто устранил всех.
— Просто я всегда верил, что ты сама способна на успех, а твои партнёры лишь костыли, от которых давно нужно было избавиться, — целую ее в губы и крепко прижимаю к себе, бросая взгляд на дверь. Не будь мы в клинике, я бы взял ее, и плевать на боль в боку.
— Яр, я люблю тебя.
— Ох, и я люблю тебя, жить не смогу без тебя.
— И не надо без меня. Только со мной.
Николас
Время подходит к вылету. Посадку уже объявили, а я все еще жду Миру. Глупо было в нее влюбляться. Нужно было оставить формат дружеских отношений с ноткой флирта. Но одобрение Яра меня смутило. Я всегда хотел равняться на его непоколебимость, стойкость, принципиальность. И сам попал в ловушку, влюбился в ту, о ком он грезил многие годы. И если у него никогда бы с ней ничего не вышло, то у меня был шанс. Разве я мог его упустить? Разве мог не попытаться? И что теперь? Ну поженились мы, а первой брачной ночи так и не было. Более того, без этой ночи наш брак не более чем фарс, чтобы заставить Яра действовать. И к чему это привело?
К правде, которая мне очень не нравится. К ней я не готов. Потому что если есть реальный шанс, что Мира не сестра Ярославу, то он никогда ее не отпустит. А она всегда будет его добровольной пленницей.
Я пью уже четвертый кофе, все время поглядывая на телефон. Вижу последних опаздывающих на рейс и беру свою сумку. Оформить развод на расстоянии не проблема, если претензий нет. Не пришла, значит, осталась с ним. В какой-то момент начинаю злиться.
Ведь все уже было ясно! Все понятно. Она была почти в моих руках. Это как играть в хоккей и на последних секундах продуть матч.
Но вот я слышу, как меня окликают. В душе рождаются огонь и надежда.
— Ник! Ник! — кричит Мира, это ее густой, обволакивающий голос. Я уже с улыбкой оборачиваюсь. Но лицо превращается в маску злобы и растущей ненависти.
Мира, да. А рядом ковыляет Ярослав. Ему бы в больнице лежать, а он уже на ногах. Робот, не иначе. Как с ним вообще можно соревноваться?
А есть хоть шанс, что он просто пришел ее проводить и пожелать нам счастья? Хоть один шанс из миллиона?
— Привет. — Улыбка до ушей. Не удивлюсь, если у меня уже украли брачную ночь.
— Привет. — Напряжение столь густое, хоть ножом режь.
— Привет. — А вот и герой ее романа. А я так, банальное приложение. — Ты зла не держи на Миру.
— На Миру не буду, — цежу сквозь зубы, слыша, как окликают мою фамилию. Яр достает из сумки документ и протягивает
